Три орудия смерти - Гилберт Кийт Честертон Страница 60

Один из врачей – тот, который как раз собирался подписать какой-то документ, был величавым седовласым джентльменом в очень элегантном каракулевом пальто. Из разговора Энид поняла, что его зовут Дун. Второй врач был презренным Джоном Джадсоном.

Она замерла на мгновение у открытой двери в комнату и услышала окончание их научной беседы.

– Мы с вами, разумеется, знаем, – говорил Джадсон, – как жалкая идея подсознания или горизонтального разделения рассудка была вытеснена представлением о его вертикальным разделении. Однако обывателю пока совершенно ничего не известно о новом двойном, или амбидекстральном, сознании.

– О да, – спокойным, благодушным тоном отвечал доктор Дун.

У него был очень успокаивающий голос, прибегнув к чарам которого, он совершенно искренне пытался успокоить Энид Уиндраш. Казалось, его до глубины души тронула трагедия ее положения.

– Вы даже не представляете себе, как я сочувствую вашему несчастью, – говорил Дун. – Но я могу заверить вас, что сделаю все необходимое, чтобы смягчить удар, нанесенный всем, кто имеет отношение к этой истории. Я не стану скрывать от вас – ваш отец уже находится в кэбе, под наблюдением заботливых и человечных санитаров. Я не стану скрывать и то, что нам пришлось прибегнуть к некоторым уловкам, наподобие тех, которые применяются в обращении с больными людьми, для того, чтобы убедить его войти в этот кэб. Но, сообщив мистеру Уиндрашу, что ему предстоит поездка с его лучшими друзьями, я говорил лишь чистую правду. Это все так ужасно, дитя мое, но, возможно, мы все можем сплотиться в…

– О, подписывайте документы и покончим с этим, – грубо оборвал его доктор Джадсон.

– Молчите, сэр, – тоном оскорбленного достоинства воскликнул Дун. – Если вы дурно воспитаны и не умеете обращаться с людьми, которых постигло несчастье, то у меня, во всяком случае, имеется больше опыта. Примите мои извинения, мисс Уиндраш.

Он протянул ей руку, и Энид замерла в нерешительности. Затем попятилась, как человек, находящийся в полном смятении. О степени ее безутешности можно судить по тому, что она даже обратилась к Джадсону.

– Прогоните этого человека прочь! – пронзительно взвизгнула Энид. – Прогоните его! Он еще ужаснее, чем…

– Ужаснее, чем… – выжидательно повторил Джадсон.

Она, бросив на него обезумевший и одновременно непроницаемый взгляд, произнесла:

– Ужаснее, чем вы.

– Вы уже подписали этот чертов документ? – кипя негодованием, спросил Джадсон.

Едва Дун подписал бумагу, Джадсон выхватил ее и поспешно выбежал из дому.

И тут Энид увидела нечто совершенно непростительное. Сбегая по ступенькам, он издал радостный возглас, как мальчишка на каникулах или человек, наконец получивший то, о чем он давно мечтал. Она могла бы простить ему все что угодно, кроме этого последнего всплеска радости.

Чуть позже – Энид не смогла бы сказать, сколько прошло времени, – она все еще сидела у полукруглого окна и смотрела на пустую улицу. Девушка достигла того состояния, в котором человек чувствует, что все самое плохое уже случилось и бояться больше нечего. Но она ошибалась. Всего несколько минут спустя двое полицейских и еще один мужчина в штатском поднялись на ее крыльцо и, принеся извинения за вторжение, немного помявшись, провозгласили, что у них имеется ордер на арест Уолтера Уиндраша, обвиняемого в убийстве.

Глава V. Тайна дерева

Мотивы поступков простых людей гораздо труднее уловить, чем те, что руководят поведением утонченных джентльменов. Первые не пытаются анализировать собственные эмоции, и результат зачастую бывает более таинственным, особенно с учетом того, что они никогда не стремятся разгадать эту тайну.

Энид была очень простым человеком. Впервые в жизни она оказалась в таком водовороте мыслей и эмоций. И первым чувством девушки, вызванным воздействием последнего потрясения, было примитивное человеческое ощущение того, что ее уединение подошло к концу. На нее свалилось нечто настолько сложное и сокрушительное, что тащить это дальше в одиночку у нее не было сил. Она нуждалась в друге.

Поэтому вышла за дверь и направилась по улице в поисках друга. Она отправилась искать шарлатана, мошенника, нелепого лживого мистагога [38], человека, который совершил против нее и ее отца самое гнусное и невообразимое злодейство. И Энид увидела, как он входит в свой собственный дом с медной табличкой на двери. Что-то не укладывающееся в сознание подсказало ей, что каким-то черным, извращенным и непостижимым образом он на ее стороне и что он сможет добиться всего, чего только захочет. Она остановила злодея своей странной истории и заговорила с ним так же непринужденно, как если бы он приходился ей братом.

– Я бы хотела, чтобы вы на минутку зашли к нам, – попросила Энид. – Произошло еще одно ужасное событие, и я уже вообще ничего не понимаю.

Доктор проворно обернулся, окинув улицу внимательным взглядом.

– Ага, – протянул он, – значит, к вам уже явилась полиция.

Энид на мгновение даже дар речи потеряла, и в ее затуманенном мозгу внезапно забрезжил свет.

– Вы знали, что ко мне должны прийти полицейские? – воскликнула Энид. И тут во всеобъемлющем ослепительном озарении она осознала тысячу фактов одновременно. Результат этого осознания оказался достаточно неожиданным. У нее вырвалось лишь одно выражение недоверчивого изумления:

– Так значит, вы не мерзавец?

– Только в определенной степени, – отозвался он. – Но осмелюсь предположить, что некоторые сочли бы мой поступок совершенно недопустимым. Ничего лучшего я придумать не смог, однако должен был его спасти. И времени на раздумья не оставалось.

Энид сделала глубокий вдох. Постепенно перед ней, как далекий мираж, забрезжило воспоминание, и она его поняла.

– Теперь мне все ясно, – произнесла девушка. – Вы поступили совсем как в прошлый раз, когда вытолкнули его почти из-под машины.

– Боюсь, что я чересчур импульсивен, – произнес Джадсон, – и, наверное, прыгаю слишком рано.

– Но в обоих случаях, – возразила она, – вы прыгнули как раз вовремя.

Затем Энид вернулась в дом. Ее рассудок все еще был расколот ужасом на множество частей. Она представляла отца то обезьяной, то маньяком, то убийцей. И тем не менее что-то пело в глубине души Энид, потому что ее друг оказался не таким уж дурным человеком.

Десять минут спустя, когда инспектор Брэндон из управления по расследованию уголовных дел, рыжеволосый полицейский с флегматичным лицом, но живыми глазами вошел в гостиную Уиндрашей, он нос к носу столкнулся с темноволосым джентльменом, имеющим квадратное лицо, такой же формы плечи и непроницаемую улыбку. Никто из людей, видевших доктора Джадсона во взвинченном и обуреваемом страстями состоянии, не узнал бы его в этом несокрушимо бесстрастном друге семьи, сидевшем в кресле и смотревшем на полицейского.