Лебединая песня. Любовь покоится в крови - Эдмунд Криспин Страница 60

Сержант сразу подошел к металлическому шкафу и открыл дверцу. Фен заметил, что она не заперта.

— Все оружие мы храним здесь, сэр, — сообщил Шелли. — Обычно оно не заряжено. Но у нас есть три револьвера тридцать восьмого калибра и прилагающиеся к ним патроны. — Он быстро оглядел содержимое шкафчика. — Вы были правы, сэр. Один револьвер пропал. — Сержант достал железный ящик с зеленой этикеткой и откинул крышку. — Раньше он был полным, а теперь нет.

— Как насчет глушителя? — спросил Фен.

Шелли бросил на него непонимающий взгляд.

— Ах, да! — воскликнул он. — Тот, что дал мне мистер Сомерс. Я совсем о нем забыл. — Сержант пошарил в шкафчике. — Глушитель тоже исчез, — сообщил он.

— Оставлять шкафчик незапертым рискованно, вам не кажется?

— Нет, сэр. Когда ребята забирают и сдают винтовки, я всегда на месте. А в остальное время оружейная закрыта.

— У кого еще есть ключ?

— Один экземпляр у меня, второй хранится у дневального, третий у Уэллса — у него дубликаты всех ключей, — а четвертый у директора, в кабинете секретаря.

— И никто из посторонних не может получить доступ к этим ключам? Все места, где они хранятся, надежно заперты, пока там никого нет?

— Именно так, сэр.

— В последнее время не было случаев, когда оружейная оставалась открытой и без присмотра?

Шелли смутился и покраснел:

— Боюсь, что был. Вчера днем, во время парада. Я, как всегда, открыл оружейную для мальчиков, и тут меня скрутило — спазм в желудке. Майор Солтмарш, наш командир, освободил меня от парада. Мне было так плохо, что я ушел в дежурку и просидел там несколько минут, совсем забыв про дверь. Это было неправильно, знаю. Думаете, тогда и взяли револьвер?

— Возможно, — ответил Фен. — Но на вашем месте я бы не слишком переживал. Убийства произошли бы в любом случае, заперли вы дверь или нет. — Он оглядел два маленьких окна. — Никто не мог пробраться через окна. Похоже, их не открывали уже много месяцев.

Они снова вышли на улицу, и профессор, попрощавшись с Шелли, зашагал обратно к Дому Хаббарда. Фен думал, что зря не позаботился сохранить отпечатки пальцев, но поскольку он и так хорошо знал, кто похитил оружие, это не имело особого значения. В остальном разговор с сержантом не добавил ничего нового.

Площадь стремительно пустела. Автомобили тарахтели моторами и разъезжались. В Доме Хаббарда Фен нашел Стэгга, завершавшего свои тщетные поиски, и вкратце рассказал о том, что узнал от Этериджа и Шелли. Суперинтенданта это не вдохновило.

— Проблема в том, что сначала мы должны прояснить хронологию событий, — заметил он, — а уж потом устанавливать алиби. Здесь я закончил, так что отправлюсь пока в город и займусь комнатами Сомерса и его банковским счетом. Кроме того, я поручил одному сотруднику в участке провести эксперимент с бланками и хочу посмотреть, как там дела.

— Я тоже поеду, если не возражаете, — сказал Фен. — У меня к вам один вопрос: есть какие-нибудь новости о Брэнде Бойс?

Стэгг покачал головой.

— Нет, сэр. Мы сделали все необходимые запросы и искали везде, где могли, но она словно сквозь землю провалилась. Проблема в том, что у нас попросту не хватает людей. За ленчем я увижусь с начальником полиции: уверен, он захочет обратиться в Скотленд-Ярд.

