Спасти Одетту - Фрауке Шойнеманн Страница 7

Проклятая скумбрия, никогда бы не подумал, что мы с ужасной Беатой можем сойтись во мнениях. Готов подписаться под каждым словом – исключая разве что пассаж про прическу! Что дальше – станем с ней лучшими друзьями?

Но тут мои размышления были прерваны: во двор, громко сигналя, въехал еще один автомобиль. Точнее – грузовичок. Довольно крупный, видавший виды и определенно откуда-то мне знакомый.

Пока я раздумывал, где же я мог сталкиваться с этим транспортным средством ранее, водитель, энергично покрутив ручку на дверце, открыл окно и радостно всех поприветствовал:

– Бон джорно, и мэи амичи! Здравствуйте, друзья мои! Что за прекрасный гостиница!

Да быть этого не может! К нам прибыл сам цирковой директор Балотелли!

Синьор Балотелли! Это и впрямь был он! Я замер, не веря своим глазам. Сперва из водительской кабины вылез сам Балотелли, затем он открыл кузов, и оттуда один за другим повыскакивали мои друзья из циркового шоу луна-парка: умная коза О’Нелли, сообразительная обезьянка Флойд, Ромео и Джульетта – говорящие попугаи, а в самом конце – собаки Пат и Паташон, которые, завидев меня, зашлись в счастливом лае. Разрази меня гром, вот это сюрприз!

– А вы тут какими судьбами?! – налетел я на О’Нелли с расспросами.

Коза внимательно уставилась на меня.

– Разве так принято приветствовать старых друзей? Наверное, следовало прежде всего сказать «добрый день»! – укоризненно проблеяла она.

Ох, как же я мог забыть! О’Нелли очень большое значение придает обходительности и манерам. Я вообще-то тоже – поэтому мы с ирландской козой довольно быстро сдружились, когда во время прошлого расследования я, отправившись с семьей на каникулы, по странному стечению обстоятельств очутился в цирке Балотелли и даже попробовал себя в амплуа артиста [3].

Так что я отступил на шаг назад, поклонился и учтиво промяукал:

– Добрый день, достопочтеннейшая! Я очень рад видеть всех вас снова.

Снова блеяние, но на этот раз уже веселое:

– All right, хорошо, дорогой Уинстон! А уж как мы рады, ты бы только знал!

Флойд и собаки тоже прыгали от восторга. Труппа и впрямь пребывала в прекрасном расположении духа! Приглядевшись повнимательнее, я обнаружил, что в ней не хватало лишь одного артиста – а именно черного кота Бартоломео, с которым мы похожи как две капли воды – случалось даже, что меня принимали за него.

– А куда делся Бартоломео?

– Oh, good old black cat, старый добрый черный кот не в лучшей форме. В последнее время чересчур налегал на кошачий корм. Поэтому ему пришлось остаться at home, дома, на щадящей диете.

– М-да, тогда у меня остался лишь один вопрос: а почему вы сегодня здесь? Разве вам не нужно выступать в парке?

Коза склонила голову набок:

– Нет! Думаю, нет. Балотелли отменил представления в эти выходные. Из-за свадьбы. Это ведь важное семейное событие, нужно выступить на празднике в честь новобрачных!

– Вы будете выступать на свадьбе?! – изумленно переспросил я.

– Exactly! Именно! Это подарок директора Балотелли семье глубокоуважаемой бабушки!

Ага! Вот откуда ветер дует! Еще во время нашей поездки в луна-парк я заметил, что Балотелли положил глаз на Кирину бабушку. И в самом деле – в последние месяцы та подозрительно часто уезжала куда-то на выходные одна, без нас. А ведь она терпеть не может оставлять Вернера, Анну и прежде всего Киру без присмотра – переживает, что без нее они могут натворить каких-нибудь глупостей.

Беата подошла поближе. При виде цирковых зверей она просто остолбенела, даже переживания об испорченной прическе отошли на второй план.

– Так, а ну-ка послушайте! – накинулась она на Балотелли, придя в себя. – С какой стати вы приволокли сюда свое зверье?! Вы что, не видите, что здесь должно пройти закрытое мероприятие? Загружайте скотину обратно в кузов и проваливайте!

– Беата, зачем ты нападаешь на этого несчастного! – подбежав, включилась в разговор Симона, которую возмутило поведение невестки.

Синьор Балотелли, зажатый между дамами, молчал, пребывая в легком замешательстве. Беата, прищурившись, смерила Симону взглядом:

– Ну извини! Но мы ведь не допустим, чтобы всякие проходимцы устраивали тут балаган и портили свадьбу твоего брата!

– Но, может быть, этот господин тоже гость! Ты ведь этого не знаешь.

– Пф! – пренебрежительно фыркнула Беата. – Этот сброд точно никто не приглашал, – тут она на мгновение смолкла. – Хотя как знать. Вернер ведь и впрямь женится на своей русской уборщице, так что теперь уже ничему не следует удивляться. Она, наверное, и пригласила этих птиц.

МЯВ!! Какая неслыханная наглость! Да как эта бессовестная женщина смеет так говорить о моей Анне?! Я зашипел, выпустил когти и прошелся лапой по штанам Беаты.

– Ой-ой! Совсем сдурел, злобная тварь?! – Беата отдернула ногу, подняла ее и обхватила обеими руками. Кажется, я сделал ей больно. Поделом!

Синьор Балотелли встрепенулся и перехватил инициативу в разговоре:

– Синьорина, скузи, извините, но я и правда гость на этой свадьба. И я со своими животными буду устроить большое замечательное представление! Вы могли слышать про нас в радио и телевизоре: диретторе Балотелли э сэи анимали – директор Балотелли и его звери!

Беата все еще потирала поцарапанную ногу, Симона же дружелюбно улыбнулась в ответ:

– Представление! Как здорово! Я очень рада! Пойдемте со мной, я познакомлю вас с милейшими хозяевами этой усадьбы, семьей Шульце-Науманн.

Она протянула господину Балотелли руку в знак приветствия и собиралась уже проводить его к главному зданию усадьбы, как вдруг громкий и резкий звук, похожий на хлопок, словно пронзил воздух. Святые сардины в масле! Неужели это был выстрел?!

Все побежали, и я тоже – но, в отличие от остальных, не в ту сторону, откуда послышался хлопок, а в сарай, где мирно дремала Одетта с нашими пока нерожденными детками. Нужно было удостовериться, что с ней все в порядке, что она как спала, так и спит себе спокойно в соломе, вдали от всяких непонятных звуков.

Когда я, запыхавшись, подбежал к сараю, она уже выглядывала из-под крыши:

– Уинстон, ты тоже слышал хлопок?

Увидев ее целой и невредимой, я первым делом с огромным облегчением выдохнул и сумел лишь кивнуть в ответ.