Третье пророчество - Олег Вакуловский Страница 61

– А это почему? – логично удивились внучка одновременно с дедушкой.

– А потому что в свое время этот волк съел очень много детей и страшно растолстел. И с тех пор сел на диету. Поэтому ему теперь нельзя есть детей, которые хорошо сами кушают, – моментально отреагировала бабушка и победоносно посмотрела на дедушку.

Так или иначе, вечером ему пришлось, сидя у внучкиной кроватки, рассказывать свою сказку про плохой и хороший лес, а также про то, какие меры лично он, дедушка, принял, чтобы найти и обезвредить страшного волка.

Сказка явно не клеилась, а после его фантазий о том, как однажды хитрая лисица обнаружила, что потеряла в плохом лесу всю свою агентурную сеть, он был навсегда отстранен от вечернего сочинительства.

* * *

– Дедушка, а почему эти попугаи были такими веселыми? – уточнила внучка.

– Ну... они взяли и развеселились, – неуверенным голосом сказал дедушка и почувствовал на себе насмешливый взгляд собственной жены.

– А чего они развеселились-то? – не отставала внучка.

– Да! – мстительно поддержала ее бабушка. – Расскажи ребенку, с чего это они так развеселились.

– Понимаешь... – задумчиво начал он, чтобы выиграть время. – В один прекрасный день они в первый раз в своей жизни увидели удава, и это страшно их развеселило...

– Нестандартное решение, – хмыкнула бабушка себе под нос.

– А почему? – спросила внучка, и бабушка посмотрела на нее с благодарностью.

– Потому что удав был очень смешным, – осторожно предположил он.

– А почему?

– Ну, он был не похож на попугаев. И потом, он был очень длинным, они еще таких не видели... Вот попугаям это и показалось смешным.

– Да? – с сомнением спросила внучка.

– Да. И мартышке он тоже показался очень смешным.

– Какой такой мартышке? – зловещим голосом спросила внучка.

– Про мартышку мы еще тоже не проходили, – снисходительно пояснила бабушка.

Неизвестно еще, чем бы кончился этот допрос, если бы дедушку не спас его подчиненный со службы, который приехал к нему на дачу из Москвы. В самый решающий момент разговора про мартышку он появился на дорожке, которая вела к дому, и окликнул своего шефа:

– Николай Дмитриевич!

– Сережа, привет! – искренне обрадовался дедушка и повернулся к жене: – У меня, как видишь, дела. Так что ты там вопрос с мартышкой реши уж как-нибудь сама.

* * *

– Чем порадуешь, Сережа?

Гость не смог скрыть легкой улыбки при виде своего начальника в дачной униформе – в сандалиях, шортах и цветастой рубашке с короткими рукавами. Плюс ко всему шеф еще был небрит примерно двое суток, и седая щетина окончательно дорисовывала образ праздного пенсионера. Хотя он еще не пенсионер, на всякий случай одернул себя гость.

– Ваш человек сообщил верный адрес. Оказалось, там находится офис Международного бюро научно-технических исследований, но офис, так сказать, неофициальный. Прошлой ночью мы по этому адресу устроили имитацию небольшого пожара. В результате получили кое-какой улов. Похоже, теперь мы знаем, где именно прячут Волкову.

– Что у тебя за манера докладывать? – поморщился Николай Дмитриевич, и образ отдыхающего дачника растворился прямо на глазах у изумленного подчиненного. – Самое главное ты мне говоришь только в самом конце. Все должно быть наоборот. Нам известно местонахождение Волковой – с этого надо начинать. А какими там средствами, кто кому чего сказал и кто чего поджег – это, мил человек, дело десятое. И об этом докладывать нужно только в том случае, если я спрошу детали, понятно?

– Так точно, товарищ генерал! – выдохнул Сергей.

– Вот любите вы шум устраивать, хоть в отпуск не ходи!

– Никакого шума, товарищ генерал, – обиделся Сергей. – Пожар низкой категории, почти никакого ущерба. Зато мы практически завершили операцию!..

– Операцию мы завершим тогда, когда эта Волкова будет в России, понятно, полковник?

– Виноват... – Сергей немного помялся, но все-таки спросил: – А кто она вообще, эта Волкова, что из-за нее на уши всю контору поставили?

– И не только нашу, Сережа, – задумчиво кивнул Николай Дмитриевич. Потом он внимательно посмотрел на своего офицера и ответил: – Хорошо, что ты не знаешь, кто она такая. Но очень плохо, что спрашиваешь.

– Ая, может быть, спрашиваю исключительно в интересах дела. Мало ли что пригодится? – ушел в сторону Сергей.

– А что тебе о ней известно сейчас? – прищурился генерал.

– Да практически ничего!

– Вот видишь, а с задачей ты справился. Сам же говоришь, что операция почти завершена.

* * *

Самому генералу этот диалог немного напомнил давние советские времена, когда он сам еще был молодым офицером разведки. Те из них, кто приходил служить без сильных связей, годами просиживали штаны в Советском Союзе, так и не побывав ни разу в стране, которая являлась их специальностью. В ответ на все жалобы по этому поводу (которые, впрочем, можно было высказать не так уж часто) командиры отвечали:

– Ты сначала страну изучи по открытым источникам, понимаешь. Покажи свой уровень, тогда и поговорим о командировках.

Младшие офицеры тщательно осваивали страноведческий материал и в результате на экзаменах показывали блестящие знания предмета.

– Вот и молодец, понимаешь, – говорили командиры. – И зачем теперь тебе туда ехать? Ты теперь знаешь эту страну лучше, чем те, кто там просидел несколько лет. А у нас тут еще работы невпроворот!

В те времена генералы разведки не любили, когда их младшие офицеры ездили в зарубежные командировки. Каждая такая поездка была связана со слишком большим риском для командира, остававшегося на родине. Пока младший офицер находился на линии огня и изучал враждебное окружение, кресло под его командиром в Москве или Ленинграде шаталось как детская игрушечная лошадка. Стоило его подопечному за рубежом совершить малейшую оплошность или откровенную глупость, как кресло в тот же момент могло и вовсе рухнуть.

Узнать однажды, что ты, оказывается, носишь совсем другое имя, а не то, которым тебя до сих пор все время называли, – достаточный повод для того, чтобы попытаться пересмотреть всю свою жизнь. Как на видеозаписи, которую отматываешь назад. Сначала казалось, что все должно теперь измениться, а уже прожитая жизнь приобрести какой-то совершенно новый смысл. Но ничего подобного не происходило. Странно только стало жить теперь, когда она узнала, что ее зовут Джессика, а не Людмила.

Бетти Трофимова ловила ее взгляд и всякий раз радовалась, как собачонка, которой улыбнулся хозяин. Фрекен Бок украдкой продолжала свои наблюдения за ней и иногда что-то глубокомысленно черкала в своем блокноте психологических заметок. Сдержанность в поведении пожилого высокого джентльмена исчезла вовсе – он находился в явно приподнятом настроении. Мысли всех обитателей дома на море теперь были сосредоточены только вокруг нее. А сам дом из сумрачной тюрьмы в этот день превратился в какой-то курортный коттедж, где все только и делали, что отдыхали душой и радовались друг другу.