Расемон - ворота смерти - И. Дж. Паркер Страница 61

Как? Неужели это все?! Акитада еще несколько мгновений сидел потрясенный, тогда как его коллеги, вскочив с мест, начали оживленно переговариваться. Раздражение Акитады сменилось холодной яростью. Его охватило негодование. Не успев понять, что делает, Акитада поднялся и последовал за священнослужителем.

В длинном темном коридоре, куда слабо пробивался отдаленный дневной свет, он увидел впереди грузную фигуру монаха. Тот зашел в какую-то комнату и закрыл за собой дверь. Акитада открыл ее и вошел.

— Я хочу поговорить с вами. — И, неохотно смягчив тон, добавил: — Ваше преподобие.

Сэссин, стоявший к нему спиной, снимал с себя перевязь. Медленно повернувшись, он несколько мгновений разглядывал Акитаду.

— Вы, должно быть, Сугавара. Насколько я помню, резкость — семейная черта Сугавара. Пожалуйста, присаживайтесь.

Акитада кипел от возмущения. Этот человек бросил на произвол судьбы двух беспомощных детей.

— То, что я скажу, не займет много времени. Я только что узнал, что вы брат покойного принца Ёакиры.

Сэссин неторопливо свернул парчовую перевязь и положил ее на специальную полочку, помимо которой в комнате было не так уж много предметов — пара подушек на полу, низенький столик с лежавшими на нем деревянными четками, богато украшенный ящичек с сутрами и жаровня с чайником. Монах опустился на подушку рядом с ней.

— Вы уж простите меня за то, что сижу. Я человек пожилой. Я бы предложил вам чашку чаю, но ведь его не пьют стоя. Вы же, молодежь, не даете себе покоя, все куда-то спешите.

— Большинство из нас просто не имеют этой привилегии, — язвительно заметил Акитада. — Извините за внезапное вторжение, но я не нарушу надолго ваш покой. Ваш внучатый племянник, князь Минамото Садаму, сейчас обучается здесь, и сегодня утром я имел с ним продолжительный разговор, касавшийся того, что по меньшей мере вызывает тревогу.

— Надеюсь, этот лоботряс не дал вам повода для жалоб? — невозмутимо осведомился Сэссин.

— Отнюдь. Напротив, он чрезвычайно умный и одаренный мальчик, у него не по возрасту развитое чувство ответственности. Поэтому-то я и пошел навстречу желанию Минамото, просившего меня расследовать смерть его дедушки.

Сэссин, вздохнув, потянулся за четками. На слова Акитады он не ответил и манеры своей не изменил. Напротив, он казался теперь даже более безразличным. Маленькие, глубоко посаженные глазки прикрылись тяжелыми веками, будто он уснул.

— Неужели вам нечего сказать? — не выдержал Акитада. — Я надеялся, что вы проявите интерес к внукам своего брата! Они остались совсем одни на свете, и, если не ошибаюсь, их жизни угрожает опасность. — Но, не услышав ответа от монаха, Акитада направился к двери. — Простите, я ошибся, — сказал он.

— Постойте, — проговорил у него за спиной тихий невыразительный голос. Акитада, уже держась за дверную ручку, остановился и обернулся через плечо. Черные, как тлеющие угольки, глазки прожигали его насквозь. — Вы самым бесцеремонным образом позволили себе нарушить покой, обретенный мной немалым трудом. Потерять брата для меня все равно что потерять себя. Моя вера пошатнулась, и душа моя утопала в слезах. Я вернулся в этот мир, чтобы провести поминальную службу, и тогда же мне сказали, что дети находятся в добрых руках и добровольно выбрали себе дальнейший путь в жизни. После поминальной службы я вернулся в горы, чтобы испросить помощи у Будды; я молил его освободить мое сердце и душу от воспоминаний. Я открываю вам все это не потому, что обязан объясняться с вами. Но я благодарен вам за то, что мой внучатый племянник нашел друга в лице учителя. А теперь ступайте с миром.

Акитаде хотелось возразить, но он понимал, что это бесполезно и даже опасно. Закусив губу, он поклонился и вышел.

Поскольку госпожа Сугавара решила устроить обычную ежегодную уборку в семейном амбаре, Тора не мог выбраться в город почти до самого вечера. Наконец, освободившись и собравшись идти на поиски старика нищего, он первым делом направился в полицейское отделение восточного округа столицы, находившееся неподалеку от университета.

Прямо у ворот он заявил о цели своего прихода, отчего стражник сразу оживился.

— Эй, ребята! — крикнул он. — Здесь какой-то человек спрашивает о старом Юмакаи.

Стражники и полицейские окружили Тору. Все в один голос выражали беспокойство за старика — Юмакаи был их любимцем, и без него они скучали. Обычно он являлся к обеду, который они сообща устраивали ему, пустив по кругу его миску, пока та доверху не наполнялась едой. Сейчас они все тревожились, поскольку старик, выйдя из тюрьмы, заглянул к ним всего однажды, да и то ненадолго.

Тора поинтересовался, а не может ли Юмакаи кормиться где-нибудь еще, например, у их коллег в западном полицейском отделении, но они уверили его, что у тамошних людей каменное сердце — всех нищих и бродяг они сажают за решетку. В общем, никто не знал, куда запропастился Юмакаи.

Тора поблагодарил их и обещал сообщить, если что-нибудь узнает. Он побрел по улицам, становившимся все более людными, время от времени спрашивая про старика нищего у лоточников и уличных музыкантов. Некоторые из них знали Юмакаи, но никто не видел его в последнее время. Только возле самого рынка Тора получил ответ на свой вопрос, и новость, которую он узнал, не была хорошей.

На обочине Тора заметил немолодую проститутку; она топталась на месте в ожидании клиента. Для работы в веселом квартале она была уже не слишком привлекательна, вот и предлагала свое тело проходящим мимо поденщикам и мастеровым. Глаза ее сразу выхватили из толпы Тору, но по его чистому синему платью и черной шляпе она поняла, что для нее это птица слишком высокого полета. Тора подошел к женщине, смекнув, что та должна знать тех, кто, как и она, промышляет на улице, соперничая с ней из-за нескольких медяков.

Вопрос Торы разочаровал ее, и она сказала, что не знает никакого Юмакаи. Но когда Тора направился дальше, она крикнула ему вдогонку:

— Какого-то старика выловили сегодня утром из канала!

У Торы екнуло сердце.

— А ты откуда знаешь?

— Откуда знаю? Да я сама там была! Увидела толпу зевак и пошла посмотреть, в чем дело. Мертвый он был. Маленький тощий старикашка. Может, пьяный напился, споткнулся и упал в воду. По-моему, городовой тоже так подумал — только глянул разок на него да и отдал приятелям, а те утащили мертвеца куда-то. Может, это и есть твой старик?

Тора кивнул:

— Похоже. А что это за приятели? Не знаешь, где их найти?

Она рассмеялась:

— Ишь ты! Да они рвань вроде меня. У нас ведь нет постоянного ночлега, как у тебя. — Она завистливо оглядела наряд Торы. — Мы спим где придется — на улицах, в западных трущобах или в старых развалинах. И главное, никогда не торчим на одном месте. — Она смерила Тору задумчивым взглядом. — Как я понимаю, немножечко удовольствия тебе получить не хотелось бы?