Никому не говори… - Карен Робардс Страница 63

Когда жесткие, грубые пальцы больно впились в ее обнаженное предплечье и рванули вперед, Карли завопила, как баньши. Мужчина был намного сильнее ее, и Карли едва не оказалась у него в руках, но в последний момент успела ухватиться за край ванны. Потеряв равновесие, она свалилась прямо на Сандру и перевернулась на спину. Тело Сандры подалось вниз, Карли ощутила прикосновение тепловатой воды к бедрам и ягодицам и изо всех сил уцепилась за борта ванны, пытаясь подняться.

Когда Карли упала, мужчина выпустил ее руку, но это уже не имело большого значения. Она с ужасом поняла, что беспомощна, как черепаха, перевернутая на спину. Карли неистово брыкалась, руки скользили по мокрому фаянсу… Подняться и убежать она уже не могла. Когда убийца поднял нож и начал опускать его, целясь ей в грудь, Карли снова закричала.

Она попыталась уклониться от ножа, но спас Карли мощный толчок Сандры снизу, после которого она перевалилась через край ванны и упала на пол.

Нож снова пролетел мимо, издав все тот же жуткий металлический звон, и Карли еще раз вскрикнула, приземлившись на четвереньки. Вода, выплеснувшаяся вместе с ней, смешалась с соком, кровью и образовала на полу красноватую лужу. Карли поняла, что часть этой крови — ее, потому что она порезалась — то ли о большой осколок стакана, то ли о нож. Кровь струйкой текла из ее левой ладони, но перепуганная Карли не чувствовала пореза и не ощущала боли.

Это был настоящий шок. Услышав сиплый крик, Карли подняла глаза и увидела, что убийца поскользнулся и едва не упал на мокрый пол.

Она рвалась к двери — теперь путь был свободен, — но, как в кошмарном сне, никак не могла добраться до цели. Руки и подошвы теннисных туфель скользили по мокрым плиткам. Карли слышала чавканье его ботинок, хриплое дыхание и хруст осколков под ногами. Ощущала запах апельсинового сока, мыла, собственного страха и чего-то еще, страшный сладкий запах, от которого голова кружилась, а живот сводило судорогой. Ее щеки коснулась тряпка — холодная, мокрая, пропитанная чем-то отвратительно сладким. Запах…

Карли окатила волна ужаса. Она снова оказалась во власти кошмара. Запах…

Он стоял над ней и пытался прижать эту ужасную мокрую тряпку к ее лицу.

Карли ударила его по руке, упала набок и заскользила по битому стеклу…

Тряпка — белая, ничем не примечательная, сложенная вчетверо — упала на пол прямо перед ее носом. Запах…

Скопившаяся на полу вода тут же поглотила его. Мерзкий запах исчез.

— Попалась, дрянь!

Карли в ужасе подняла взгляд, и тут он прыгнул на нее, как кот на птенца, нагнулся, схватил за волосы и запрокинул ей голову. Карли стояла на четвереньках и цеплялась ногтями за скользкий кафель, стараясь вырваться.

Она посмотрела на черный капюшон палача и поняла, что видит его глаза сквозь отверстия, прорезанные ножницами. Налитые кровью глаза холодного бледно-голубого цвета, почти без ресниц, с маленькими черными зрачками, напоминавшими булавочные головки, были полностью лишены выражения. В них не было ничего человеческого. Было ясно, что их владелец зарежет ее без всяких угрызений совести.

«Это невозможно», — мелькнуло в голове у Карли. Сердце бешено билось где-то возле горла, мешая дышать. Это был не человек, а облаченное в черное чудовище из фильма ужасов, с ножом, в обтянутых хирургическими перчатками руках. Карли так перепугалась, что не могла вздохнуть, не могла двинуться; руки и ноги онемели, налились свинцом, а все происходившее казалось ей кошмарным сном.

— Теперь я вспомнил тебя, — прохрипел он жутким сдавленным шепотом. Он наклонился над Карли. Широко раскрыв глаза и всхлипывая от страха, Карли не видела ничего, кроме занесенного над ней ножа. Сверкавшей полоски стали, которой было суждено перерезать ей горло.

Она слышала шум воды, свое частое дыхание и более глубокое хриплое дыхание убийцы. Ощущала руку, вцепившуюся в ее волосы, холодный и скользкий кафель под своими пальцами и бешеный стук собственного сердца. В ее мозгу осталась только одна мысль: «Сейчас я умру».

Если судить по порезу на руке, больно не будет. Она ничего не почувствует. Клинок глубоко вонзится в ее плоть, она ощутит шок, из раны хлынет теплая кровь, но она этого уже не почувствует, не ощутит ничего, кроме жалкого чувства собственной бренности, а затем все исчезнет…

Она не хотела умирать.

— Нет! — закричала Карли. Громкое эхо зазвенело в ушах, заглушив гул пульсировавшей в них крови, шум бегущей воды и заставило ее вернуться к действительности. На миг она забыла обо всем на свете, кроме инстинкта самосохранения.

Когда смертоносное серебристое лезвие устремилось к ее беззащитному горлу, она вскрикнула и рванулась влево. Нож срезал прядь волос с головы Карли и вонзился ей в плечо. Она почувствовала острую боль, затем ледяной ожог.

Убийца чертыхнулся, снова дернул Карли за волосы, запрокинул ей голову, готовясь нанести повторный удар, и Карли закричала опять, на этот раз уже ни на что не надеясь. Сердце билось так часто, что болела грудная клетка. Карли прошиб холодный пот; она смотрела в лицо неминуемой смерти.

Теперь он держал ее мертвой хваткой. Карли поняла — это конец. Тяжело дыша от ужаса, она снова подумала: «Не хочу умирать. Боже, пожалуйста, о боже, пожалуйста, о боже…»

Ее пальцы, отчаянно шарившие по полу, наткнулись на что-то твердое, что-то острое, и Карли поняла, что это длинный, зазубренный осколок стекла.

Когда нож, описав дугу, снова рванулся к ее горлу, Карла извернулась и вонзила осколок в колено бандита — единственное, до чего могла дотянуться.

Убийца завопил, выронил нож и выпустил ее волосы. Она была свободна.

Карли с криком устремилась к двери, как спринтер, взявший низкий старт. Сердце безудержно колотилось, холодный пот заливал ей глаза, подошвы скользили по мокрому полу. Она выскочила в коридор и метнулась к лестнице. Обернувшись на бегу, Карли увидела, что он идет за ней. Шатаясь, истекая кровью, хлеставшей из нанесенной ею раны, ругаясь и всхлипывая, но все же идет. Она опрометью слетела с лестницы, едва касаясь ногами ступенек.

Ему хватило времени поднять нож. Клинок сверкал в его руке.

— Ты мертва. Ты мертва. Ты мертва, — твердил он, и от этого хриплого скрежещущего шепота ее охватил ледяной озноб.

Подгоняемая страхом, Карли перепрыгнула оставшиеся ступеньки, приземлилась на обе ноги и стремглав бросилась к передней двери.

Но он был уже близко. Слишком близко. Ощутив ладонью холодный металл ручки, Карли поняла, что не успеет отпереть замок. Убийца схватит ее, прежде чем она сможет выскочить. Кровь застыла в ее жилах. Она не успеет открыть дверь, не успеет позвонить по телефону, даже нажать на кнопку «тревога»; на все это требовалось слишком много времени, драгоценные секунды, которых у нее не было. Не было времени даже на то, чтобы включить свет. Да и что бы ей дал этот свет? Она видела бы его, но и он видел бы ее.

— Ты мертва.