Опасно для жизни - Фридрих Незнанский Страница 67

— Какая трогательная сцена! — усмехнулся Грязнов. — Просто плакать хочется. Но вы, Тамара Багратионовна, правы. Чтобы опознать вашу обворожительную личность, господин Висницкий не нужен. Там, в соседних кабинетах, — Грязнов ткнул пальцем в стену, — ваши подельники уже сдают вас оптом и в розницу.

Тамара лишь презрительно улыбнулась.

— Ну да, они мало что знают, — ответил за нее Грязнов. — А потому присаживайтесь, Тамара Багратионовна, к нашему столу. Поговорим.

— О чем? — резко спросил Висницкий. — Я еще раз предупреждаю, вы ответите…

— О лаборатории, — как бы не слыша угроз, проронил Грязнов.

— Какой лаборатории? — гневно воскликнул Илья Николаевич. — Да что, в конце концов…

— О подпольной лаборатории по производству триметилфентонила, или «китайского белка», или «полипептида Хуанхэ», как вам больше нравится. Где находится эта лаборатория? — резко спросил Грязнов, глядя на Висницкого.

Висницкий тряхнул головой, пытаясь понять услышанное. Но он ничего не понимал. Тамара отводила глаза.

— Я ничего не понимаю, — так и признался Илья.

— Ну, чтобы не затягивать нашу беседу, ознакомьтесь вот с этим.

Грязнов протянул Висницкому лист бумаги. Пока Илья Николаевич доставал из кармана очки, Тамара устремила взгляд на листок. Лицо ее начало розоветь. Она опустила глаза.

— Полипептид Хуанхэ… — начал вслух читать Висницкий, — представляет собой… — далее он только шевелил губами. — Здесь моя подпись? — недоуменно спросил он Грязнова.

— Это вы меня спрашиваете? — в ответ поинтересовался тот. — Насколько я понимаю, подпись именно ваша. Мы сравнивали. Правда, в виде ксерокопии. Факсимиле, так сказать.

— Но я этой бумаги не подписывал… Я вообще о таком веществе впервые слышу…

— Ну да. Не слышал, не видел. Господин Висницкий, а ведь нам придется вас задержать. И поместить в СИЗО. Поскольку под видом этого самого «полипептида» продавался страшной силы наркотик. Прямо в аптеке. И как вы будете сидеть с уголовниками, не представляю…

— Оставьте его в покое, — вдруг сказала Тамара. — Дядя здесь ни при чем.

— Ну да, мой дядя самых честных правил… — съехидничал Грязнов.

Тамрико подняла на него черные глаза, сверкнувшие гневом.

— Я заявляю, заявляю официально и требую, чтобы мое заявление было внесено в протокол. Илья Николаевич ничего не знал об этом документе. Я его сделала сама. На ксероксе. Взяла одно распоряжение с его подписью, наложила сверху нужный мне текст и пропустила через ксерокс. Все. Это элементарно.

— Зачем, Тамара? — изумленно спросил Висницкий.

Тамара не смотрела на него.

— Ну вот у нас и первое признание, — обескураженно прокомментировал Грязнов.

— И последнее, — сверкнув очами, проронила Тамара.

— Девочка моя, а ведь вам светит три года за хранение дури и десять лет за провоз. Не говоря уж о таких мелочах, как фальшивый паспорт.

— Поищите девочек в своей приемной, — прошипела Тамрико, с ненавистью глядя прямо в глаза Грязнова. От этого звериного взгляда у Славы даже пробежали мурашки.

— Я так понял, что вы больше говорить не намерены? По крайней мере, сегодня? — стараясь сохранять спокойствие, спросил он Тамару.

— Попрошу показать мне протокол допроса, — ледяным тоном потребовала она.

— Ну уж вы, пожалуйста, приказов не раздавайте. Здесь я хозяин, — начал заводиться Грязнов.

Предупреждающе кашлянул Погорелов.

— Вячеслав Иванович, вот протокол, — протянул он Грязнову несколько листков.

Пробежав глазами текст, Грязнов передал листки Тамаре. Та очень внимательно их изучила.

— Кто ведет мое дело? — осведомилась она.

— Ваше дело по обнаружению подпольной лаборатории, производящей триметилфентонил, ведет руководитель следственно-оперативной группы старший следователь по особо важным делам при Генпрокуроре России, старший советник юстиции Турецкий Александр Борисович. Устраивает?

— Это вам мой адвокат сообщит. И больше в отсутствии адвоката я ни слова не скажу.

— А в присутствии? — почему-то не удержался Грязнов.

— И в присутствии — тоже.

«Все смешалось в доме Облонских» — этой тоже давно расхожей фразой классика можно обозначить ситуацию в доме Нино Свимонишвили. Известие о задержании Тамрико с товаром было получено. Нино, Сергей и Альгерис находились на кухне. Альгерис молча сидел у стола.

Сама Нино стояла у окна, выкуривая одну сигарету за другой и нервно сжимая пальцы. Ее муж метался по кухне, хватаясь то за бокал с коньяком, то за таблетки.

— Она нас сдаст, она нас сдаст… — без конца бормотал он, заламывая руки, как примадонна немого кино.

— Заткнись, — процедила Нино, с ненавистью глянув на мужа. — Мою девочку, — голос ее начал подниматься, — мою девочку взяли, а ты трясешься только над своей трусливой шкурой!

— Нет, это ты заткнись! — завизжал Висницкий. — Это ты втравила меня во все это! Я с самого… — он захлебывался словами, — я с самого начала был против этого дела, я говорил, что это опасно… Теперь она нас всех сдаст, и тебя тоже. Твоя девочка… — вдруг закривлялся он.

Нино подлетела к мужу, влепила ему пощечину. Тот схватил ее за руку, замахнулся. Но рука его тут же была перехвачена железными пальцами Альгериса. Вывернув руку, он отшвырнул Сергея в угол. Тот рухнул на пол и зарыдал. Все происходящее было хорошо слышно в гостиной, где у телевизора сидел Вано. Казалось, он вообще не реагирует на ситуацию. Но это было не так. Молодой человек очень внимательно прислушивался к разразившемуся скандалу.

— Заткнись еще раз, гамахлебуло, — презрительно глянула на него Нино. — Тамрико никого не сдаст. Она будет молчать. Я знаю свою девочку.

— Как же, — плакал на полу Сергей, — жди больше… Надо немедленно скрываться. Если тебе наплевать на меня, на сына, на нас всех, то мне — нет! — впал он в уже полную истерику. — Я немедленно уеду. И Ваня со мной… — Тут на Сергея Николаевича напала нервная икота. Он сидел на полу и икал. Нино с отвращением смотрела на него.

— Ты, трусливый шакал, ты не имеешь понятия о чести. Горцы воспитаны иначе. Она никого не сдаст. Прекрати трястись, того и гляди обделаешься… Лабораторию не найдут. У них нет никаких нитей. А Тамрико сидит в СИЗО, со всякими мерзкими бабами. — Голос ее опять начал подниматься. — Мы должны вытащить ее оттуда! Вот о чем надо думать! Да где же этот чертов адвокат? — вскричала она.

В дверь деликатно позвонили.

— Ну вот, это он, — глаза Нино лихорадочно заблестели. — Встань и приведи себя в порядок, — приказала она мужу. — Альгерис, иди открой.

Нино сцепила пальцы, потом залпом выпила коньяк.