Я и мое отражение - Карина Тихонова Страница 67

Я вышла из этого проклятого дома, сбежала по ступенькам вниз и открыла дверцу машины. Мои мордовороты сидят на местах: один впереди, рядом с шофером, другой позади, рядом со мной. Интересно, какие инструкции они получили от тетушки?

– В салон красоты, – коротко бросила я.

Мордоворот, сидевший рядом со мной, хрюкнул.

– Не советую, – сказал он, раскрыв каменный рот.

– А я у тебя советов не спрашивала, – огрызнулась я.

– Дим, она не понимает, – сказал второй цербер. Обернулся ко мне и пояснил:

– Там в курсе, что у тебя крыша едет. На почве наркотической зависимости.

Я стиснула кулаки. Ничего, ничего, Лерка, нужно перетерпеть. Тебе сейчас многое придется перетерпеть.

– Мне запрещено ездить в салон? – поинтересовалась я.

– Да ради бога! – ответил цербер, которого приятель назвал Димой. – Хочешь – пожалуйста.

– Тогда поехали, – велела я.

И мы поехали.

Я боялась, что ворота мне не откроют. Но боялась напрасно, открыли.

Я шла по двору и думала только об одном: какими глазами я посмотрю на Натэллу, которую вчера обвинила в воровстве. Это мучило меня сильней всего: даже сильнее раздражения, которое вызывали мои тюремщики, не отстававшие ни на шаг.

Я вошла в холл, Натэлла поднялась мне навстречу. Ее лицо застыло в каменной гримасе напускного спокойствия.

– Добрый день, – сказала она холодно, но вполне корректно.

Я не ответила. Подошла прямо к столу администратора и произнесла:

– Натэлла, простите меня.

– Не за что, – ответила красавица по-прежнему холодно и вежливо.

Я оглянулась на моих тюремщиков. Интересно, почему они не делают ни малейшей попытки заткнуть мне пасть? Стоят, как ни в чем ни бывало, один даже позевывает…

– Мне пришлось вас подставить, – сказала я и снова оглянулась.

Никакой реакции.

– Мне было необходимо, чтобы вызвали милицию.

Тишина. Натэлла смотрела на аквариум с разноцветными рыбками, чешуя которых мерцала в свете фонариков.

– Поэтому мне пришлось имитировать кражу, – с усилием продолжила я. Черт, почему мои слова проваливаются в бездонный колодец, не оставляя после себя даже эхо!

– Простите меня! – повторила я.

Натэлла повернула голову и посмотрела на меня. Ее глаза были пустыми и равнодушными.

– Вам не за что извиняться, – сказала она. – Чем могу вам помочь? Если хотите сделать массаж, то кабинет как раз свободен…

Я села на диван и обхватила голову.

Все впустую. Я могу выйти на городскую площадь и изложить свою историю в громкоговоритель. Могу обратиться на радио и телевидение. Могу поехать в любое отделение милиции.

И что?

Все в городе прекрасно знают, что у меня случаются периоды временного помешательства, из-за наркотической зависимости. В этот период я несу бред, который немного похож на детективный роман. Но только немножко, потому что в жизни такого не бывает.

Кто-то меня пожалеет, кто-то пожмет плечами и забудет, кто-то откровенно позлорадствует…

Вот и все, чего я могу добиться. Именно поэтому тетушка не стала запирать меня на ключ.

Для нее будет даже лучше, если я буду ежедневно давать подтверждение своей ненормальности.

Я встала с дивана, посмотрела на Натэллу. Она ответила мне твердым прямым взглядом, в котором пряталось презрение.

Ну что ж… Возможно, это все, чего я заслуживаю.

Не буду рассказывать, как я убила остаток дня. Я бродила по городу, не разбирая дороги. И ни на секунду не покидая меня, следом тащились мои охранники.

Запретных зон в городе для меня больше не было. Я могла идти куда угодно. Они лишь контролировали мои передвижения.

Вернулись домой мы под вечер. Я поднялась к себе, упала в кресло и закрыла глаза.

На душе царила опустошенность.

Дверь открылась. Это я поняла по сквозняку. Что ж, вот и она, большая клизма, которую я дожидаюсь с утра.

Я открыла глаза.

Тетушка сидела в кресле напротив меня. Но меня поразило не то, как бесшумно она прошла по комнате, не хуже призрака.

Меня поразил ее внешний вид.

Исчезла холеная, ухоженная женщина, которой я в первый момент знакомства дала сорок пять лет. На ее месте появилась древняя старуха, пережившая все человеческие чувства и превратившаяся в камень.

Волосы тетушки были приглажены щеткой так, что почти прилипли к голове. Сухая пергаментная кожа плотно обтягивала череп, глубокие морщины прорыли в ней каналы и траншеи.

Глаза ушли в темные ямы, выкопанные бессонницей. Бледные, бескровные губы были плотно сжаты.

– Это вы? – спросила я, невольно привстав.

Незнакомка посмотрела на меня и равнодушно ответила:

– Это я.

Я снова рухнула в кресло.

– Что с вами? – спросила я. – Вы заболели?

– Нет, – ответила тетушка все тем же холодным безжизненным тоном. – Я выздоровела.

Я поежилась.

В этой женщине не было ничего человеческого. Если бы она начала орать, топать ногами, грозить, то я все равно бы так не испугалась. Я даже ожидала хорошей взбучки. Но ничего подобного и вообразить себе не могла.

Минуту женщина рассматривала меня. Потом раскрыла рот и спросила:

– Это правда?

– Что? – ответила я почему-то шепотом.

– То, что он велел меня убить?

Я снова поежилась и промолчала. А что тут говорить? Флакона в бачке нет, значит, тетушка все знает!

– Выходит, правда, – сказала старая женщина, сидевшая напротив меня.

– А вы ожидали, что я вам совру? – спросила я, не поднимая глаза.

– Да нет, – ответила неузнаваемая тетушка. – Если бы ты соврала, я бы тебе не поверила. Я уже давно его подозревала, только не хотела верить. А сейчас заставила себя взглянуть правде в глаза.

Я быстро посмотрела в ее застывшее лицо.

– Знаешь, это довольно неприятное ощущение, – задумчиво поделилась тетушка. – Примерно то же самое, что заглянуть в глаза Медузе. Мгновенно превращаешься в камень.

С этим спорить было трудно. Женщина, пришедшая в мою комнату, выглядела неживой. Точнее слово трудно и подобрать.

– Ладно, – сказала тетушка. – Это эмоции.

Она сложила на коленях руки, на которых сейчас не было никаких украшений. Руки выглядели так, как и должны выглядеть руки столетней старухи. Мягко говоря, не эстетично выглядели.