Дело о «красном орле» - Андрей Константинов Страница 62

Я ненавижу ночные звонки, но телефон всегда держу под рукой. Вздохнув, я нащупал трубку на полу, возле дивана.

— Але, — сказал я и услышал:

— Андрей, извини, если разбудил… это Харольд.

Спросонья я чуть было не спросил: «Харольд? Какой Харольд?»

— Привет, Игорь, — сказал я и посмотрел на часы: полночь. — Привет. Что-то случилось?

— Извини, что так поздно…

— Ерунда. Обычно я в это время еще не сплю… что-то случилось?

Игорь-Харольд помялся-помялся — я ощущал его неуверенность даже на расстоянии, — потом сказал:

— Ты днем уехал, а у меня все никак наш разговор из головы не выходил. Я долго думал.

— И что? — спросил я, закуривая.

— Я долго думал. Я перебирал в уме всех своих людей… весь хирд.

— Что ты перебирал?

— Хирд. Это дружина так называлась у норманнов, воинское братство.

— Ага… понял. И что?

— И не нашел никого, кто мог бы тебя заинтересовать.

«Так какого же черта звонишь в полночь? — подумал я. — Обиделся? Хочется уверить меня, какие „романтики“ у вас там собрались?»

— Но потом, Андрей, я вспомнил про одного парня.

— А что за парень? Чем он так интересен?

— Да ничем он не интересен… Он у нас меньше месяца про кантовался. Было это примерно год назад. Я уж и забыл…

— Ушел? Ушел этот парень от вас?

— Выгнали.

— За что?

— Формально за то, что не хотел учиться. Фактически — он с приветом оказался… понимаешь?

— Пока нет… объясни, Харольд.

Игорь опять замолчал на несколько секунд. Я терпеливо ждал. Ветер за окном гнул верхушки берез.

— Пару раз мы замечали, как он «заводится» во время обычного тренировочного поединка… Это вообще-то штука азартная.

И ребята, случается, входят в раж. Но этот Греттир совсем осатанел… понимаешь?

— Кажется, да. А нормальное имя у этого Греттира есть?

— В племени мы все называем друг друга норманнскими именами.

— Ясно… но все-таки есть?

— Разумеется, но я, признаться, его сейчас не помню.

«Нормально, — подумал я, — нормально… прямо тайный орден какой-то: имена у людей есть, но их знают только под псевдонимами».

— Но имя и все прочее можно уточнить у Вермунда.

— А Вермунд — это кто?

— Вермунд — его наставник.

— Хорошо. Уже хорошо. А чем еще знаменит Греттир?

— Да чем он может быть знаменит? Ничем… я же говорю: заводился страшно, буквально стервенел. Читать не хотел вовсе.

Единственное, что его интересовало, это истории про «красного орла».

«Стоп! — сказал я себе. — Стоп!»

Какая-то звенящая, напряженная нота зазвучала у меня в голове. Игорь-Харольд еще говорил что-то, но я продолжал слышать только одну фразу: «Единственное, что его интересовало, это истории про „красного орла“!…» Вот так.

* * *

Вот так обозначилась фигура «викинга Греттира» — свирепого берсерка, любителя баек про «красного орла». Даже не фигура еще — силуэт, контур… нечеткий и размытый. Без имени даже.

— А как можно связаться с этим… э-э… Вермутом, Игорь? — спросил я.

— Вермундом, — поправил Игорь. — Сейчас я попробую ему позвонить. Ты спать не собираешься?

— Какое, к черту, спать?! Уснешь теперь.

— Тогда я сейчас попробую связаться с ним, а потом перезвоню тебе.

— Жду, — ответил я и пошел в кухню ставить кофе.

В кухне я подмигнул Дзаошеню, включил кофеварку и сел ждать звонка. Признаться, я нервничал. След Греттира мог оказаться холодным. Вот позвонит сейчас Харольд и скажет, что Вермут… тьфу, Вермунд!… тоже ничего про Греттира толком не знает. Зовут, мол, Греттира Васей и живет он где-то в Купчине. Или на Гражданке. «А что еще знаешь?» — «А больше ничего».

Я сидел, курил, ждал звонка… и дождался. Но в трубке услышал голос Зверева:

— Не спишь?

— Сплю, — ответил я раздраженно. Сашка, конечно, не заслуживал такого ответа, но я ждал очень важного звонка.

— Ничего, сейчас проснешься… Готовь двести баксов, Андрюха.

— Зачем?

— Одна путана опознала нашу покойницу.

— Точно?

— Скорее всего — да.

— Что значит: скорее всего? И почему это двести?

— Потому «скорее всего», что проверить точно сможем только днем. Но косвенные факты свидетельствуют, что в цвет. Это во-первых. Во-вторых, опознала не одна путанка, а целых две. Не сговариваясь, независимо друг от друга, показали, что ее звали Вероника, что она приезжая, что на игле, что уже неделю примерно не появлялась. Описание одежды соответствует… Снимала комнату у пенсионерки. Все в цвет, Андрюха.

— Да, пожалуй, все в цвет… молодец.

— Завтра собираюсь нанести визит этой пенсионерке, квартирной хозяйке Вероники, — весело сказал Зверев. — Ты поедешь?

— Не знаю, Саша…

— Ну, гляди. Спокойной ночи.

— Ага, тебе тоже, — механически сказал я и подумал, что спокойной ночи теперь уже не получится.

Впрочем, в жизни расследователя довольно часто самое беспокойное время оказывается самым счастливым… Похоже, в нашем расследовании наметился сдвиг, и очень скоро события наберут обороты, и вот тогда…

Стоп! Не слишком ли ты оптимистичен? Ни одного достоверного факта пока нет. Две путаны опознали жертву? Слабенький фактик. Во-первых, возможно, что девица оказалась просто похожа. Во-вторых, облик покойного довольно сильно может отличаться от облика живого. В-третьих, путанки, может быть, просто захотели подзаработать и впарили Сашке эту историю…

Хотя нет, Зверева на мякине не проведешь.

Очень опытный опер, он сумеет расставить столько ловушек, что выявит ложь на косвенных вопросах. Нет, Сашку не проведешь.

А вот что касается «викинга Греттира», то туг все сомнительно. Вот когда позвонит Игорь и… И телефон зазвонил. Я сразу схватил трубку в руки:

— Але… Харольд?

— Нет, господин Обнорский… это не Харольд. Мое имя Вермунд, но вы можете, если вам удобнее, называть меня Юрием.

— Добрый день, Юрий, — сказал я.

— У меня-то — день, — весело сказал он. — А у вас, в Питере, кажется, ночь.

— А вы, Юрий, где находитесь?

— Я в Штатах, Андрей… Я ведь, извините, не только «викинг», но и бизнесмен. Дела гоняют по всему миру.