Отражение Ворона - Дмитрий Вересов Страница 68

Мальчики – Нил, Питер и юный Нил-Нил – выглядели натужно приветливыми. Им тоже было грустно прощаться.

Только улетавший с Татьяной профессор Делох смотрелся неподдельно веселым. За неделю пребывания в Занаду он вдоволь наговорился, и теперь его вновь ждали его кафедра в университете и коллекция старых книг и икон в домике на Оксфорд-роуд. Home, sweet home!

– А может, задержишься еще на пару дней? – без надежды на положительный ответ спросил Нил.

– Нет, дорогой, не могу, дела в офисе накопились, поеду с врагами воевать, – бодро ответила Татьяна и еще раз улыбнулась, обводя прощальным взглядом своих любимых мужчин.

– At the office, where the papers grow she takes a break, drinks another coffee, and she finds it hard to stay awake, it just another day, doo, doo, doo, doo, doo… – весело и к месту пропел вдруг Нил-старший из старой любимой песенки…

– Sad, so sad, sometimes she feels so sad, – рефреном из этой же темы и в тон Нилу пропела Татьяна, не смахивая пробежавшую по щеке слезу…

К Барковскому у Рафаловича было одно дело необычайной важности.

Леня не любил просить и быть потом обязанным. Но к воровскому императиву «не верь – не бойся —не проси» относился с ироничным скепсисом. На все правила в нашей сложной жизни бывают исключения, повторял он слова своего первого командира лодки, который на вышколенное в Леониде пятью годами училища благоговение перед всяческими инструкциями отвечал рекомендациями «быть проще»…

Но, тем не менее, просить Леня не любил. Особенно людей не своего круга. Однако на сей раз самостоятельно справиться со своими проблемами Рафалович не мог, поэтому и ехал теперь к Барковскому в качестве просителя.

В том, что сам он, Леня Рафалович, с его связями и талантом, безусловно, тоже является для умного и очень хитрого вице-премьера предметом особенного вожделения, Леонид ни минуты не сомневался. Конечно, Барковский выполнит его просьбу, но тут же заставит втрое, а то и вчетверо отработать…

Но деваться было некуда! Как говорил их командир учебной роты в училище капитан-лейтенант Захарченко? Сам погибай, а товарища выручай!

Теперь вот его, Леонида, товарищи Гай-Грачевский и Забродин полгода как находились под следствием.

Ребят надо было выручать. И более высокопоставленных знакомых, чем Вадим Барковский, у Леонида пока не было.

Это был именно тот случай, когда надо нарушить жизненные инструкции и перешагнуть через условность запрета: «ни о чем не просить людей не своего круга».

Придется потом ишачить на этого киндер-сюрприза. И неизвестно еще, под какой монастырь этот Барковский может его подвести! Но надо!

Надо попросить за Гая и за Забродина. Иначе край!

Леонид тут же припомнил вопрос, заданный ему Гай-Грачевским здесь, в Москве, полтора года назад: – «А нас не посадят, Ленька?» Вспомнил и ответ, данный Гаю за него братишкой Забродиным: «Не ссы, матрос друга не обидит!»

А вот – обидел! Сам-то в Канаде отсиделся, когда с делом «Вторчерметутилизации» шухер начался, а ребят прокуратура загребла!

Но по правде-то, отсиживался он в Канаде не по своей воле, а по принудиловке, практически, можно сказать, тоже на нарах… По уголовному делу об убийстве Танькиного полюбовничка.

Во девка как его подставила! Правда, не по умыслу, но все же подставила…

И благо, нашли потом убийцу этого Гришки. По паспорту-то вовсе и не Гришки, а Абрама Моисеевича Грошмана. Но это не важно.

Важно, что выпустили его, Леню, из канадской каталажки, и даже извинились потом на двух языках – по-французски и по-английски, как положено!

И эта девчонка – следователь, Изабель Бертран… Хотите верьте – хотите нет, но потом, в общем, они с ней провели прекрасный прощальный уик-энд в Ниагара-Фоллз.

Изабель хорошей девчонкой оказалась. И это именно благодаря ее стараниям и даже радениям, превышающим служебную необходимость, следствие сравнительно быстро вышло на настоящего убийцу.

Гришку – Абрашку – укокошили его кредиторы. Он всем был должен.

Какая, однако, скотина!

И с Таньки, с простодушной дурочки, тоже тянул все – тянул с нее деньги. Мерзавец!

Вот уж верно ребе Симон говорил, тот, с которым Леня позапрошлый год в Иерусалиме познакомился, что еврейский народ дал миру все экстремумы человеческого характера и способностей. Самый гениальный ученый и музыкант – еврей. Самый святой человек – еврей. Но и самый мерзкий подлец – тоже еврей!

Так что совесть у Леонида перед ребятами чиста!

Когда их в Москве и в Питере прокуратура замела, он сам тоже в кутузке сидел.

Но пришло время – надо товарищей выручать.

Вот и ехал он теперь просить.

К вице-премьеру правительства Вадиму Анатольевичу Барковскому.

С Барковским их свел Колин Фитцсиммонс в Лос-Анджелесе, куда Вадим приезжал с частным визитом – пятнадцатилетнюю дочку свою от первого брака выгуливать, как выгуливают породистых собачек. Они даже сыграли с Барковским в гольф на полях самого дорогого и престижного в Лос-Анджелесе клуба, куда их пригласил Колин. Потом где-то обедали, вроде как в суши-баре, потом ночью ездили в какой-то клуб.

Барковский тогда вел себя с ним без обычного для москвичей барско-высокомерного хамства. Дал Леониду номера прямых московских телефонов, а не формальных – секретарских, что в приемной и по которым хрена с два дозвонишься. Говорил по-дружески, де, если надо будет – не стесняйся.

Вот и понадобилось.

Леонид позвонил Вадиму на его персональный мобильный «для вип-друзей-любовниц» вчера днем, понимая, что с утра, с десяти до двенадцати, в правительстве совещания.

Дозвонился сразу.

И Вадим не морщил на том конце условного провода лоб, мучительно вспоминая, что за Леня ему звонит? Сразу узнал и даже как бы обрадовался:

– Я за тобой машину с шофером пришлю, а иначе ты не найдешь, да если и найдешь, то тебя охрана на твоей машине не пропустит, – говорил Вадим, назначая встречу у себя на даче в Рублево.

И вот Леонид с любопытством оглядывал окрестности знаменитого Одинцовского района, своего рода подмосковных Санта-Барбары и Сан-Диего, где на дачках, общей стоимостью своей превышающих стоимость всего жилого фонда Санкт-Петербурга, летом проживала вся столичная элита.

«Гелентваген» несся по Рублевско-Успенскому шоссе, и гаишники на постах, все в погонах не ниже майора, завидев номерной знак вице-премьера правительства, вытягивались в струнку.

Перед зелеными высоченными воротами шофер пару раз мигнул фарами дальнего света, и вот машина уже въехала на территорию дачки…