Загадка Белой Леди - Дмитрий Вересов Страница 66

мысленно мурлыкал он, как вдруг его внимание привлек звук приближающихся по дорожке слева шагов. Быстро и бесшумно перебежав несколько газонов, он вышел на терренкур там, куда неизвестный должен был неминуемо попасть не больше чем через полминуты, Виктор вновь принял поэтический вид и направился навстречу приближающемуся звуку.

– Стойте! Ни с места! – вдруг раздался в темноте резкий голос.

– О, кто это? Кто здесь? – сразу же остановившись и придав лицу и фигуре испуганное выражение, спросил Виктор, мучительно вглядываясь в тьму перед собой. Стоящая перед ним фигура скрывалась в тени деревьев, в то время как сам он остановился на вполне освещенном луной пространстве.

– Что вы здесь делаете, мистер Вилльерс, в такое время? Почему нарушили запрет?

– А, это вы, инспектор, – облегченно вздохнул Виктор, демонстративно скинув с лица и позы напряжение. – Но я не нарушаю никакого запрета. Доктор Робертс разрешил мне немного прогуляться по парку, пока все спят. Дело в том…

– Дело в том, что никакой доктор не мог вам этого разрешить: он просто не имел права. И теперь я вынужден арестовать вас по подозрению в убийстве…

– В убийстве?! Но кого, инспектор?! Разве сегодня ночью опять кого-то убили? – искренне удивился Виктор.

– Это мне еще предстоит выяснить, и если…

– Вы найдете кого-нибудь убитым, то, согласно логике ваших рассуждений, объявите убийцей меня?

– Вы удивительно догадливы, мистер Вилльерс. Извольте следовать со мной…

– Подождите, инспектор. Куда вы так торопитесь? Я не собираюсь никуда убегать, да и убежать-то отсюда, как вам известно, невозможно. Однако я хотел бы все-таки усомниться в логической неизбежности вашего вывода.

– Глупо сомневаться в логической неизбежности, мистер Вилльерс. Если в замкнутом пространстве совершается убийство и примерно в то же время полицейскому инспектору попадается человек, нарушивший запрет и прогуливающийся неподалеку от места совершения преступления, то…

– То он неизбежно является убийцей, хотите сказать вы, – закончил Виктор.

– Да, это так же просто, как дважды два – четыре.

– Ах, капитан, вас, я смотрю, тоже ввели в заблуждение ловкие подтасовки Шерлока Холмса.

– Какие такие подтасовки? – удивился инспектор.

– Ну как же, помните в «Этюде в багровых тонах», когда Холмс впервые встречается с этим несчастным доктором Ватсоном, о чем они говорили? Помните?

– Допустим, помню, и что из этого? – пробурчал инспектор, на самом деле совершенно ничего не помнивший, но чувствовавший, что не может в этом признаться.

– Так вот, этот несчастный хвастун Холмс, едва взглянув на Ватсона, сразу же сделал неизбежный логический вывод, что тот только что вернулся с войны в Индии. И вывод этот он сделал на основании того, что лицо у доктора было уставшим и загорелым, хотя кожа у запястьев осталась белой, а также он имел военную выправку, а левую руку держал неподвижно и несколько неестественно…

– И что же? – спросил по-настоящему заинтригованный инспектор.

– А то, что доктор Ватсон поразился тогда проницательности Холмса и признал его правоту лишь потому, что ему было стыдно сознаться в действительной правде.

– Какой правде?

– А той, что на самом деле этот незадачливый мясник после неудачно проведенной операции аппендицита был отстранен от практики и потому все последнее время околачивался во Французской Ривьере, где вывихнул левое плечо, нерв-но дергая рычаги игровых автоматов.

– Но… – несколько растерялся инспектор, – даже если это и так на самом деле, то один случай еще ничего не доказывает.

– Верно, капитан. Да только я могу привести вам кучу подобных ляпов этого шарлатана.

– Не может быть.

– Ну что вы, ведь это еще проще, чем дважды два, если только вы уделите мне еще немного вашего драгоценного внимания. Ведь если ваша логика безошибочна и я являюсь убийцей, то еще несколько минут теперь ничего уже не изменят.

– Ну что же, извольте. Несколько минут теперь и в самом деле ничего не изменят.

– Итак, помните тот случай, когда в одном из своих посетителей Холмс «безошибочно» определил с первого взгляда отставного флот-ского сержанта. Тот, разумеется, тут же согласился, прищелкнул каблуками, отдал честь и был таков. А на самом деле этот проходимец лишь помог Холмсу разыграть очередного доверчивого клиента, поскольку не был никаким морским пехотинцем, а служил швейцаром в Королевском оперном театре; в молодости же работал в кордебалете того же театра и исполнял всякие роли, в том числе и солдата в опере Доницетти «Дочь полка».

– Ну, возможно, даже это и так, и они договорились… – пробубнил совсем сбитый с толку Ковальски, конечно же, опять не помнивший никаких этих деталей и больше старавшийся скрыть свое незнание, чем уличить собеседника.

– Но это еще пустяки. И вы, капитан, конечно же, правы, что не склонны делать на таких пустяках далеко идущие выводы.

– Да уж, и любой бы на моем месте… – приободрился инспектор, но Виктор совсем не собирался отпускать его изворотливую мысль в свободное плавание и продолжал:

– А теперь, капитан, я расскажу вам о тех «блестящих логических выводах», которые этот шарлатан Холмс сделал относительно доктора… Джеймса Мортимера. Помните, доктор забыл у Холмса свою палку, на которой было вырезано «Джеймсу Мортимеру, ОБХ, от друзей из КПХ»?

– Да, и что же? – ответил капитан, сдвинув брови.

– Из этой надписи и следов зубов на палке Холмс сделал неизбежный логический вывод, что доктор Мортимер являлся членом Общества британских хирургов и работал в Клинике портсмутских холостяков, которую впоследствии оставил, чтобы заняться частной практикой. А также, что у него была любимая собака размером больше терьера, но меньше мастифа. Вы внимательно следите за моими рассуждениями, капитан?

– Да, не беспокойтесь. Две аббревиатуры и следы зубов. Здесь нет ничего сложного.

– Так же думал и Холмс. А на самом деле у Мортимера никогда не было никакой собаки, он держал небольшого крокодила. А эти, как вы выразились, аббревиатуры расшифровывались совсем иначе. Аббревиатура ОБХ скрывала Орден борьбы с Холмсом, а КПХ – Комитет перевоспитания Холмса при этом Ордене…

– Но позвольте… – вдруг посмотрев прямо в упор на своего собеседника, начал инспектор, у которого вдруг зародилось смутное подозрение, что этот изящный и, по всей видимости, прекрасно начитанный человек просто-напросто дурачит его.

Однако не успел он договорить, как услышал странный щелчок где-то наверху и сразу же посмотрел в небо. Там, отчетливо видная в ровном лунном свете, бесшумно парила крупная птица. «Ястреб или орел, – пронеслось в мозгу у инспектора. – Странно, что он здесь делает в это время? Не сова ведь».