Вынужденное признание - Фридрих Незнанский Страница 65

Незнакомец долго молчал.

«Собирается с мыслями, — подумал Турецкий. — А может, с кем-то советуется… Ну давай, соображай скорее, змей пустоголовый».

— Жаль, — заговорил незнакомец. — Жаль, Александр Борисович, что вы не хотите продать нам пленку. Тогда, может быть, вы захотите ее обменять?

— Обменять? — Турецкий хмыкнул. — Боюсь, что у вас нет ничего, что меня заинтересует.

— Ошибаетесь, Александр Борисович. Есть.

— И что же это?

— Ваша жена.

— Что вы сказали? — переспросил Турецкий упавшим голосом.

— Вы все верно расслышали, — заверил его незнакомец. — Ваша жена Ирина Генриховна Турецкая у нас. Мы навестили ее в доме отдыха и предложили прокатиться. Она оказалась сговорчивее вас.

— Если это шутка, — прорычал Турецкий, — то очень глупая. А если нет — я тебя, сволочь, из-под земли достану, понял?

Незнакомец засмеялся:

— Ну, ну, Александр Борисович, мы ведь интеллигентные люди! Давайте не будем друг другу хамить. Тем более что не в вашем положении показывать зубы. С сегодняшнего дня вы больше не владеете ситуацией. Признайте это и играйте по нашим правилам.

— Правилам? Ах ты сволочь! Обещаю тебе, что, как только я тебя найду…

Незнакомец положил трубку.

Какое-то время Турецкий сидел, прижав трубку к уху, затем стукнул пальцами по рычагу и быстро набрал номер мобильника жены.

Один гудок… Другой… Третий…

— Ну, давай! Давай же! — стиснув зубы, шептал Турецкий.

В трубке раздался шорох.

— Алло! — крикнул Турецкий. — Ира, ты слышишь меня?

— Да, Александр Борисович, я вас слышу, — произнес сиплый голос незнакомца. — Рад, что вы позвонили. Надеюсь, больше вы не станете делать глупости?

— Где Ирина?

— Здесь, недалеко. Я дам вам с ней поговорить, но обещайте, что вы не будете делать глупости.

— Обещаю, — процедил Турецкий сквозь стиснутые зубы.

— Вот и хорошо. Потому что, если вы вздумаете позвонить своим друзьям ментам, ваша жена умрет.

Но я надеюсь, что до этого не дойдет. Ведь до этого не дойдет, а, Александр Борисович?

— Нет.

— Ну и славно. Теперь, когда вы поняли, что я вас не разыгрываю, все, что вам нужно, это взять себя в руки и выслушать наши условия.

— Я хочу поговорить с женой.

— Разумеется. Оставайтесь на связи…

Турецкий ждал несколько секунд.

— Алло! — раздался в трубке звонкий голос жены. — Сашка, это ты?

Турецкий так крепко сжал трубку, что у него хрустнули суставы.

— Да, дорогая!

— Синий… — начала было Ирина, но ей не дали договорить.

Послышались звуки борьбы, затем — сдавленный стон. Потом все стихло.

— Ну вот, — вновь заговорил сиплый, — вы услышали голос жены и знаете, что она жива. Теперь мы можем поговорить?

Турецкий глубоко вздохнул, досчитал до трех и медленно выдохнул воздух. Сердце его перестало биться как сумасшедшее. Голова прояснилась.

— Да, теперь я готов вас выслушать.

— Тогда слушайте…

Филя Агеев, голубоглазый оперативник детективного агентства «Глория», сидел на краю стола и болтал ногами, обутыми в белые кроссовки. Оглядев коллег, он смачно зевнул и сказал:

— Скучно, господа.

— Это точно, — поддакнул Сева Голованов, поводя мощными плечами. — Клиенты разъехались к теплым морям, а нам остается сидеть и скучать в ожидании осени.

— Одним — море и пальмы, другим — пыльные улицы, душный офис и сломанный кондиционер, — проворчал Филя. — В нашем мире царит несправедливость.

— Спорный вопрос, — возразил ему бородатый, вечно взлохмаченный Макс, отрываясь от компьютера, чтобы отхлебнуть из чашки зеленый чай. — Умным людям нигде не скучно. Это я вам с полной ответственностью заявляю.

— На себя намекаешь? — с иронией поинтересовался Филя.

— Ну не на тебя же, — усмехнулся Макс.

— Что и требовалось доказать, — вздохнул Филя. — Мир чудовищно несправедлив. Одни пашут в поте лица, а другие только и умеют, что по клавишам тюкать. Кстати, Головач, хочешь свежий анекдот в тему?

— Давай, — кивнул жадный до анекдотов Голованов.

— По пустыне на верблюде едут монах с монахиней. Вдруг верблюд падает замертво. До ближайшего поселения — дней десять пути. Ну, монашка, ясное дело, в слезы. «Брат! — кричит. — Теперь мы погибнем?» — «Да, сестра, на то воля Всевышнего». — «Брат, тогда объясни мне напоследок, что такое мужское достоинство?» Монах задирает сутану и показывает. Монахиня долго разглядывает, а потом спрашивает: «Что это, брат мой? Для чего он нужен?» Монах почесал репу и отвечает: «Ну… понимаешь, сестра, это-источник жизни…» «Правда? — обрадовалась монахиня. — Тогда втыкай его скорей в верблюда и сваливаем отсюда!»

Кротов, сидевший в углу кабинета с газеткой в руке, криво усмехнулся. Голованов басовито хохотнул, а Макс едко заметил:

— Ты ведь говорил, что анекдот в тему.

— А он и есть в тему, — вздохнул Филя. — Все, что нам остается в душном городе, — это пыль, жара, монашки и верблюды. Макс, не принимай, пожалуйста, на свой счет.

— Обидеть художника может каждый кретин, — парировал Макс, улыбнулся и добавил: — Разумеется, я не имею в виду тебя.

Ответив любезностью на любезность, Макс снова уткнулся взглядом в компьютер, а Филя в очередной раз зевнул и сказал:.

— Ребят, а может, распишем пульку? У меня в столе есть картишки. Азартные игры помогают скоротать время.

— Ставлю десятку, что в течение ближайших пяти минут сюда войдет Денис Грязнов, — сказал Кротов.

Все уставились на него.

— Десять долларов? — с сомнением переспросил Филя.

Кротов кивнул:

— Да.

Филя слез со стола, выглянул в окно, затем проверил звонки на телефоне, повернулся к Кротову и кивнул:

— Принято.

Не успел Филя забраться обратно на стол, как дверь бесшумно распахнулась, и на пороге возник Денис Грязнов, шеф агентства «Глория» собственной персоной.

— Привет! — поприветствовал коллег Денис.

Сева Голованов посмотрел на кислую физиономию Фили и засмеялся.

— Денис, — обратился к начальнику Филя, — ты предупреждал кого-нибудь, что придешь в офис именно в эту минуту?

— В эту минуту? — Денис удивленно воззрился на Агеева. — Нет. А что?

Филя вздохнул, вынул из кармана бумажник, достал из него десять долларов и протянул купюру Кротову.