Расписной - Данил Корецкий Страница 64

Может, оттого что с уходом небожителей обстановка стала менее строгой, может, под влиянием выпитого, но постепенно в зале становилось все оживленней. Громче стали разговоры, чаще звучал смех, звонче соприкасались бокалы.

– Давай выпьем, лейтенант, – подошел к Вольфу облученный подводник. У него на кителе сверкал второй орден Красной Звезды.

– Я вижу, тебе тоже за шкуру залилось, за просто так столько наград не дают.. Выпьем за то, что живы остались. Да нет, водку!

Официанты подносили закуски и новые бутылки. После нескольких рюмок водки Вольф ощутил приятное расслабление. Как будто лопнули и свалились путы условностей и обязательств, наложенных ограничениями инструкций, да и самой обстановкой Кремлевского дворца. Он прошел через все круги тюремного ада и остался жив, а еще раньше с боем взял дворец диктатора в Борсхане и тоже остался жив, а еще раньше спасся при десантировании, когда Серегин навалился вдруг на его парашют. Есть чему радоваться!

– А чего ты в перчатках? – спросил вдруг подводник. —. Обгорел, что ли?

– Вроде того, – кивнул Вольф. – А где ваш товарищ?

– Вон там. Он на меня обиделся, не подходит. А чем я виноват? Это ж не я его увел…

Капитан-лейтенант продолжал что-то говорить, но Вольф уже не слушал. Взяв рюмку с водкой, он прошел ближе к главной части «первого стола» и нашел полковника Шарова. Тот стоял рядом с генералом Раскатовым, который оживленно болтал с другими генералами. Шаров держался индифферентно: в беседу старших не встревал, молча пил водку и с аппетитом закусывал. Казалось, он не обращал никакого внимания на происходящее. Но это только казалось. Когда Вольф приблизился, Шаров скользнул по нему косым взглядом и, улыбнувшись, повернулся навстречу.

– Товарищ полковник, лейтенант Вольф представляется по случаю награждения орденом! – четко доложил Вольф, вытянувшись в струнку. Строевую стойку портила только рюмка, которую он держал на уровне солнечного сплетения.

– Здорово, Волк! – улыбнулся полковник. – Я вижу, ты не стал заниматься спокойной работой!

Шаров провел пальцем по трем орденам Вольфа. История двух из них была хорошо известна полковнику.

– Как и вы, товарищ полковник!

Вольф в свою очередь тронул награды полковника. Тот же комплект: Красное Знамя и две Красных Звезды. Лейтенант помнил только Знамя: за штурм дворца в Борсхане.

Они обнялись. Ордена стукнулись друг о друга. Свободное поведение Шарова и Вольфа привлекло внимание старших начальников.

– Знакомьтесь, товарищи, этот герой служил у меня в бригаде, – торжественно произнес Раскатов. Генералы смотрели с недоумением: лейтенант не представлял для них никакого интереса. Раскатов, понизив голос, стал что-то объяснять.

Вольф отвел Шарова в сторону.

– Как живы-здоровы, товарищ полковник?

– Главное, что живы! Вот эта Звездочка за Узбекистан. Помнишь Московский отряд? А сегодняшняя за… в общем, за одну операцию, пока не могу говорить… А ты как?

– Тоже жив пока… У меня теперь операции другие: полгода – как скотина среди диких зверей, по краю ходил…

– Понимаю, братишка, понимаю! Давай выпьем за то, чтобы за краем не оказаться!

Звякнули рюмки, полилась в гортань теплая, будто безградусная, жидкость.

– А как… полковник Чучканов? – напряженным голосом спросил Вольф. Шаров дернул щекой.

– Чего им сделается… Раскатов выше ушел, его на свое место поставил. Начальник главка спецназов, генерал… Он за Раскатова держится, я – за него. Мы с ребятами дело сделаем, они награды получат. В этот раз, правда, Чуче не дали. Ходит с надутой мордой, сам увидишь.

– А он что, Тоже здесь?

– Да, среди приглашенных. С женой.

– С Софьей Васильевной?!

– Ну да. С кем же еще?

Вольфа будто жаром обдало. Сердце колотилось, как перед сигналом к атаке. Он не слышал, что говорил Шаров, да и вообще ничего не слышал: разговоры вокруг превратились в неясный раздражающий гул. К нему приблизился Раскатов и еще три генерала. Вытянутые вперед рюмки и улыбки на лицах свидетельствовали, что обычный лейтенант и лейтенант – личный знакомый Генерального секретаря – просто несоизмеримые фигуры. Они что-то говорили: извивались их губы, двигались подбородки, шевелились языки, но звуковой фон не менялся: тот же бессмысленный, однообразный и утомляющий шум… Наплывали крупными планами генеральские лица, они деформировались, как в кривых зеркалах комнаты смеха, но смеяться Вольфу не хотелось. Чужие руки хлопали по погонам, трогали награды – это усиливало раздражение.

Звякнуло стекло: напрягшиеся пальцы сломали ножку рюмки, и она разбилась о паркет. Вольф понял: его раздражает невозможность делать то, что хочется. Он отстранил Раскатова, протиснулся между плотными фигурами генералов и, как сомнамбула, пошел по залу. Невзрачные люди, обступив столы, жадно ели и некрасиво пили. Мужчины, изображая галантных кавалеров, чокались с заурядными женщинами, которые наверняка не делают зимой педикюр, потому что его не видно под закрытой обувью. Взгляд поисковика сканировал гостей, но логика бойца специальной разведки подсказала, что Софье не место в этой серой массе, она никогда не присоединится к голодной застольной толпе…

У дальней стены выстроился длинный ряд стульев на гнутых золоченых ножках, на них сидели и вокруг стояли люди. Вольф направился туда, вглядываясь в лица равнодушных к бесплатной выпивке и закуске гостей. Крашеная блондинка со слабыми волосами, полный генерал с лицом больной жабы, похожая на испуганную птичку генеральша…

Он пролистывал лица, как страницы скучной книги, пока не наткнулся на лик коротко стриженной улыбчивой брюнетки с широко распахнутыми глазами, точеным носиком и четко очерченным ртом…

Зал сразу затянулся пеленой, ненужные и неинтересные люди расплылись и потеряли очертания, как незадолго перед этим слились в безобидную невнятицу ненужные и отвлекающие звуки. Остался только один прозрачный овал вокруг Софьи Васильевны. Она сидела в свободной позе, положив ногу на ногу и поставив на колено бокал с шампанским. Аккуратная – волосок к волоску прическа, загадочное мерцание зеленых глаз, улыбка, демонстрирующая миру ровные жемчужные зубки… На ней было сильно декольтированное красное платье, откровенно обнажающее белые плечи с едва заметными веснушками. Несмотря на приличное расстояние, Вольф прекрасно различал детали – прозрачный овал увеличивал, как линзы бинокля, а может, это делали огромные, широко распахнутые глаза под ключицами. Он отчетливо видел крохотную родинку на шее, бриллиантик в мочке прижатого к голове ушка, ямочку на подбородке, не отросшие волоски под туго натянутыми отблескивающими колготками… Новые туфли, как всегда, на высоченной шпильке, матово блестели, но он рассмотрел сквозь черную кожу туго сжатые колодкой маленькие пальчики с розовым лаком на ноготках.

Внутри включился механизм самонаводящейся зенитной ракеты. Мимо проходил мутный официант, Вольф одним движением снял с подноса четкую бутылку, оклеенную серебряной фольгой.