Объявляю убийце голодовку - Инна Павлова Страница 64

— Да нет, откуда… — начала было дама, но сама себя оборвала на полуслове: — Ну конечно, Танечка, и как я могла забыть!

Сетуя на «девичью» память, Ирина Аркадьевна птичкой взлетела по приставной лестнице на антресоли и с триумфом продемонстрировала трофеи.

Теперь я была экипирована по высшему разряду. В ветхую, растянутую кофту, когда-то, видимо, шерстяную, ручной вязки, и не менее очаровательную ситцевую юбку до полу. Того линялого цвета, которого в природе просто не существует.

— Это Валентина оставила, когда в первый раз гостила, — пустилась в объяснения хозяйка. — Я хотела выбросить, но без разрешения не рискнула. С глаз убрала, а потом, видишь, совсем забыла.

Валентина — мать первой жены ее сына. Пользуясь неистребимой доброжелательностью сватьи, она до сих пор наносит ей визиты и, хотя лет на двадцать моложе Ирины Аркадьевны, без устали грузит ее своими хроническими недомоганиями. После ее отъезда хозяйка с облегчением вздыхает, кидается по выставкам и театральным премьерам. Восстанавливает порушенную ауру и насыщается положительными эмоциями. А однажды она поделилась с Аллой по секрету, что обременительные визиты бывшей родственницы отнимают у нее радость жизни. Представляете? Это у Ирины-то Аркадьевны!

Через полчаса мне было впору заступать на пост в подземном переходе. Не хватало только таблички с указанием количества скоропостижно скончавшихся родственников, похоронить которых я собиралась за общественные деньги. Завершающим аккордом стал замызганный пластиковый пакет, в который я натолкала собственные вещи, хорошенько прикрыв рваными газетами.

— Теперь тебе, голубушка, даже прокаженные не конкуренты, — восхитилась балерина. — Только юбку заколи булавочкой на талии, не то по дороге потеряешь.

Еще через сорок минут я заворачивала за угол, где поверженный Геннадий припарковал свое авто. Ключи я предусмотрительно позаимствовала еще раньше, чем заприметила зловещий «мерседес», то есть непосредственно после того, как оглоушила Гену сковородкой.

К счастью, это была не иномарка, к управлению которой я бы приступила разве что под дулом автомата. Ну совдеповская у меня психология, ничего уже с этим не поделаешь. Никакой бы рухляди не испугалась, а от одной мысли, что надо сесть за руль роскошного японского или американского автомобиля, холодею. Там на приборном щитке столько кнопок, что в глазах рябит. Куда жать-то?! Да и реагирует эта суперчувствительная техника моментально. Не успеешь сообразить, какую выкинула глупость, как окажешься в кювете. Да и гибэдэдэшники не обходят навязчивым вниманием навороченные тачки. Мне это надо, засветиться за рулем чужого авто?

Как и следовало ожидать, парни из «мерса» на меня и не взглянули. И я от всего сердца порадовалась их душевной черствости. Ни один человеколюбивый россиянин, я уверена, не отпустил бы меня хотя бы без тарелки супа.

Больше часа я петляла по городу. Теперь, когда я вообще отказывалась что-либо понимать, меня бы не удивило, если бы «на хвост» мне села, например, солнышко Марина, моя участковая врач Тимира Маргеловна или даже директриса родной школы. Подозревала я теперь всех. И только твердая уверенность, что ни одна машина не повторяет моих маневров, немного успокоила.

Я направлялась к Ивану Феоктистовичу на дачу, где собиралась привести мысли в порядок. Заодно не мешало бы уделить внимание и внешности. Для стояния на паперти она годилась в самый раз, но как раз на сегодняшний вечер у меня были другие планы.

