Казнь на Вестминстерском мосту - Энн Перри Страница 66

Честное слово, я замечательно провожу время и встречаюсь с интереснейшими людьми. Здесь есть одна женщина, которая была дважды обручена, и оба раза ее обманули. Ей около тридцати пяти, но она все еще смотрит на жизнь с надеждой и радостью и считает, что быть с ней — это счастье для мужчины. Несчастные создания те, кто бросил ее. До чего же поверхностны некоторые люди, если их можно соблазнить милой мордашкой и покорностью! Они заслуживают того, чтобы однажды оказаться в обществе вечно хнычущей неприятной особы с невыносимым характером. Надеюсь, они свое получат! Я с каждым днем все больше восхищаюсь ее отвагой. Она решила во что бы то ни стало быть счастливой, понять, что есть хорошо, и извлечь лучшее из того, что плохо. Как же сильно она отличается от некоторых из наших попутчиков!

На фоне театров, концертов, катаний в экипажах, званых обедов и даже балов произошла одна неприятность. Нас обокрали, но, к счастью, забрали не самое ценное, а когда у кареты отвалилось колесо, мы не смогли найти никого, кто помог бы нам. Нам пришлось провести ночь в каком-то холодном и шумном месте между Пизой и Сиеной. Там нам были совсем не рады, и я видела крыс, клянусь!

Джек — само очарование. Я верю, что смогу быть счастливой с ним, когда романтический ореол исчезнет, и мы заживем обычной жизнью, будем видеться с ним за завтраком и по вечерам. Я должна убедить его найти себе какое-то занятие, просто потому, что не вынесу, если он весь день будет сидеть дома: тогда мы быстро устанем друг от друга. С другой стороны, мне совсем не хотелось бы переживать из-за того, что он может оказаться в плохой компании. Ты замечала, какими занудными становятся люди, когда им скучно?

Знаешь, мне кажется, что счастье — это в какой-то мере вопрос выбора. И я полна решимости быть счастливой, я уверена, что Джек сделает меня таковой — во всяком случае, я воспользуюсь малейшим шансом, чтобы стать счастливой.

Я планирую быть дома через две недели и с нетерпением жду этого, особенно встречи с тобой. Я действительно очень скучаю по тебе, а так как у меня не было возможности получать письма от тебя, я сгораю от желания узнать, чем ты занималась, и чем занимался Томас. Мне кажется, я и по Томасу соскучилась! И, конечно же, я скучаю по Эдварду.

Жди меня к себе в день моего возвращения. А пока береги себя и помни, что я люблю тебя.

Эмили

Шарлотта довольно долго стояла с письмом в руке, не замечая, что улыбается. Ее душу захлестнула мощная волна тепла. Она бы с радостью взглянула на Флоренцию, на яркие краски этого города и замечательные виды, на прочие достопримечательности, в частности на святого Георгия. Но Эмили права: счастье — это вопрос выбора, и она, Шарлотта, может выбрать либо зависть сестре, которая видит всю эту роскошь и наслаждается романтикой, либо радость от такого редкого в обществе и потому очень ценного явления, как дружба с мужем, от его мягкости, терпимости к ее авантюрам, от его желания разделять с ней свои взгляды и эмоции. Шарлотта вдруг не без некоторого удивления осознала, что с момента знакомства с Томасом никогда не чувствовала себя одинокой, и ее охватила благодарность к мужу. Разве с этим может сравниться возможность путешествовать по разным городам и странам?

Весь день Шарлотта работала по дому. Убирая, наводя порядок, раскладывая всякие мелочи и натирая различные поверхности, она продолжала говорить с самой собой. Отправила Грейси за цветами, а также за свежим мясом, из которого собиралась приготовить мужу его любимый пудинг из фарша и почек с хрустящей и легкой, как перышко, корочкой. К тому моменту, когда он пришел домой, Шарлотта уже застелила скатертью стол в гостиной, выкупала детей и переодела их в ночные сорочки. Она разрешила им поприветствовать отца, а после того, как он обнял их и поцеловал, отправила в кровать, потом сама крепко обняла мужа за шею и ничего не сказала, счастливая тем, что он у нее есть.

