Знак алхимика. Загадка Исаака Ньютона - Филип Керр Страница 67

– Прошу прощения за то, что так встревожил вас, – прошептал он.– Иногда наступают моменты, когда размышления настолько овладевают мной, что со стороны создается впечатление, будто я перенес удар десницы Господней. Причины остаются для меня тайной, поэтому у меня нет никаких других объяснений. Могу лишь добавить, что после таких странных эпизодов наступает удивительная ясность мысли. Не волнуйтесь, со мной уже случались подобные вещи.

Однако я взглянул ему в лицо и увидел, что он очень бледен, словно тяжкий груз все еще давит ему на сердце.

– Вы уверены, что полностью пришли в себя, сэр? – спросила мисс Бартон.– Быть может, лучше позвать врача, чтобы он убедился, что вы и в самом деле здоровы?

– Да, сэр, – вмешался я.– Вы очень бледны.

– Быть может, вам следует поесть, – предложила мисс Бартон.– Или хотя бы выпить кофе.

– Моя дорогая, я полностью пришел в себя, – настаивал Ньютон.– Вы правильно сделали, послушавшись мистера Эллиса.

– Вы слышали нашу беседу? – спросил я.

– О да, видел и слышал все, что происходило в этой комнате.

– Все? – резко спросила мисс Бартон.

Судя по тому, как она покраснела, речь шла о ее контактах с ночным горшком.

– Все, – подтвердил Ньютон, и его признание заставило мисс Бартон нахмуриться.

– Но, сэр, – вмешался я, чтобы сменить тему и не смущать мисс Бартон, – быть может, вам только кажется, что вы полностью оправились. Мисс Бартон говорила о враче не сегодня утром, а вчера. С тех пор, как я нашел вас в этом кресле, прошло почти двадцать четыре часа.

– Так много? – выдохнул Ньютон и на мгновение закрыл глаза.

– Да, сэр.

– Я размышлял о шифре, – рассеянно сказал он.

– Сегодня вам нужно выступать в Высоком суде, – напомнил я.

Ньютон тряхнул головой.

– Не стоит сейчас говорить об этом.

– Тогда что я могу сделать, сэр?

– Тут ничего нельзя сделать.

– Я согласен с мисс Бартон, – заявил я.– Сначала нужно позавтракать. Должен сказать, что я ужасно проголодался.

Никогда в жизни я не ел с таким аппетитом. Однако Ньютон выпил лишь немного кофе и поел подсушенного хлеба, словно ему совсем не хотелось есть. Несомненно, его занимал предстоящий визит в суд и встреча с их свет л остями, сейчас уже неизбежная. После завтрака мы отвезли мисс Бартон на Джермин-стрит, после чего Ньютон неожиданно заявил:

– Я совершенно уверен, что девушка влюблена.

– Но почему вы так решили, сэр? – холодно спросил я, заметно покраснев.

– Я ведь с ней живу, мистер Эллис. Неужели вы думаете, что моя племянница остается для меня невидимой? Я не читаю по ночам сонеты, но, как мне кажется, могу заметить странные проявления любви. Более того, я ручаюсь, что знаю, кто сей счастливец.

И он улыбнулся мне понимающей улыбкой, а я обнаружил, что улыбаюсь, точно идиот. Мне вдруг вновь показалось, что у меня еще остается надежда.

После Джермин-стрит мистер Уостон отвез нас в Уайтхолл, на встречу с их светлостями. Прежде мне не доводилось видеть Ньютона таким встревоженным. Даже когда Скруп навел на нас пистолет, он был гораздо спокойнее.

– Это всего лишь неофициальная встреча, – сказал он, словно пытаясь успокоить самого себя.– В письме их светлостей этот факт подчеркивается. И я очень рассчитываю, что вопрос будет решен быстро. Но я бы хотел попросить вас записывать мои слова, чтобы я точно знал, что говорил.

Таким образом, меня впустили в зал, где члены Высокого суда проводили свои заседания. Их лица не внушали особых надежд. Судьи смотрели на Ньютона так, словно предпочли бы оказаться в другом месте или чувствовали исходившее от него презрение и им совсем не хотелось, чтобы его могучий разум выставил их глупцами.

Я сумел довольно быстро понять суть обвинений, выдвинутых в адрес доктора Ньютона. Похоже, мой наставник недооценил, в каком трудном положении он оказался – если такое вообще можно сказать об Исааке Ньютоне, – поскольку вскоре после того, как мы вошли в зал суда, их светлости изложили суть ситуации и сообщили о своем неприятии сомнений в истинности религиозных постулатов. Затем привратник ввел в зал графа Гаэтано – того человека, который пытался убедить моего наставника, что способен превратить свинец в золото.

Гаэтано давал показания стоя; он заметно нервничал и говорил не слишком убедительно, тем не менее я не ожидал, что услышу от итальянца столь наглую ложь, и несколько раз был так возмущен его словами, что с трудом мог их записывать.

Он обвинил Ньютона в вымогательстве взятки за подтверждение того, что граф получил настоящее золото. Он также заявил, будто Ньютон угрожал выступить перед Королевским обществом и дать показания под присягой, что граф мошенник, если тот не заплатит ему пятьдесят гиней; а когда граф предупредил Ньютона об опасностях ложной клятвы, мой наставник рассмеялся ему в лицо и сказал, что может легко поклясться на Библии в чем угодно, поскольку не верит в то, что там написано.

Напомнив Ньютону, что с 1676 года закон английского королевства является хранителем Библии, их светлости заявили, что против Ньютона выдвинуты очень серьезные обвинения, хотя сейчас его не собираются судить. Речь идет лишь о том, может ли он и дальше оставаться смотрителем Монетного двора. Милорд Харли вел расследование против Ньютона, а милорд Галифакс выступал его защитником.

Ньютон встал, чтобы ответить на обвинения итальянца. Он говорил совершенно спокойно, без малейших эмоций, словно обсуждал отвлеченную научную проблему на заседании Королевского общества; но я видел, как сильно он потрясен обвинениями, в коих смешались обстоятельства неудачного превращения свинца в золото и сомнительный характер клятвы Ньютона.

– С разрешения их светлостей я бы хотел предъявить письмо от голландского посла в Лондоне, – сказал Ньютон.

Их светлости кивнули, после чего Ньютон передал мне письмо. Я взял его, подошел к столу и с поклоном положил перед судьями, а потом вернулся на свое место рядом с Ньютоном.

– В нем написано, что граф украл пятнадцать тысяч марок у кузена посла при королевском дворе в Вене.

– Наглая ложь, – заявил граф.

– Граф Гаэтано, – сказал милорд Галифакс, передавая письмо другим судьям.– Вы уже произнесли свою речь, и теперь вам не следует перебивать доктора Ньютона.

– Благодарю вас, милорд. Посол сообщает мне в своем письме, – продолжал Ньютон, – о своей готовности лично засвидетельствовать, что этот граф путешествовал по Европе и собирал деньги под тем предлогом, что он способен продемонстрировать превращение свинца в золото. В Лондоне он носит имя графа Гаэтано, но в Италии и Испании называется графом де Руджеро, а в Австрии и Германии – фельдмаршалом герцога Баварского.