Шифр Александра - Уилл Адамс Страница 68

— Сумасшедшие! — бормотала она, стуча зубами. — Могли бы дождаться утра…

— Мы не можем рисковать.

— Рисковать? Чем рисковать? — проворчала Гейл. — Даже если кто-то и узнал о гробнице, что с того? Не станут же они ее грабить!

— Поверь мне, Драгумисы именно так и сделают, если добыча того стоит.

— Кто знает, чего она стоит? Я к тому, что они ведь отдают себе отчет, какими могут быть последствия. Скрыть такое не удастся. И что тогда? Позор на весь мир и пожизненное заключение. Не слишком ли большая цена за могильные сокровища, пусть даже достойные Александра?

— Может быть, они рассчитывают на большее.

— Например? — Рик подался вперед.

— Думаю, рискнуть всем Драгумисы готовы только ради одного.

— Ну давай же, старик. Колись.

— Цель Драгумиса — независимая Македония. Добиться ее можно только через войну. Он это понимает. Но народы не воюют просто так, из-за пустяков. Нужна серьезная причина. Нечто такое, во что поверят тысячи людей, ради чего они будут готовы пожертвовать жизнью. Евреи шли в сражение из-за ковчега Завета. Христиане воевали за крест Спасителя. Что свято для всех македонцев?

— Тело Александра… — прошептала Гейл.

— Да, тело Александра. Бессмертного, непобедимого владыки мира.

— Но это невозможно, — возразил Рик. — Его тело находилось в Александрии на протяжении сотен лет после смерти всех щитоносцев. Мумию видели тысячи людей.

— Неужели?

— Конечно, — вставила Гейл. — Поклониться телу Александра приезжал Юлий Цезарь. Гробницу посещали римские императоры. Октавиан. Каракалла…

Нокс не дал ей продолжить.

— Спасибо за урок истории, но давайте на минутку взглянем на все это с иной точки зрения. Поставьте себя на место Птолемея. Вы только что обосновались в Египте. И тут приходит известие, что эти мерзавцы, щитоносцы, умыкнули тело Александра. А вам оно нужно позарез. Только оно является подтверждением вашего права на власть. Вы посылаете отряд, но к тому времени как ваши солдаты находят их, щитоносцы уже покончили с собой, а тела нигде нет. Что, черт возьми, делать?

— Замена? — нахмурился Рик. — Хочешь сказать, Птолемей подложил двойника?

— А почему бы и нет? Разве такое не возможно? Вспомните, Птолемей уже использовал муляж, когда сбил со следа Пердикку. Так что сама идея по крайней мере его посещала.

— Но Александра все знали! — запротестовала Гейл. — Его лицо было самым известным изображением того времени. Птолемей не мог рассчитывать, что никто ничего не заметит.

— А почему не мог? Телевидения, если помнишь, в те времена не было. Фотографий тоже. Память и рукотворные изображения. Но насколько они соответствовали оригиналу? Мы ведь знаем, что и тому и другому свойственна идеализация. Не забывайте, Птолемей держал тело в Мемфисе целых тридцать или даже сорок лет, прежде чем доставить его в Александрию. Археологи до сих пор не могут дать разумное объяснение этому факту. Неужели столько времени понадобилось для постройки соответствующей гробницы? Не выдерживает критики и версия, что, мол, Птолемей специально выжидал, дабы ознаменовать великим событием восшествие на престол своего преемника. Чушь собачья. А вот другое объяснение представляется более убедительным. Он тянул с телом, потому что не мог рисковать. Не мог привезти в греческий город мумию двойника. В конце концов, в городе было немало тех, кто видел живого Александра и даже хорошо знал, как он выглядит.

— Ты просто размечтался.

— Неужели? Ты сама показывала мне ту картину.

— Какую?

— В переднем зале македонского некрополя. Акил и Апеллес из Коса. А теперь скажи, зачем личному портретисту Александра понадобилось тратить время, чтобы изобразить какого-то щитоносца? Не потому ли, что Акил служил моделью Александра? В Александрии его тело так и не нашли, верно? И мозаику ты тоже видела. Акил был невысокого роста, с рыжеватыми волосами. А теперь опиши Александра.

— Нет. — Гейл покачала головой. — Этого не может быть. — Но по спине уже побежали мурашки.

Нокс, должно быть, увидел что-то в ее глазах.

— Что? О чем ты подумала?

— Не знаю. Просто мне показалось странным, что Келоним похоронил щитоносцев в Царском квартале. Это ведь почти под носом у Птолемея. Пойти на такое равносильно самоубийству.

— Если только…

— Келоним написал, что дал обет объединить всех своих товарищей в смерти, потому что они были неразлучны при жизни. Если ты прав, если Акила действительно похоронили как Александра, то некрополь — самое близкое к нему место. Келоним попытался свести их как можно ближе.

Нокс вдавил в пол педаль газа. Джип с ревом несся через пески.

Стоя чуть в стороне, Елена с замиранием сердца наблюдала, как Мохаммед очищает от песка мраморную плиту, как просовывает зубья ковша между мрамором и перемычкой, как сдвигает ее… Перемычка упала, и сердце профессионала привычно дрогнуло, возмущенное столь дерзким вандализмом, но песок был мягкий, и притолока, к счастью, не разбилась. Огонь вендетты не погас, но Елене не меньше, чем всем остальным, хотелось увидеть, что там, внутри. Странное совпадение — ее профессиональная карьера достигла кульминации именно тогда, когда жизнь подошла к краю.

Все, у кого были фонарики, включили их и светили в открывшийся черный зев. Засыпанные песком ступени вели в грубо вырубленный в скале коридор, достаточно высокий и широкий, чтобы два человека могли стоять в нем плечом к плечу. Оба Драгумиса шли впереди. Елена поспешила за ними. Через пятьдесят шагов коридор расширился, превратившись в просторный, хотя и довольно мрачный зал. Лучи фонариков живо забегали по стенам, но взрыва восторга не последовало — помещение было пустым, если не считать пыли и мусора: разбитая чаша для питья, глиняная амфора, рукоять кинжала, кости и перья какой-то птички, оказавшейся в заточении много веков назад. И только стены предлагали кое-что, отчасти удовлетворявшее их любопытство: вырезанные в песчанике рельефные сценки из жизни Александра, дополненные подлинными артефактами.

Первая скульптурная композиция, слева от входа, изображала малыша Александра, душащего руками двух змей — явное подражание Гераклу. Во втором эпизоде он выводил из тени своего любимца Буцефала. Третья сцена показывала его в группе молодых людей, окруживших старика, вероятно, Аристотеля, держащего в руках пергаментный свиток, истлевшие фрагменты которого лежали на полу. Взгляд Елены побежал дальше. Вот Александр верхом на коне ведет своих воинов в сражение. Вот он пронзает копьем грудь персидского солдата с бронзовым топором. А вот и сценка со знаменитым гордиевым узлом. Легенда гласила, что тот, кто сумеет развязать его, получит власть над всей Азией. Узел не поддался, и Александр решил проблему с присущей ему решительностью и прямотой — разрубил веревку. Сама веревка была представлена гнутым стволом дерева, один край которого охватывал петлей металлическое ярмо колесницы, а другой был вбит в каменную стену. Глаза остановились на эпизоде с сиванским Оракулом: верховный жрец утверждает божественное происхождение Александра. Картины на этом не заканчивались, они шли дальше, иллюстрируя победы, неудачи и, наконец, смерть. На последнем барельефе душа героя восходила на гору, дабы воссоединиться с другими богами, принимавшими Александра как равного.