Они отправились в Кэстривенфорд на машине Стэгга. Это был старый торговый городок, который мог похвастаться неплохой архитектурой и отсутствием трущоб. Местные фермеры преуспевали, а вместе с ними преуспевал и Кэстривенфорд. У него имелась своя славная история, правда, в несколько провинциальном стиле: во времена Йорков и Ланкастеров в округе состоялись сражения, а в самом городке родилась пара-тройка знаменитостей, увековеченных незатейливыми памятниками. Магистральная дорога проходила мимо, так что жизнь здесь протекала относительно спокойно. В этот солнечный июньский день город выглядел красивым и уютным.

Автомобиль остановился возле небольшого особняка в палладианском стиле, где проживал Сомерс, и Фен вместе с суперинтендантом и присоединившимся к ним домовладельцем поднялись в его комнаты. Во время обыска они не нашли в них ничего примечательного, если не считать книги «Четвертый подлог», которую Фен полистал: речь шла о подделке рукописей Шекспира. Частная документация также не представляла интереса и состояла из нескольких скромных квитанций и счетов. Что касается личной переписки, то ее не было совсем: домовладелец сообщил, что постоялец не получал писем. Фен сделал вывод, что Сомерс не имел друзей и, очевидно, питал склонность к затворнической жизни.

Потратив на квартиру не более десяти минут, они отправились в банк. Управляющий, оказавшийся личным другом суперинтенданта, охотно предоставил им сведения о счетах Сомерса и Лава. Финансовые дела последнего находились в полном порядке: в отношении денег Лав был столь же скрупулезно педантичен, как и в остальном. На счету Сомерса оказалось всего сорок восемь фунтов, но накануне он неожиданно снял сотню фунтов одной банкнотой. Разговор с клерком, выдававшим деньги, ничего не прояснил: Сомерс ни словом не обмолвился о том, зачем ему понадобились средства.

— Странно, — пробормотал Стэгг, когда они вышли из банка. — Ни при нем, ни в его квартире таких денег не было. Куда он их дел? Может, деньги забрал преступник?

Но Фен ничего не ответил. Они поехали в полицейский участок и пробыли там пять минут, когда узнали о третьем убийстве.

Здесь в нашем повествовании неожиданно появляется новый персонаж — Питер Пламстед, лондонский клерк из страховой компании. Мистер Пламстед находился на отдыхе и наслаждался двухнедельным турпоходом. В этом году он решил взять отпуск пораньше: во-первых, Пламстед был неженат и мог отвечать только за себя, а во-вторых, придерживался странной теории, что смена времен года в Англии подверглась изменениям и теперь хорошую погоду можно застать скорее в начале лета, чем в бархатный сезон. Правда, в первые дни проливной дождь несколько поколебал его уверенность в этой гипотезе, зато потом она с блеском оправдалась. Теперь он, весело распевая, шагал по полям и лужайкам под щедрым солнцем. Мистер Пламстед был серьезный, добросердечный молодой человек с зелеными глазами и жесткой каштановой шевелюрой, с трудом поддававшейся расческе. Одет он был, как и подобало туристу, в летние шорты, спортивные туфли и рубашку с широким воротом. За его плечами висел рюкзак, а в руках блестела ясеневая трость.

— Вот как жить хотел бы я, — пел он во все горло, — нужно мне немного, да еще дорога.

В Уорвикшире, говорил он себе, гораздо лучше и красивее, чем в Лейстершире. Мистер Пламстед начал свое путешествие с того, что доехал на поезде до Лейстера, а теперь возвращался обратно в Лондон через Уорвикшир, Оксфордшир, Бакс и Миддлсекс. В Лейстере он посетил Иудейскую стену, замок Эстли в Нанитоне и уорвикский госпиталь графа Лейстера, а в Стрэтфорде заглянул в Фестивальный театр и посмотрел «Как вам это понравится» прямо на берегу Эйвона. В конце концов вышло так, что утром актового дня, о котором он, впрочем, ничего не знал, наш герой оказался на тихой лужайке милях в четырех от Кэстривенфордской школы.