Виновный - Лайза Баллантайн Страница 65

— Это я виновата, вот что они все хотят сказать, — перебила его Шарлотта. — Это суд надо мной. Его признают виновным и скажут, что это я во всем виновата?

Дэниел сочувственно сжал ее плечо:

— Никто этого и не говорит…

Она отвернулась, а когда повернулась за новой затяжкой, Дэниел увидел, что она плачет. Черные слезы бороздили в тональном креме на коже тонкие дорожки.

— Вы его мать. Ему всего одиннадцать лет, и его судят за убийство. Это может сломать ему жизнь. Нужно, чтобы вы были сильной.

В судебном дворе мрачной кучей сгрудились полицейские фургоны. Двор напомнил Дэниелу ночную ферму и сараи, где держали скот. Дверь аварийного выхода, в которую они выскользнули, хлопала на ветру.

— Хочешь сказать, сильной, как ты? — спросила Шарлотта, прикладывая костяшки пальцев к нижним векам, стараясь не размазать тушь.

Вздохнув, она положила ладонь Дэниелу на грудь. Он почувствовал, как кожу под рубашкой обожгло от ее прикосновения.

— Ощути, какой ты сильный, — сказала она.

— Шарлотта, — прошептал Дэниел, отступая назад и упираясь спиной в стену.

Его настиг запах ее пьянящих духов и отдающее табаком дыхание. Ее губы замерли в нескольких миллиметрах от его собственных. На лацкан ее жакета, дрогнув, упал столбик пепла. Дэниел выпрямился и коснулся стены затылком.

Она медленно опустила руку, и он почувствовал внизу живота ее длинные ногти. Он напряг брюшные мышцы, и кожа под рубашкой зазудела от ее прикосновения.

В ней было что-то почти отвратительное — потекшая тушь, забивший поры толстый слой тонального крема, — но Дэниела захлестнула волна сочувствия.

— Довольно, — прошептал он. — Вы нужны своему сыну.

Шарлотта отпрянула назад, обретя благоразумие. Она казалась убитой горем, но Дэниел знал, что дело было не в том, что он ее отверг. Глаза размазались, желтые пальцы с дрожью прижали к губам окурок.

— Прости, — выговорила она и позволила сигарете упасть на землю.

Дэниел придержал ей дверь.

— Корона вызывает Джеффри Рэнкина.

Дэниел наблюдал, как мужчина встал и направился к свидетельской ложе. Он казался слишком высоким для зала суда, срез брюк болтался у верхнего края ботинок. У него были аккуратно подстриженные редеющие волосы и постоянно поднятые кверху брови. Когда он клялся перед лицом Бога не говорить ничего, кроме правды, у него на губах появилась легкая улыбка.

— Мистер Рэнкин, вы заявили в полицию о том, что были свидетелем драки между двумя мальчиками в Барнард-парке во второй половине дня восьмого августа. Это верно?

— Да. С тех пор я не пропускаю ни одного выпуска новостей и думаю, что если бы я тогда что-нибудь сделал… — Голос у Рэнкина был совершенно равнодушным.

— В показаниях от восьмого августа вы заявили, что видели две драки между этими мальчиками. Когда именно это было?

— В первый раз, когда я их увидел, было около двух часов дня. В это время я всегда выгуливаю собаку, чтобы она по-быстрому сделала свои дела после обеда.

— Опишите, пожалуйста, двух мальчиков, драку между которыми вы видели.

— Ну, могу только повторить то, что сказал полиции: оба были темноволосые, примерно одного роста, но один немного поменьше. На одном была белая рубашка с длинными рукавами, а на втором — красная футболка.

— Милорд… прошу вашу милость и присяжных открыть страницу пятьдесят семь в своих подшивках, где находится фотография и описание одежды Бена Стокса в день его смерти, в частности красная футболка, — сказал Гордон Джонс.

Заглядывая в собственную подшивку, он спустил очки на самый кончик носа, где они с трудом удерживали равновесие.

— А на пятьдесят восьмой странице, — продолжил он, — приводится описание одежды, обследованной судебно-медицинскими экспертами, которая была на подсудимом в день убийства… Вы знакомы с кем-либо из тех двух мальчиков?

— Нет, я не знал, как их зовут, но я их видел раньше. Мне были знакомы их лица. Мы живем недалеко друг от друга, а я постоянно гуляю с собакой.

— Расскажите нам о том, как вы увидели их в тот день в первый раз.

— Я выгуливал собаку, не в парке, а вдоль тротуара вниз по Барнсбери-роуд. Пес у меня старый, любит все обнюхать. Я же люблю ходить быстро, и он меня выматывает. В тот день все было как обычно, может быть, даже еще медленнее. Было солнечно. В парке было довольно много народу, и мне встретилось несколько знакомых собачников, но потом я обратил внимание на двух мальчиков, которые дрались на самом холме.

— Насколько далеко вы находились от мальчиков?

— Футах в двадцати-тридцати, не больше.

— И что вы увидели?

— Ну, сначала я не придал этому большого значения. Просто двое мальчишек немного повздорили, но один из них явно начал брать верх. Я помню, как он схватил того, что поменьше, за волосы и заставил встать на колени. Он бил его кулаками по почкам и в живот. У меня двое сыновей, и мальчишки есть мальчишки, поэтому в обычных обстоятельствах я бы не стал вмешиваться, но их драка выходила за рамки, она показалась мне излишне жесткой… даже жестокой.

— Который из описанных вами мальчиков «начинал брать верх»?

— Тот, что был немного повыше, в белом.

— Вы говорили с мальчиками. Что вы им сказали?

— Ну, мне показалось, что они чересчур разошлись, понимаете? Я велел им прекратить.

— И что произошло?

— Они прекратили драку, и один из мальчиков повернулся ко мне, улыбнулся и сказал, что они просто играют.

— Который из мальчиков это был?

— Подсудимый. У меня были сомнения, но, как говорится, мальчишки есть мальчишки, и я оставил их в покое. — Щеки Рэнкина вдруг посерели. Он понурился. — Я все время об этом думаю. Мне нельзя было уходить, понимаете. Мне нужно было что-нибудь предпринять… Если бы я только мог догадаться, чем это обернется.

Рэнкин вдруг выпрямился и посмотрел в центр зала в направлении Стоксов:

— Простите меня.

Гордон Джонс понимающе кивнул и продолжил:

— Вы сказали, что «они разошлись». Вы бы описали это как жестокую игру, которая вышла из-под контроля, или как драку, в которой один из детей был зачинщиком?

— Может быть, да, думаю, да. Это было довольно давно, но думаю, что мальчик в белой рубашке… Это про него у меня спрашивала полиция, когда нашли… тело.

Мистер Рэнкин покачал головой и прикрыл глаза ладонью.

— Что ребята сделали после того, как вы к ним обратились?

— Они побежали своей дорогой, а я пошел своей.

— Куда они направились?

— Вниз по парку к детской площадке… там территория молодежного клуба.