Убийства в монастыре, или Таинственные хроники - Юлия Крен Страница 66

Сначала она покачала головой, будто не понимала, о чем он говорит. А потом вдруг рассмеялась резко и злобно.

— Только не надо говорить, что вы расстались со мной из-за нее! — ответила она. — Совесть у вас была не чиста, вы боялись моего дара, а еще не хотели, чтобы все узнали про ваши извращенные желания. Изамбур помогла вам избавиться от меня и прослыть спасителем. И при этом вы как-то даже не заметили, что передаете мою судьбу в руки слабоумной!

— Не говорите о ней так! Повсюду ходит молва о ее святости!

— Ну конечно! Потому что такие, как вы, вовлекли ее в борьбу, которая ей совсем не нужна. Разве вы не знаете, на что обрекли меня, отсылая к ней? Не знаете, какой несчастной была бы моя жизнь, не откажись я от нее?

— Я знаю только, что она ослепла, страдает от голода и медленно погибает! — проворчал он.

— Значит, так нужно! — прокричала София. — На этой земле топчут травы и не такие хрупкие, как она. Может, она и вовсе не предназначена для этого мира!

— Вы ужасны и бессердечны! О, как же я благодарен Богу, что не совершил чудовищную ошибку, взяв вас в жены. Я не хотел вам этого говорить, но после того как вы уехали из Любека, мне не хватало ваших рук и знаний, и я спрашивал себя иногда, не было бы лучше... Но Бог не позволил мне сделать это, и наверняка мудрый властитель знал, почему он это делает.

Арнульф отвернулся и собрался пойти назад. У нее перед глазами возникла картина, как он отсылает ее, зная, что она попадет в руки жестоких кузенов. Он не помог ей в трудную минуту, как позже брат Герин, подверженный своим страхам, цепко держась за свой мир.

— Стойте! — взревела она. — Я не позволю вам так говорить со мной! Вы должны умолять меня о прощении, а не обвинять!

Она побежала за ним, поскользнулась на мокрой листве и больно упала. Она мгновенно почувствовала, как к костям ее подбирается холод, будто желая приморозить ее к земле и больше не отпускать. Ее тело замерзло, а душу охватило ядовитое разочарование.

— Стойте! — прокряхтела она. Арнульф не остановился.

— Да поможет Бог вашей больной душе, Рагнхильда фон Айстерсхайм! — бросил он через плечо.

Тогда она зачерпнула рукой грязь, слепила из нее ком и бросила ему в спину. Он остановился.

— Вот как? — сказала она с усмешкой и схватила грязь второй рукой. — Вы больше не боитесь грязи? Вы больше не стремитесь к очищению? Тогда стерпите, как грешница плюет вам в лицо!

Она снова бросила в него грязью, на этот раз попала в грудь. Затем еще раз — в лицо, он не успел увернуться. Она снова и снова швыряла в него комья грязи, охваченная слепой яростью, как в тот день, когда Герин отказался помочь ей.

— Значит, вы прячетесь в монастыре, потому что ленивы и вам жалко себя, а обратная дорога такая тяжелая! И вы упражняетесь в лицемерном благоговении со слабоумной. Какой же вы все-таки жалкий трус, Арнульф из Любека!

София кидала в него землю и брызгала слюной. Затем устало опустилась вниз и поняла, что мстить ему совершенно бессмысленно. И так же бесполезно было послушно мчаться сюда, в Этамп, как будто Герину могло стать стыдно, докажи она, что ему никогда не удавалось и не удастся серьезно обидеть ее. Да, она хотела скрыть от него обиду, а за это должна была лежать теперь в грязи и жалеть об этой поездке.

О, бесполезные стремления! О, нелепый мир, в котором слабоумная женщина должна гнить перед лицемерными взглядами, вместо того чтобы доживать свой век в теплом, мирном монастыре!

Она всхлипнула, когда к ней подошел один из ее сопровождающих. Арнульфа уже давно и след простыл.

— Госпожа, что это вы тут делаете? — растерянно спросил он.

— Не имеет смысла, — пробормотала она едва слышно и снова всхлипнула. — Незачем забрасывать его грязью... это не самый правильный способ отомстить.

— О чем вы? Что случилось?

Она встала и поджала дрожащие губы.

— Пусть не думает, что может сидеть вместо меня с Изамбур, чтобы искупить мою вину перед ней. Пусть не думает, что его ждет спасение, а меня — наказание. Его слова будут ему дорогого стоить.

За время обратной дороги и посещения брата Герина на следующий день ее гнев улегся, а пыл охладел, как вчерашний лед на платье. Беспокойные жалобы, отговорки и обвинения остались в ее голове, но двигались так вяло, как усталые люди.

— Вокруг королевы вьется слишком много шептунов, — объясняла она брату Герину. Она была раздражена, но не взбешена, как раньше. — Эта сварливая Грета, которая не отходит от нее уже много лет, — думаю, пришло время заставить ее подчиняться правилам. Ей разрешено проводить с Изамбур всего несколько часов в день — вот пусть так и делает. Но прежде всего...

Она помолчала и вдруг подумала, в чем она могла бы обвинить брата Герина, будь в ее воле наказать его: в том, что он обращался с ней, как с чужой, использовал в своих целях, не думая о ней, в том, что в ней до сих пор болела старая рана, а ему и дела до этого не было?

— Продолжайте! — попросил он.

— Этот купец Арнульф, тот, что из Любека, — начала она, — который ушел в монастырь в Этамп... он заклятый враг короля. Чего он только не говорит о нем! Он считает, что защищает права Изамбур, рассказывая Кнуту Датскому о ее бедственном положении. Но он так любит преувеличивать! К тому же он распускает легенды, согласно которым несчастная королева — святая мученица. Я советую вам держать его подальше от Изамбур, не подпускать его к ней!

София потерла руки, чтобы согреть окоченевшие пальцы. Брат Герин задумчиво кивнул, и ее месть Арнульфу и Грете показалась ей жалкой. Ведь для того, чтобы отомстить им, ей придется заключить союз с тем, кого она ненавидела еще больше.

— Значит, все без изменений, — сказал он наконец. — Значит, многие до сих пор стремятся восстановить брак, не думая о том, пойдет ли он на пользу Изамбур. Я так боялся этого...

— Это так, — сказала София, кивнув.

— Ну тогда... благодарю вас за эту новость, — сказал он. Казалось, он хотел поскорее избавиться от нее, на сегодня, навсегда.

— За что? — прошипела она, более не владея собой, понимая, что похожа на ничтожную, вульгарную женщину. — За то, что после всего, что произошло между нами, я так быстро согласилась исполнить вашу просьбу? Вы что, за дуру меня держите? Думаете, я все забыла?!

Пораженный столь внезапным и неожиданным взрывом, он широко раскрыл глаза, но она этого не заметила, уверенная в том, что он устал от нее и испытывает к ней только отвращение.

— Госпожа...

— Не стоит, мой дорогой! Я знаю, что вы считаете меня дурой и говорите со мной только потому, что я нужна вам! Но уже завтра вы будете молча проходить мимо, не замечая меня, не так ли? Только бы не вспоминать! Только бы не думать о давно прошедшем! Ну и пожалуйста, мне-то что... Вы не обращаетесь к прошлому, ну и я не буду этого делать.