Платный сыр в мышеловке - Валентина Андреева Страница 64

Владимир кивнул, соглашаясь с теткой. Осталось непонятным, в чем именно.

Накануне похорон Кириллов с Серегиным крепко выпили.

— А ведь предложение твоей тетушки — это реальный выход! — сказал Серегин. — Не сможешь жить без России — женишься второй раз на своей Тамарке. Как гражданин Канады. И переедешь в Россию. Зря ты не разглядел в Тамарке свою судьбу. Кстати, пора утешить твою вдову и будущую жену, а заодно и дочь. Маринка сказала, что мать практически не встает с постели…

На трезвую голову Кириллов такого бы не сделал… Телефонную трубку сняла сама Тамара. Он успел только поздороваться, постаравшись вложить в приветствие максимум теплоты. Ответом был дикий крик жены и звук глухого удара. Дальше тишина, нарушаемая потрескиванием на линии. Он отключился. Оба друга мгновенно протрезвели. Серегин решил было повторить попытку, чтобы извиниться, но Владимир не разрешил: «Хватит с нее мучений. Пусть уж похоронит и окончательно успокоится. По крайней мере будет знать, что неприятностей от меня больше не получит». Как же он ошибался!

На похороны брата Кириллов не поехал, прислушался к просьбе тетушки и совету друга. Поминали «его» в его же квартире. При этом случился неприятный казус. Во время поминальной речи, произносить которую выпало на долю Серегина, упала с тумбочки фотография Владимира. Кто-то из присутствующих вернул ее на место. И хотя Валерий Павлович старательно избегал называть покойного по имени, ограничиваясь местоимением «он», фотография слетела опять. Серегин сам водрузил ее на телевизор, рядом поставил стопку водки, накрытую кусочком черного хлеба, и убедительно попросил Володьку вести себя достойно. Речь удалось договорить, но под реплику Марины: «Отца убили!»

Вопреки уговорам Серегина, Елизавета Марковна, казавшаяся безучастной ко всему, что происходило на поминках, осталась ночевать в квартире Владимира. Вполне понятное желание. Серегин, убедившись в добросовестности Андрея — вся информация из компьютерной базы данных была удалена, взял загранпаспорт Андрея (свой Елизавета Марковна заблаговременно оставила у него), заблокировал Интернет и уехал домой. Через два дня Владимир вместе с тетушкой — копией его собственной матери — улетел в Канаду. Душевное родство помогло им пережить первые, очень сложные дни адаптации — ей более-менее смириться с потерей и порадоваться в какой-то мере новому обретению сына, ему — непривычности обстановки. Впрочем, иногда он забывал, что находится за границей. Канада — страна иммигрантов.

До своего отъезда в Россию Андрей предпочитал жить в Ванкувере. Третий по величине город Канады отличался мягким климатом и чистым воздухом. Расположенный на побережье Тихого океана, он впитывал в себя не только запах океана, но и удивительные запахи лесов и гор. Загородный дом матери в тридцати минутах езды от Ванкувера Андрей навещал редко, наездами на пару часов. Владимира же вполне устраивала «загородность». Он с головой окунулся в любимую работу и вскоре уже автоматически откликался на имя «Андрюшенька». Чуть позже перестал комплексовать по поводу своего иждивенчества. Бывший друг семьи Рудольфа Кириллова, бывший работник советского посольства в Москве Оскар Отвей, не обидев свою дочь от первого брака, оставил любимой второй жене значительные средства, малую часть которых, по словам Елизаветы Марковны, она почитает за счастье проживать вместе с «Андрюшенькой». Все на благотворительность не пустишь.

— Ты сразу прихватил с собой диски и флэшку! — ахнула я, заставив Кириллова отвлечься от темы материальных благ.

— Разумеется. Андрей успел выполнить мою просьбу и переправил все на временное хранение знахарю. Забрать было не сложно.

— Фига себе! — возмутилась Наташка. — Вот и верь после этого снам. А заодно и астрологам. Ирка, помнишь, Ольгино высказывание: «Душа покойного Кириллова мается, просит о помощи». Да в тот момент, если разобраться, она, эта помощь, только нам была нужна да Тамарке с Маринкой. И как не свихнулись!

— Еще не поздно, — с готовностью доложила я. — Омлет жалко.

— У меня в машине сумка с провизией! — спохватился Димка. — Боялся, как бы родная жена с голоду не опухла.

— Килограммом больше, килограммом меньше… — живо отозвалась Наташка. — Нервную систему лучше всего подпитывать голоданием. Немного позверствуешь, зато потом — полное равнодушие ко всему на свете. Правда, когда немного подкрепишься.

3

— Я поняла, почему ты вернулся, — с небольшим акцентом от жадности — запихнула в рот слишком много конфет с ликером (еще раз убедилась, что все-таки правильно выскочила замуж за Димку), сообщила я Кириллову. Кажется, он меня плохо понял. Остальные тоже выражали полное недоумение. Может быть, только мне мой акцент показался легким? Или зависть замучила? Интересное дело! Виталик, который сгреб в свою тарелку давно остывший омлет и за пару секунд слопавший всю его оптовую партию, такой реакции окружающих не вызвал.

— Ты что-то сказала? — вежливо поинтересовался у меня Димка.

Я решила смолчать. Пусть сам догадывается.

— Не понимаю, как можно заедать пельмени конфетами, — фыркнул он, отнимая у меня коробку.

— Все познается в сравнении! — мигом пришла мне на помощь подруга. — Это ж покупные пельмени. Причем не самые хорошие. Вот когда Ирка свои ляпает, никому, в том числе и ей самой, в голову не придет заедать их конфетами.

Я молча согласилась с Натальей и шлепнула себе на тарелку ложку салата. Во всяком случае, мне показалось, что себе.

— Это что, взятка? Чтобы заткнулся?

Димка был явно настроен иронически.

— Это называется «забота о ближнем»! — внесла поправку Наташка и шлепнула ложку салата мне, а затем и себе. — Виталик, тебе что-нибудь положить?

— Что-нибудь да.

— Вовка, будь добр, обслужи раненого соседа. И если можешь… Пожалуйста, не смотри в мою сторону. Такое впечатление, что я всех тут объела. Мой муж, например, никогда себе этого не позволяет. Боится, подавлюсь. Замечательный человек. Со своей, конечно, придурью, компьютерной, но зато не роет носом землю в поисках заколдованных кладов и золота Мюллера.

— Золота Мюллера? — одновременно спросили мой муж и Кириллов.

— Да его давно уже нашли и потихоньку «спускают», — наконец-то заговорила я внятно. И повторила: — Я поняла, почему ты, Владимир Родионович, вернулся. Тебе позвонил Серегин и сообщил, что с твоей смертью, фактически превратившейся в реальный отъезд, неприятности не закончились. Охотники за твоими «складскими» от слова «складывать» ценностями не успокоились. Решили взяться за твою семью. Интересно почему? Валерий Павлович в одиночку не мог справиться с ситуацией и вычислить виновников.

— Валера не жаловался и не требовал моего приезда, — поправил меня Кириллов. — Он просто настаивал на том, чтобы я продумал вопрос, как вывезти Тамару и Маришку в Канаду, просил разрешения раскрыть им глаза на правду. Я решил ехать сам.

— А Елизавета Марковна выдвинула тебе требование взять ее с собой. Приближались скорбные сороковины.