Немного героина для невесты Казановы - Екатерина Волкова Страница 66

Не то чтобы Марину мучило отвращение к себе из-за минутной слабости. Просто вся эта затянувшаяся возня в скомканных простынях, страстное пыхтение Егорова и неловкие позы на неудобном диване наводили Марину на мысль о напрасно потраченном времени.

Кроме времени, она ощущала в сердце еще какую-то неясную потерю. Как будто она нарушила верность кому-то. Но кому? Все это глупости, решила Марина.

Думая об этом, Марина машинально комкала и теребила желтый листок бумаги, разворачивала и снова сворачивала его. На измятой поверхности листка Марина увидела какое-то изображение.

Она расправила листок. Из-за влаги изображение немного расплылось, но было еще достаточно четким. Благодаря сопровождающему тексту Марина поняла, что перед ней портрет человека. Вернее, фоторобот опасного преступника.

С подтекшего портрета на нее смотрел человек, около сорока пяти лет, с густыми волосами, крепким подбородком, носом с легкой горбинкой и короткими усами щеточкой. Взгляд преступника, как это бывает на подобных портретах, не выражал ничего.

Человек на измятом листке удивительно напоминал ректора Института искусства. Разве что усов ректор никогда не носил.

— Поразительно, бывает же такое сходство, — пробормотала Марина.

Она разгладила листок на столе и впилась в него внимательным взглядом. Фоторобот не просто напоминал ректора. Если только на портрете не был изображен брат-близнец Морозова, и если отвлечься от усов, то это был он собственной персоной.

Марина неподвижно застыла, разглядывая подмокший портрет.

Странная дружба с Гошей, сопоставляла она про себя. Присутствие на церемонии «Золотого пера», а значит, и поблизости от номера гостиницы, где должна была состояться та самая сделка по продаже героина, который исчез. Об этой сделке рассказывал Егоров. Далее, импозантный седовласый мужчина из плавучего ресторана. Он, конечно, порастерял свою импозантность, когда прыгнул с лодки в холодную грязную воду Москвы-реки. Зато сбежал.

«Почему, собственно, этого не может быть? — напряженно спрашивала себя Марина. — Почему «босс» и Морозов — не одно и то же лицо?»

Егоров очень верно описал Морозова — выглядит моложе своих лет, бывший человек искусства, решивший обеспечить надвигающуюся старость. Все это как нельзя лучше подходило Морозову.

Но к чуму эти карнавальные накладные усы? Для конспирации? Или он их клеит из тех же соображений, из каких некоторые женщины меняют парики? Чтобы не привыкать к отражению в зеркале, чтобы иметь маленькую тайну. Чтобы не запутаться, в конце концов, между Морозовым — ректором Института искусства и Морозовым-наркодельцом. На такие вопросы лучше всего отвечают психиатры.

Оставив смятый фоторобот на столе, Марина растерянно побрела в ванную комнату, сволоча за собой по полу джинсы и свитер. Разумеется, она позвонит Егорову и сообщит о своем открытии, но прежде насладится этим открытием и произведенным им потрясением в одиночку.

Корзина для белья была переполнена. Кажется, Марина не занималась этой корзиной с тех пор, как убили Гошу. Марине почудился в этом факте какой-то особый смысл. Но какой именно, она не решила.

Полотенца, наволочки и простыни, блузки и колготки лежали свалявшимся, несвежим комом. Марина поморщилась и вытряхнула корзину прямо в ванную, а затем принялась делить белье на белое и цветное, хлопок и шерсть. Она методично занималась сортировкой, пока на дне ванны не остался пластиковый пакет.

На пакете был изображен ковбой Мальборо, и выглядел пакет пухлым и увесистым. Марина не могла вспомнить, что она хранила в этом пакете и почему держала его в корзинке для белья. Она приподняла пакет и заглянула внутрь.

Внутри был еще один пакет, на этот раз прозрачный. Во втором пакете находился третий.

Марина вспомнила дурную школьную шутку. Фантик из-под съеденной конфеты заворачиваешь в несколько слоев бумаги и большой сверток вручаешь соседу по парте. А потом наблюдаешь за его реакцией, когда он избавляется от слоев и, наконец, красный от обиды, находит пустой фантик. Марине никогда не нравились жестокие, бессмысленные шутки, на которые способны только подростки.

Она не могла вспомнить, зачем приготовила эту глупую матрешку. Но количество пакетов ограничилось тремя. В третьем хранился белый порошок. Марина бессознательно взяла щепотку порошка, потерла пальцами, а потом понюхала пальцы. Запах ничего не напомнил ей. Зато в памяти возник Джакомо, который проделал такую же операцию с содержимым коробочки из бардачка полицейского катера.

— Ну, здравствуй, вот мы и встретились, — обратилась Марина к героину и присела на влажный кафельный пол, облокотясь о стену.

Прошло какое-то время, прежде чем рассудок Марины стал холоден и ясен как лед.

Она вернулась в комнату и сняла телефонную трубку. Набрала номер ректората того института, в котором когда-то училась. Трубку сняла секретарша.

— Здравствуйте, могу я поговорить с Морозовым Александром Сергеевичем?

— Нет, он сейчас на ученом совете. Освободится через полчасика.

— Спасибо. — Марина повесила трубку.

Этот наглец даже не думает прятаться. Ходит на работу, проводит ученые советы.

Прежде чем Морозов окажется за решеткой и будет недоступен для бесед, Марина хотела задать ему пару вопросов. Она испытывала необычайно острую потребность посмотреть ему в глаза, узнать, такие же они остекленевшие, как на фотороботе, или нет. Мелькнет в них испуг или торжество, когда Марина выложит на стол в его рабочем кабинете пакет с наркотиками.

Следующий звонок Марина сделала Егорову.

— Хочешь повидать импозантного пловца, которого ты упустил?

— А что? — насторожился Егоров.

— Подъезжай примерно через полчасика в ректорат Института искусства. Знаешь, где он находится?

— Это желтый особняк с колоннами на Герцена? А почему через полчасика?

— Приедешь — узнаешь. — Марина опустила трубку не прощаясь. Они еще увидятся сегодня.

Марина оделась так быстро, как только могла — на этот раз в свою собственную одежду, по которой так соскучилась. Сбросив с телефонной тумбочки все мелкие предметы, лежавшие на ней, Марина отыскала ключи от машины. Захватила пакет с ковбоем Мальборо.

Она уже взялась за ручку входной двери, как снаружи позвонили.

Сквозь стекло дверного глазка Марина увидела искаженное увеличением лицо Александра.

— На ловца и зверь бежит, — пробормотала она себе под нос. — Или наоборот?

Запутавшись в многочисленных смыслах поговорки, Марина прислонилась к стене. Колени ее дрожали, дыхание сбилось, лоб покрыла испарина.

Он пришел, чтобы положить этому затянувшемуся приключению конец, это ясно. Но каков может быть конец? С ней поступят так же, как с Гошей? Или попытаются уговорить участвовать в их афере?