Я всегда стараюсь быть откровенной с самой собой. Какой смысл врать единственному человеку, на которого я могу положиться в данный момент и от которого вправе ожидать реальных действий? Не на Аллочкину же несуществующую храбрость рассчитывать! Хорошо, что она хоть не впала в истерику и послушно выполняет, что я говорю. Короче, полагаться я могу только на себя. А анализ моего внутреннего состояния оказался совершенно неутешительным. Я тряслась как осиновый листок, у меня стучали зубы, а руки дрожали как не у всякого запойного. Ничего удивительного, что руль то и дело выскальзывал, и я чудом не въехала последовательно в телеграфный столб, бензовоз и «КамАЗ».

Пришлось съехать на обочину и заняться аутотренингом. Ну чего это я так распсиховалась? Глупо и неоправданно. Что мне угрожает в кафе? Даже если косметичка притащит с собой для разборок каких-нибудь мальчиков вроде тех, что меня караулят у Аллы? Во-первых, где напасешься дуболомов, вон их уже сколько выбыло из строя, — это же не регулярная армия, а во-вторых, никто мне ничего не посмеет сделать в людном месте. И все равно было неспокойно.

Предстоящая встреча с парикмахершей травмировала все больше, а с милицией совсем даже наоборот. Я испугалась, что еще немного — и воспылаю любовью к правоохранникам. Хотя нет, насчет поголовного обожания ментов я, пожалуй, хватила.

Вместе с ключами я прихватила у тщедушного бандюги мобильник. Каковой в выключенном состоянии пребывал в моем кармане и теперь оказался как нельзя кстати. Я позвонила Аллочке и провела инструктаж твердым и уверенным голосом. Разумеется, ничего запредельного я не требовала, ей поручалось только одно: если в половине седьмого я не позвоню, срочно бежать к нашим милицейским «друзьям» и выложить все. Что именно она должна изложить, я продиктовала в форме тезисов и привела девушку в состояние, близкое к собственному.

— Нет, дорогая, сейчас не время. — Ахи и охи я пресекла на корню. — Потерпишь. Всего ничего осталось.

Аллочка безропотно заткнулась, и я с удивлением отметила, что, если наша с ней эпопея, не дай бог, затянется, глядишь, через пару лет ей можно будет смело записать в личном деле «характер стойкий, нордический».

Итак, подстраховку я обеспечила. Теперь бы не мешало связаться с Олегом и выяснить, чем все это время занималась косметичка. Но звонок я почему-то оттягивала. В конце концов, ничего не случится, если позвоню чуть позже.

Добралась я без приключений, ни с кем не столкнувшись и даже не нарвавшись на оголодавших гибэдэдэшников. Что расценила как добрый знак. Нужное строение нашла моментально и в очередной раз отдала должное домовитости Ивана Феоктистовича. Домик, притаившийся в буйной зелени, с дороги смотрелся очень миленько, а при ближайшем рассмотрении — просто восхитительно. Уютный, аккуратный, с резными ставенками, затейливым крылечком и узорчатыми перильцами. Да и в огороде полный порядок. Парники натянуты, дорожки расчищены. Ай да Иван Феоктистович!

Впрочем, глазеть по сторонам было особо некогда. До намеченного времени оставалось около двух часов, а мне еще нужно было привести себя в порядок и собраться с мыслями. Чай, не на банальное свидание направляюсь, а на встречу с посредницей между заказчиками и врачами-убийцами. Предусмотреть нужно все.

Я двинула к сараю и склонилась над чурбачком. И в этот момент на меня обрушился кусок скалы. Или половина дома, многоэтажного и многоподъездного. На худой конец — содержимое кузова массивного иноземного трейлера. И моя многострадальная головушка, воспользовавшись представившимся случаем, немедленно самоустранилась от всех забот. В том числе и от самой важной — спасения собственной хозяйки. Меня поглотила тьма, безнадежная и бесконечная, как человеческая глупость. В данном случае моя собственная, благодаря которой я и уплывала теперь в неизвестном направлении и на неопределенное время.