Марш Турецкого, или 50 шагов следователя по особо важным делам Генеральной прокуратуры РФ - Фридрих Незнанский Страница 61

- Лет пятнадцать назад я прочел письмо девочки… Это была ты?

- Да.

- Тебе грозит опасность? помолчав, спросил Турецкий.

- А тебе не грозит?

- Но я умирать не собираюсь.

- Тебя никто и не спросит. Убить могут любого. А ты уже кое-кому сильно надоел.

- Умные люди говорят мне, что не посмеют.

- Сейчас, вероятно, и не посмеют, но придет их время, и поставят тебя к стенке как миленького! Могут и пожалеть как талантливого профессионала, но с одним условием работать на них.

- Ты считаешь, придет?

- Какой-то мудрец сказал, что человек, увидевший восход солнца, день, вечер и закат, видел все и на этом свете ему делать нечего…

- А сам мудрец небось прожил сотню лет!

- Какое это имеет значение? поморщилась Соня.

- Тебе надоело жить?

- А что нового, кроме того, что я увидела в этом мире, я могу узнать?

- Я бы посоветовал тебе другое, сказал Турецкий.

- Что?

- Уйти в монастырь.

- Я думала об этом. И очень серьезно. Ты знаешь, я отдала в один из женских монастырей приличную сумму.

- А если точнее?

- Что ты имеешь в виду, сумму или монастырь?

- И то, и другое.

- Монастырь на Ярославщине, разрушенный. Восстанавливают его монашки. А сумма… Тебе столько не заработать и за всю жизнь.

- Почему же? возразил Турецкий. Если постараться… Какая сумма, если не секрет?

- Сто тысяч баксов.

- Возьму сейчас трубку, скажу всего лишь одно слово, и немедленно принесут миллион, два, десять, и не нашими, деревянными.

- Можешь, ответила Соня. И получишь. И даже откроют тебе счет в швейцарском банке, купят виллу или целый остров, лишь бы с глаз подальше! Но, к сожалению, никогда ты не позвонишь, а значит, будешь всю жизнь жить на свои деревянные!

- Ты права. Я никогда не позвоню.

- И зря! Совесть, честь, закон… Все эти понятия изжили себя. Может быть, это Божье наказание для нашего народа за убийство царя и его семьи, за разрушение храмов, за то, что сажали на кол слуг Божьих… Не знаю. Но уверена в одном, придет Сатана и будет править.

- Тебе действительно надо идти в монашки!

- Я бы пошла, но поздно.

- Опять ты за свое! рассердился Турецкий, обнимая женщину.

Он глянул в огромные глаза Сони и увидел в них такую неизбывную печаль, что внутренне содрогнулся.

- Сонечка… Соня, зашептал он. Милая моя женщина…

- Ты не влюбляйся в меня, Сашенька. Я цыганка. Мы любим насмерть. Я погублю тебя, родненький… Все бросишь! Жену, дочку… Я разлучница!

Когда Турецкий проснулся, Сони рядом уже не было. На столе лежал лист бумаги, прижатый крупными серебряными серьгами, которые были в ушах женщины. Серьги были продолговатые, выпуклые, и одна из них была вскрыта. Турецкий понял, какой секрет хранили серьги. Лист бумаги тоже был непростым, то было завещание Софьи Андреевны Полонской в случае ее внезапной смерти, оформленное по всем законам. Все свое движимое и недвижимое имущество, а также крупную сумму в долларах она завещала женскому монастырю на Ярославщине и просила похоронить ее возле Богоявленского храма в том же монастыре.

Турецкий достал пинцетом миниатюрное подслушивающее устройство, еще раз прочел завещание и внезапно понял, что говорила Соня всерьез. Вернее, и тогда, ночью, он в это верил, но именно теперь понял.

Не в характере Турецкого было предаваться мрачным мыслям, и он уже начал соображать, каким образом пресечь опасность, преследующую Соню, о которой она, видимо, умолчала.

Авария со смертельным исходом на первый взгляд не была подстроена. Соня выезжала из переулка на шоссе и ехала, как определили гаишники, с нормальной скоростью под шестьдесят. Да и водитель КамАЗа, паренек лет двадцати, испуганный и бледный, чуть не плачущий, не был похож на преступника. "Будем разбираться, сказал Турецкому майор ГАИ. Но в принципе дело ясное. Торопилась куда-то дамочка… Ну и не рассчитала своих возможностей".

Соня, накрытая с головой белой простыней, лежала на газоне. Турецкий подошел, откинул с лица женщины простыню.

- Если слабонервный, дальше открывать не советую, предупредил судмедэксперт.

Турецкий долго смотрел на спокойное лицо женщины и вдруг заметил в ушах Сони сережки, точь-в-точь такие, что она оставила ему в гостиничном номере. Он осторожно вытащил сережки из ушей Сони и подозвал к себе майора.

- Отметьте в материалах дела, майор, что сережки изъял работник Генпрокуратуры Турецкий. Взял их на память.

- Слушаюсь.

В машине Турецкий вскрыл сережки, молча показал записывающее устройство Грязнову.

- Аппаратура есть?

- Нет. Спроси у Кротова.

- Не хочу возвращаться ко всей этой погани!

- Кротов едет следом. Звони.

"…Теперь о старшем следователе по особо важным делам Турецком. Здесь дела хуже. В Кисловодске, Барсук, не только менты в форме и штатском. В городе ходят парни муровского полковника Грязнова, "русские волки". Эти ребята, если ты хоть пальцем тронешь "важняка", на куски тебя разорвут! Так что думайте". "Что важно для "важняка"? Наказание. Так, может, ему помочь?" "Это уже интереснее. Значит, так. Первое. "Важняка" пока не трогать. Второе. Помочь "важняку" в наказании виновных". "И кого мочить первого?" "Того, кто уже в глотке "важняка"…"

Пленку с записанным разговором на вилле Креста прослушали в гостиничном номере Алексея Петровича.

- "Торопилась… припомнил Турецкий слова майора. Она торопилась ко мне, отдать пленку. Бедная девочка…"

- Можем взять их, Саша, неуверенно проговорил Грязнов.

- А ты как думаешь, Алексей?

- Мне хотелось бы послушать тебя, Александр, ответил Крот.

Турецкий покачал на ладони сережки, завернул в бумагу и положил в нагрудный карман пиджака.

- Вы не видели и не слышали пленку. И я тоже. Прочтите, достав из "дипломата" завещание Сони, сказал он, закурил и отошел в сторону.

Крот и Грязнов прочли завещание и тоже закурили.

- Сегодня я уезжаю в Ставрополь, нарушил молчание Турецкий. Тело Софьи Андреевны должно быть доставлено в Москву, а оттуда в монастырь и погребено согласно завещанию. Для сопровождения будут выделены сотрудники ФСБ. Но нужен человек… Сами понимаете.

Крот взял завещание, свернул, положил в конверт и сунул в карман пиджака.

- Все будет сделано, Саша. И согласно завещанию.

- Спасибо. Другого я от тебя и не ожидал.