Брат мой Каин - Энн Перри Страница 62

– Если это даже и так, где они, по-вашему, могли встречаться? – задумчиво спросила Друзилла. – В каком месте приличная женщина, да еще имеющая весьма смутное представление о неблагополучных районах города, станет проводить время с любовником?

– Это зависит от того, кто именно ее любовник, Тайтус Нивен или Кейлеб, – ответил детектив, не собираясь воспринимать такое предположение всерьез и в то же время желая доставить приятельнице удовольствие. Проводить с ней вечер таким образом казалось ему куда интереснее, чем отправиться на какой-нибудь музыкальный концерт или прослушать лекцию, какой бы занимательной та ни была.

Они перешли на другую сторону улицы, и Монк взял девушку за руку чуть крепче. Теперь сыщик чувствовал себя очень хорошо – ему вдруг сделалось тепло, несмотря на сырой ветер, дующий вдоль улицы и приносящий с собой запах дыма, вырывающегося из множества печных труб.

Общество Друзиллы действовало на него благотворно.

– Что, если ей захотелось поразвлекаться? – весело заметил Уильям. – Если Энгус казался ей скучным, она наверняка стала бы стремиться туда, где ему определенно не понравилось бы.

– В мюзик-холл! – со смехом предложила мисс Уайндхэм. – В какой-нибудь дешевый балаган. На кукольное представление, например, с Панчем и Джуди? Или послушать оркестр уличных музыкантов? На свете существует множество занятий, которые щепетильный человек сочтет для себя неприемлемыми, но которые тем не менее кажутся весьма увлекательными, вы так не считаете? Как насчет того, чтобы постоять рядом с шарманщиком? Или отправиться на благотворительный базар? – Она негромко хихикнула. – Пип-шоу? Кулачные бои?

– Что вам известно о кулачных боях? – удивленно поинтересовался Монк. Этот, с позволения сказать, вид спорта считался жестоким, к тому же запрещался законом.

Друзилла сделала неопределенный жест рукой.

– Ничего! Просто я попыталась представить ее, увлеченную чем-нибудь бесшабашным, в таком месте, где Энгус никогда не станет ее искать и она не попадется там на глаза никому из людей своего круга общения, – объяснила она. – В любом случае Женевьева предпочла бы встречаться с ним там, где ее заведомо не мог бы встретить никто из знакомых. Они бы, еще чего доброго, проговорились, а ей никак нельзя было этого допускать, тем более если она была соучастницей убийства.

– То, что ее могли увидеть с Кейлебом, не имело особого значения, – заметил Уильям. – При плохом освещении его вполне можно принять за Энгуса, особенно если он оденется более-менее прилично.

– Ах! – прикусила губу его спутница. – Да, конечно… Это я как раз упустила из виду.

Они прошли молча ярдов пятьдесят или около того, пока не приблизились к перекрестку. Монк провел девушку через площадь Пикадилли, в ту сторону, откуда начинался кратчайший путь на Хаймаркет. Там, на Грейт-Виндмилл-стрит или Шафтсбери-авеню, можно было найти большинство тех увеселений, о которых они только что говорили.

При свете газовых фонарей, на фоне ярко горящих витрин магазинов, среди многочисленных любителей театра и массы зевак они стали замечать женщин, неторопливо прохаживающихся по улицам, вызывающе развернув плечи и соблазнительно покачивая бедрами, так что из-под их юбок как бы невзначай показывались лодыжки.

Эти женщины заметно отличались друг от друга: среди них встречались розовощекие деревенские девушки, бледные утонченные горожанки, модистки, портнихи или домашние служанки, потерявшие место, став жертвой соблазна. Были там и женщины постарше, некоторые со следами венерической болезни на лице.

Молодые, хорошо одетые джентльмены прогуливались неподалеку в поисках подходящей пары. Рядом с ними можно было увидеть мужчин постарше, даже седоволосых. Время от времени очередная парочка, взявшись под руку, исчезала в подъезде какого-нибудь дома, где находились меблированные комнаты.

Мимо проезжали экипажи – раздавался стук подков, перемежающийся со смехом седоков. Яркие театральные афиши рекламировали мелодраматические и пикантные пьесы. Уильям с Друзиллой прошли мимо жаровни с каштанами, и их на мгновение обдала волна теплого воздуха.

– Не хотите попробовать? – предложил Монк.

– Да! Я бы не отказалась, – тут же согласилась его спутница. – Я так давно их не ела…

Детектив купил трехпенсовую порцию, и они разделили ее пополам, осторожно откусывая маленькие кусочки, стараясь не обжечь губы и язык и время от времени переглядываясь. Каштаны оказались на редкость вкусны, хотя и были чуть подгоревшими снаружи и слишком горячими даже в этот холодный вечер.

Вокруг них звучал смех, и в воздухе, казалось, ощущался острый привкус опасности. Некоторые из проходящих мимо мужчин высоко поднимали воротники и надвигали пониже шляпы, явно не желая, чтобы их кто-нибудь узнал, когда они отправились на поиски удовольствий. Другие, наоборот, вели себя подчеркнуто дерзко, не стесняясь отпускать непристойные замечания.

Друзилла теснее прижалась к Монку. Глаза у нее светились, а лицо казалось гладким, и на нем появился румянец, свидетельствующий о внутреннем возбуждении, из-за чего от ее кожи как будто исходило какое-то сияние, делавшее ее еще более прекрасной. Девушка словно собиралась вот-вот рассмеяться над какой-нибудь чудесной шуткой.

Они прошли мимо пип-шоу, и сыщик неожиданно подумал, что им вряд ли удастся что-нибудь узнать. Ему не представлялось возможным выяснить, бывала ли здесь Женевьева, а если да, то с кем, поскольку он не располагал ее портретом. Однако Монк не собирался говорить об этом Друзилле, не желая портить ей и себе хорошее настроение. Миссис Стоунфилд, возможно, на самом деле способствовала убийству Энгуса, однако он в это не верил. До тех пор, пока не обнаружат его тело, она не получит ничего, рискуя еще и всего лишиться.

Спустя час, когда они двигались по Грик-стрит в направлении Сохо-сквер, мисс Уайндхэм все-таки задала этот вопрос, и Монку пришлось на него ответить.

– Но что, если тело в конце концов найдут? – спросила она, поднявшись на тротуар, и прошла чуть вперед, покачивая бедрами – подражая проституткам, – после чего снова разразилась смехом. – Простите меня! – весело сказала девушка. – Но это так здорово, когда целый вечер можно ни о чем не переживать, не беспокоиться, правильно ли ты поступаешь, о том, кто тебя слышит и видит, осудит ли тебя пожилая леди такая-то и кому она об этом потом расскажет… Такая свобода доставляет огромное удовольствие. Спасибо вам, Уильям, за этот неповторимый вечер! – И прежде чем детектив успел ответить, торопливо продолжила: – Наверное, у них есть причина держать это в тайне?

– Какая причина? – удивленно переспросил Монк. Сейчас он испытывал слишком большое удовольствие, чтобы задумываться над нелогичностью всего происходившего. Завтра у него будет достаточно времени, чтобы посвятить его действительности. Но этот вечер принадлежал лишь ему и Друзилле.

– Ах! – Остановившись словно вкопанная, мисс Уайндхэм обернулась, широко раскрыв глаза и пританцовывая от волнения. – Я догадалась! Что, если Энгус объявится вновь, целый и невредимый, и скажет, что он пострадал в схватке с Кейлебом, который ранил его – возможно, ударил по голове, – из-за чего он не мог ни с кем связаться? Он потерял сознание, лежал в бреду… И ему кажется, что Кейлеб мертв…