Томас увидел парадно накрытый стол и цветы, золотистый пудинг и свежие овощи, уловил восхитительный аромат, витавший над блюдом, и все неправильно понял. Все это навело его на мысли о кабинете Мики Драммонда и о повышении, о письмах Эмили, которые он не читал, и обо всех обновках, которые станут доступными Шарлотте после увеличения, пусть и ненамного, его жалованья.

Чем больше он думал о канцелярской работе, тем сильнее ненавидел эту идею, но глядя на улыбающуюся Шарлотту, на уютное убранство дома — цветы, вручную раскрашенные абажуры для ламп, постельное белье с вышивкой, корзинку для шитья, доверху наполненную требующими ремонта детскими вещами, — Томас чувствовал, что это малая цена за ее счастье. Он согласится на повышение и приложит все силы к тому, чтобы жена не догадалась, чего это ему стоило. Улыбнувшись ей в ответ, он начал рассказывать о событиях дня и о том малом, что удалось узнать о Катберте Шеридане и его семье.

Шарлотта вместе с тетушкой Веспасией и Зенобией Ганн отправилась на похороны Катберта Шеридана, Д. П. Погода переменилась, и ясное небо и солнце уступили место резким порывам ветра с дождем и серым, тяжелым тучам. Вода была повсюду, она бурными потоками неслась по канавам и непрестанно капала с листьев.

Все трое разместились в карете Веспасии — во-первых, так было удобнее, а во-вторых, они могли бы поделиться своим наблюдениями, если увидят нечто существенное, хотя надежды на то, что удастся узнать что-то стоящее, было мало. Казалось, их расследование зашло в тупик. По словам Питта, сообщила им Шарлотта, у полиции тоже нет никаких подвижек. Если Флоренс Айвори и убила Шеридана, то им не удалось выяснить ее мотив и найти свидетелей, которые подтвердили бы, что между женщиной и убитым имелась какая-то связь. Еще меньше они знали о том, была ли у нее возможность и средство для убийства.

Веспасия, одетая в платье из черного и лавандового кружева, сидела по ходу движения, напротив Зенобии. На последней было очень изящное и модное черно-синее платье, расшитое черными ирисами. Его украшала бисерная вышивка по груди и присборенные на плечах рукава. Она дополнила наряд черной шляпкой с огромными полями, которую приходилось придерживать рукой, чтобы ее не унес ветер.

Шарлотта одолжила у Веспасии — за время их расследования это стало обычным явлением — темно-серое платье и черные шляпку и пальто. Этот наряд оттенял ее роскошные волосы и нежный цвет кожи, поэтому выглядела она великолепно. Благодаря мелким изменениям и дополнениям, внесенным в фасон камеристкой Веспасии, платье заиграло, и теперь никто бы не догадался, что оно сшито по моде пятилетней давности. Оно превратилось в элегантный туалет для похорон.

Они прибыли своевременно, вслед за родственниками, другими депутатами парламента и их женами, и Чарльзом Верданом. Веспасия была с ним знакома и шепотом обратила на него внимание Шарлотты, когда они в процессии шли от Принсез-роуд до церкви Святой Марии.

Расположившись на скамье, они получили возможность понаблюдать за Аметист Гамильтон, которая приехала вместе с братом, сэром Гарнетом Ройсом. Высокая, с прямой спиной, она шла чуть позади него по проходу и отказывалась опираться на его руку. В двух шагах за ними шел их младший брат Джаспер. Он держал в руке шелковый цилиндр, выглядел в меру печальным и слегка встревоженным. Сопровождавшая его светловолосая женщина была, вероятно, его женой. Шарлотта назвала их всех Веспасии и неотрывно следила за ними, когда они рассаживались на скамье. К сожалению, их места были через три ряда впереди, поэтому она не могли видеть их лица. Сэр Гарнет обладал поразительной красотой; его внешность отличали высокий лоб и орлиный нос, а также серебристая шевелюра. Шарлотта заметила, что на него обращены взгляды многих присутствующих. Сэр Гарнет то и дело кивал знакомым, однако все его внимание было сосредоточено на сестре, что та, по всей видимости, воспринимала с непостижимым недовольством.