Шерлок Холмс против графа Дракулы (сборник) - Дэвид Стюарт Дэвис Страница 69

– А ну стоять, джентльмены! – крикнул он и, ухмыльнувшись, направил ружье на Холмса.

Не раздумывая ни секунды, я с силой швырнул свою шляпу ему в лицо. Она угодила прямо в переносицу, заставив его от неожиданности попятиться. В этот момент к лесничему подскочил Холмс и со всей силы ударил его кулаком в подбородок. Красномордый повалился на спину, треснувшись затылком о дуб. Глаза его закатились, челюсть отвисла – наш недруг потерял сознание.

Холмс подхватил ружье и повернулся к другому преследователю, который, увидев оружие в руках у моего друга, перешел с бега на шаг. Заметив, что Холмс приставил ружье к плечу и целится, второй лесничий и вовсе остановился. Холмс выстрелил поверх головы лесничего, обрушив на него сверху град листьев. В ужасе наш преследователь бросился на землю, а стоило Холмсу снова поднять ружье, как он сломя голову пустился наутек. Холмс снова нажал на спусковой крючок. Бахнуло так, словно рядом великан со всей силы хлопнул в ладоши. Лесничий скрылся из виду.

Красномордый громко застонал, медленно приходя в себя.

– За мной, Уотсон, мы здесь задержались, – весело крикнул Холмс, отбрасывая в сторону ружье. С этими словами он поспешил к забору.

Чувствуя, как в груди бешено колотится сердце, я подхватил останки своей шляпы и бросился вслед за ним.

Уже через два часа после приключений в поместье Фелшо мы с Холмсом сидели в вагоне первого класса, который под перестук колес вез нас домой, в Лондон. Будто бы совершенно забыв о том, что мы пережили в лесу, мой друг устроился у окна и, окутавшись густыми сизыми клубами табачного дыма, целиком и полностью погрузился в изучение документов, которые нам удалось добыть в домике егеря. Время от времени он отвлекался, чтобы сделать запись в блокноте, что-то бормоча себе под нос, при этом не предпринимая ни малейшей попытки заговорить со мной. Я удобно устроился на диване, откинулся на спинку и смежил веки. Вскоре я погрузился в сон.

Когда я проснулся, был уже поздний вечер и купе заливал янтарный свет двух газовых ламп. Холмс, как и прежде, сидел у окна, но теперь он всматривался во мрак ночи, а ястребиные черты его лица отражались в окне. На коленях у него лежали исписанные листки. Я глянул на часы. Мы должны были приехать в Лондон минут через сорок.

– Ну и как? Вам удалось разобраться с ключом? – кинул я пробный камень.

Холмс, глубоко ушедший в свои мысли, ответил не сразу. Он посмотрел на меня с таким видом, будто бы только что обнаружил мое присутствие в купе.

– Думаю, да. Несколько мест остаются для меня не совсем понятными, однако, после того как я сверюсь с картой Древнего Египта и наведу кое-какие справки, надеюсь, все встанет на свои места. Подлинное содержание сильно отличается от того, что кажется истинным на первый взгляд. Весьма типично для Сетафа.

– Хотите сказать, что уже разгадали шифр?

– А что вас так удивляет?

– И вы еще спрашиваете! Самые выдающиеся египтологи долгие годы бились над загадкой, и всё без толку. А вы справились с ней всего за несколько часов. Есть чему удивляться. Потрясающе. Невероятно. Поразительно.

– Вы говорите о проделанной мной работе чересчур эмоционально, награждая ее эпитетами, какие обыкновенно употребляют писатели, – проворчал Холмс. – Вы совершенно правы, египтологи действительно пытались разгадать шифр Сетафа, но они подходили к проблеме с точки зрения знатоков Древнего Египта, а я – с позиции дешифровщика. И не так уж важно, кем составлен шифр – древним египтянином или марсианином. Всякий составитель шифра неизбежно следует определенной модели. Суть дешифровки сводится к тому, чтобы правильно выявить эту модель. А уж национальность автора тайнописи или взрастившая его культура – дело десятое.

– Так, значит, вам известно, где находится «Книга мертвых»?

Холмс хитро улыбнулся:

– Я вам уже сказал, что, похоже, смогу дать ответ на этот вопрос, после того как сверюсь с картой Древнего Египта. Это позволит мне убедиться в верности кое-каких данных, оказавшихся в нашем распоряжении. – С этими словами Холмс закрыл глаза и притворился, что спит.

* * *

Дома, на Бейкер-стрит, нас поджидал еще один сюрприз. В прихожей я чуть не упал, споткнувшись об огромный чемодан, и лишь каким-то чудом сумел удержаться на ногах. На пороге комнаты, видимо потревоженная поднятым мной шумом, появилась миссис Хадсон.

– А вот и вы, джентльмены. Ну наконец-то, – взволнованно произнесла она с обеспокоенным выражением лица.

– Что случилось, миссис Хадсон? – как можно более вежливо поинтересовался Холмс, внимательно осматривая чемодан.

– Молодая леди… Та, что вы принимали у себя вчера… Мисс Эндрюс…

– Да, что с ней?

– Она там, в вашей комнате. Настаивает на встрече с вами.

– Насколько я понимаю, это ее чемодан?

– Совершенно верно, мистер Холмс. Мне кажется, она вбила себе в голову, что ей непременно надо поселиться здесь, в этом доме. Не знаю, чт́о послужило тому причиной, мистер Холмс, однако мне бы хотелось вам объяснить, что я не располагаю комнатой для еще одного постояльца…

– Мисс Эндрюс хочет здесь поселиться? – ахнул я. – Что ей взбрело в голову, Холмс?

Мой друг едва мог сдержать улыбку:

– Прошу вас, не беспокойтесь. Я нисколько не сомневаюсь, что нам не составит труда во всем разобраться. При этом я надеюсь, миссис Хадсон, вы сможете изыскать возможность и приютить на одну ночь юную леди? – Холмс глянул на часы в прихожей. – Уже почти полночь. Было бы бессердечно и неблагоразумно выпроваживать юную даму за порог в столь поздний час. Вы согласны, Уотсон?

Я промолчал. Я был слишком ошарашен.

– Ну, вот и славно, – воскликнул Холмс, приняв наше с миссис Хадсон молчание за знак согласия.

– Ладно, мистер Холмс, будь по-вашему, – глубоко и очень тяжело вздохнула миссис Хадсон. – Но только на одну ночь.

– Разумеется. Ну что ж, Уотсон, пойдемте узнаем, чего от нас хочет эта упорная юная леди. – С этими словами он направился вверх по лестнице в гостиную.

В тот самый момент, когда мы переступили порог, наша гостья, мисс Катриона Эндрюс, от нас ровным счетом ничего не хотела, потому что спала. Я вошел сразу вслед за Холмсом и увидел, что девушка, в том же наряде, что и накануне, сидит в кресле у камина, уронив голову на грудь. Мое внимание в очередной раз привлекла ее внешность. Строго говоря, в общепризнанном смысле ее никак нельзя было назвать красавицей, однако в ее глазах, четко очерченных губах и прямодушии таилось нечто невероятно привлекательное. Тем более удивительным представлялось мне, что у нее нет спутника, который разделил бы с ней бремя тревог и забот. Видимо, все свое время она посвящала отцу.

– Бокал бренди нашей гостье, Уотсон. И еще один, если не возражаете, мне.