Наследница поневоле - Ирина Львова Страница 65

Ночевать на чердаке все-таки лучше, чем под открытым небом. Ла Гутин попробовал устроить для себя некое подобие постели. Однако, едва он улегся и чуть-чуть согрелся, его стали терзать муки голода. Он вспомнил, что перекусить ему удалось только утром, но делать было нечего, и он, проворочавшись довольно долго с боку на бок, предался невеселым размышлениям.

О, русские леса, боры и чащобы! О, бескрайние поля и полноводные реки! О, синее русское небо, изменчивое и волнующее, как взор любимой девушки!

Как мечтал маленький Петя Лагутин побывать на Родине, припасть к земле, взрастившей его предков… И вот теперь…

Ноги сами несли его к лесу, стеной встававшему впереди.

Звенели в траве кузнечики, пели птицы, и яркие бабочки вились вокруг головы путника. Наконец он ступил в прохладный полумрак леса и задохнулся от умиления — прямо из-под его ног, играя и резвясь, порскнули зайчишки. Наверху, в кронах, застрекотали белки… Усталый Петя опустился на сосновые иголки и задремал.

Но сон его был краток.

— Как ты смеешь обижать мою хозяйку?! — раздался громовой рев, и испуганный Петя распахнул глаза. Над ним склонился страшный, огромный, косматый медведь, из оскаленной пасти которого текли слюни и… человеческая речь. Как удавалось хищнику говорить? Сваленная, всклокоченная шерсть напоминала местами потертый плюш. А шею зверя украшала грязная и рваная, но кое-где еще розовая тряпка.

«Медведь Лизы Батуриной! — мелькнула в голове Ла Гутина шальная мысль. — Тогда у него вместо одного глаза должна быть пуговица…»

Выяснить это ему не удалось, поскольку приходилось отбиваться от настырно наседавшего медведя, который упорно поворачивался к нему одним боком.

Заламывая терявшего силы человека, зверь повторял как заведенный:

— Не тронь хозяйку, морда эмигрантская!

Наконец, свалив Ла Гутина на колени, мишка зажал его голову между ног и принялся охаживать тяжеленной лапой по мягким местам, сдирая ленточками ткань одежды и полосками кожу. Полузадохнувшийся Ла Гутин взвыл, вырвался и… проснулся.

Ворочаясь во сне, он, видимо, сполз со своего импровизированного ложа и свалился на доску, из которой торчали здоровенные гвозди…

— Надоело! Как мне все надоело, — жалобно сказал он, потирая пораненное место, и глубоко задумался о превратностях тяжелой киллерской жизни.

Капитан, а в ближайшем будущем, несомненно, майор, Тарасенков домой так и не ушел.

— Так-так-так, — проговорил он, внимательно разглядывая две лежавшие перед ним фотографии. Потирая руки, Сергей Сергеевич блаженно замурлыкал какой-то незатейливый мотивчик. — Все равно возьму тебя, голубчик! Теперь бы мне твоего другана прижать и…

Приятные мысли прервал телефонный звонок:

— Да?.. Я понимаю… Но… Сама знаешь, какая у меня работа… Нет. Жду важного звонка… Слушай, ей-богу, закончу дело — возьму отпуск… Что значит вру? Слушай, ты-то мне хоть нервы не трепи! — не выдержал Сергей и с треском бросил трубку.

Звонила жена Марина. Любимая жена. Молодая. На восемь лет моложе Тарасенкова. Трогательная, искренняя и порывистая. Чуткая и тонкая. Они поженились летом девяносто пятого и собирались в свадебное путешествие в Анталию. Не вышло. Как раз тогда на Сергея навалилось такое количество дел, что даже заикаться об отпуске было страшно. Мариночка поняла. Они стали мечтать о том, как проведут медовый месяц, катаясь на лыжах где-нибудь в горах, вдали от цивилизации. Но ушел на пенсию майор Свиридов… Мариночка поняла. И они перенесли медовый месяц на июль. А в июле объявился маньяк. И Мариночка не поняла…

Проблемы, отравляющие семейную жизнь стражам правопорядка, известны всем. Не напасено на всех мудрых и самоотверженных жен, подобных мадам Мегрэ. Ну не любят молодые женщины сидеть дома в одиночестве и проводить отпуск с любимым мужем раз в три года. А что делать? Не гуляет же он? Не пьянствует? Как объяснить Марине, что работа — куда более ревнивая женщина, чем любая жена, и пренебрежения не прощает. Если, конечно, хочешь чего-нибудь добиться в жизни. А Сергей хотел. И для себя и для Марины, которая вдруг перестала его понимать. Неужели ему только показалось, что она не такая, как все? Неужели она всего лишь эгоистка, которая не хочет и не будет думать ни о ком, кроме себя? Неужели их брак развалится?

Глядя на круглое, простоватое лицо капитана, трудно было предположить, что в душе его кипят африканские страсти.

Сергей вздохнул и потянулся за сигаретой. Ему предстояло еще просмотреть кое-какие документы и подумать.

Вылезать из-под одеяла Лизе страшно не хотелось. Ежась и дрожа, девушка пробежала в ванную. Топить еще не начали, а внезапно упавший на столицу холод проникал в бетонные коробки домов струйками сквозняков и знобкой сыростью.

Может быть, для кого-то это и не было большой бедой, но Лиза всегда очень боялась холода — долгого, изматывающего, студившего кровь и лишавшего сил.

Подержав руки под струей воды, которую только с большой натяжкой можно было назвать горячей, она умылась и вернулась в комнату. Из кухни уже текли манящие ароматы.

«Неймется ему! Обжора!»

Заглянув в шкаф, она выбрала джинсы-дудочки, которые натянула поверх теплых шерстяных колготок, и толстый длинный свитер с высоким воротником.

Ей было так холодно, что она охотно надела бы и перчатки, но, подумав, что Заварзин не воздержится от насмешек, не стала этого делать. И оказалась права.

— На Северный полюс собралась, мадемуазель? — встретил ее ехидной репликой детектив.

Она только пожала плечами, садясь за стол.

— На, попей горяченького, — предложил Андрей, наливая ей полную чашку огненно-горячего кофе.

Лиза обхватила ладонями чашку, стараясь согреть застывшие пальцы, и вредным голосом обронила:

— Накурил, хоть топор вешай.

— При наших делах, мадемуазель, не то что закуришь! Тут, блин, по любимому выражению Маркова, запьешь, — не обращая внимания на ее тон, ответил детектив.

— А что такое? — Она испуганно захлопала глазами.

— Посмотри, — усмехнулся он, показывая через плечо оттопыренным большим пальцем на окно.

Она встала и подошла к окошку. Возле подъезда стояли три машины в ряд, а вокруг них прохаживались бандитского вида амбалы, при взгляде на которых Лизе стало страшно. Среди незнакомых парней она узнала Губу и Жирного.

— Поняла? Натуральная осада!

— Андрей, давай Сергею Сергеевичу позвоним…

— Я уже позвонил. Если нам надо будет выйти, он поможет.

— Но они же бандиты! Их арестовать надо! — настаивала Лиза.

— За парковку в неположенном месте? — язвительно поинтересовался Заварзин.