Четыре всадника раздора - Татьяна Полякова Страница 7

Девушка – это мое прозвище, дурацкое, согласна, но я успела к нему привыкнуть. Так вот, Бергман утверждал, что от меня многое зависит, и я должна сделать выбор. Только не спрашивайте, какой в этом смысл. Понятия не имею.

Если верить все тому же Бергману, только я могла решить, кто есть кто. Рядом со мной лучший друг, злейший враг и любовник. Никто, похоже, о своей роли наверняка не знает, никто, кроме Клима. Он-то в себе уверен, и в моих подсказках не нуждается. Он мой враг, который в прошлой жизни любил меня. А я его предала. Вот как-то так. За что он меня ненавидит до сих пор или все еще любит. По-моему, он сам толком не разобрался.

Я вновь покосилась на него. Клим предпочитал черный цвет, и сейчас был одет во все черное: костюм, тонкий джемпер. Если Джокер зачастую выглядел щеголем, то Клим чересчур консервативно. Впрочем, в светлой одежде представить его затруднительно. Возле него и сейчас сгущались тени, словно он их притягивал. Он пугал и будоражил воображение не меньше, чем Джокер. Вот только выглядел куда мрачнее.

Красивое лицо без возраста. Ему могло быть и тридцать, и сорок. Если верить паспорту, тридцать пять, но, имея дело с таким типом, кто ж поверит паспорту? Тем более что из того же документа следовало: он не Клим, а Танатос Гунар Станиславович. Климом он именовался, когда мы шастали в другом мире. Можно было счесть это блажью (ну, придумал себе человек прозвище, и что?), однако фамилия по паспорту вызывала еще больше вопросов. Танатос – бог смерти, и я подозревала, что назвался он так не случайно, не зря тьма следует за ним неотступно. В колоде карт он туз пик.

Кажется, он заметил, что я за ним наблюдаю, и криво усмехнулся, не глядя в мою сторону. А я продолжила свои невеселые размышления. Если Джокер и надеялся, что я сделаю правильный выбор, то зря. Дважды я его разочаровала. Первый раз закрутила роман с Димкой, а второй… в общем, одна встреча с Климом закончилась постелью. И, похоже, с выбором я опять намудрила. А коли так, отчего бы не подсказать глупой девице, кто ее суженый? Если таковой есть в наличии?

Так нет, Бергман помалкивает. Не желает на меня давить. Лично у меня вопрос: если он все знает заранее, какого лешего мне напрягаться? И к чему сейчас все это, когда наша главная миссия позади? Предположим, мы стражи границы, но так ли теперь важно, кто есть кто?

«Этот сукин сын просто не может обойтись без загадок», – с раздражением подумала я, глядя на Бергмана.

Он тоже посмотрел на меня внимательно. А в моей черепной коробке вдруг всплыл ответ: потому что на самом деле ничего не закончилось. У меня очередные глюки, или он внушением занимается? Да еще мои мысли читает? С него станется. Все, что касается Бергмана, однозначному определению не поддается. Может, он жулик, а может, падший ангел. И то и другое равно приемлемо. В его способностях я могла убедиться, но они иногда так тревожат, что я предпочитаю думать: передо мной ловкий фокусник, гипнотизер и махинатор. Вопрос: если все так, то почему я здесь? Да потому, что в определениях, мною же придуманных, я сомневаюсь. Очень хотелось разгадать его загадку, но я не без оснований полагала: вряд ли на этот раз я продвинулась дальше, чем в предыдущие.

Димка между тем продолжал читать, а я попыталась сосредоточиться на его словах.

– Теперь главное, – сказал он. – Отчего, собственно, почтенная дама к нам и обратилась. У нее возникли подозрения, что зять причастен к исчезновению дочери. То есть они у нее были всегда. Но сейчас она не только убеждена в его вине, но и считает: зять препятствует ведению следствия.

– Это как? – подала я голос.

– Если верить Боровской, в друзьях у него начальник следственного комитета. И на самом деле ее несчастную дочь никто не ищет, – ответил Бергман.

Судя по едва заметной улыбке, словам клиентки он не очень доверял.

– Это правда? Я дружбу имею в виду, – задала я очередной вопрос, на этот раз ответил Димка:

– Судя по всему, да. Я нашел несколько фоток, где они вместе культурно отдыхают.

– В бане парятся?

– Ничего подобного. Вместе рыбачат. Хотя, может, и парятся. Но фото в бане не нашел.

– Женщины нет уже месяц, от нее до сих пор никаких вестей. Неудивительно, что клиентка подозревает зятя. Нашим конкурентам накопать что-нибудь удалось?

– Непохоже, что особо продвинулись. Боровская звонит им каждый день, ответ один: работаем. Но пока никаких результатов. Потеряшками занимаются в другом месте, но чисто теоретически повлиять на поиски друг Зорина мог.

– Мог покрывать убийцу? – усмехнулась я.

– Я этого не говорил, – обиделся Димка. – Просто… ты сама сказала: тетку понять можно. А тут еще у зятя такие знакомства. По мнению обывателей, у нас все решают деньги и связи. У Зорина есть и то и другое.

– Если Зорин к исчезновению жены непричастен, то наверняка обратился к другу с просьбой бросить все силы на ее поиски. Хотя друг и без просьб все сделает. Так? – Бергман и Поэт кивнули, Клим слушал с безучастным видом. – И если результата нет до сих пор…

– Значит, дело у нас непростое, и каждую копейку придется отработать, – весело сказал Димка.

– Ужас, – фыркнула я.

– Ты еще самого интересного не знаешь, – порадовал Поэт. – Первая жена Зорина пропала десять лет назад. И о ней до сих пор ни слуху ни духу.

– Шутишь? – нахмурилась я.

– Если бы. Боровская оттого и прибежала к нам. Она бы, по ее словам, и раньше пришла, не особо веря, что в полиции будут заняты поисками круглосуточно, да не желала иметь дело со всякими сомнительными личностями. Именно так она назвала частных детективов. Но потом ей порекомендовали нас. Бывший наш клиент, кстати. И любезно предупредил, что услуги наши стоят дорого. Зато есть результат.

– Не сглазь, – усмехнулась я. Димка торопливо плюнул через левое плечо. – По первой жене сведения есть?

– Общие. Фамилия, имя… ну и то, что Боровская рассказала. А она, по сути, и сама ничего не знает. Типа, понятия не имела, что первая супруга исчезла, считала Зорина вдовцом, иначе бы дочь ни за что за него не выдала. Добрые люди просветили ее уже слишком поздно: после свадьбы. Зятя до недавнего времени считала приличным человеком. Но после исчезновения дочери… в общем, сами понимаете…

– Интересно, как к этому обстоятельству отнеслись в полиции? Я исчезновение первой жены имею в виду, – покачала я головой.

– Наверняка с подозрением, – сказал Бергман. – И если Зорин до сих пор на свободе, значит, улик против него нет.

– Или наша оперная дива права: деньги и связи решают все.

– Выходит, речь идет о Синей Бороде, – впервые подал голос Клим.

Произнес он это с усмешкой, а вот Бергман ответил совершенно серьезно:

– Похоже, что так.

– Его первой женой я займусь, – вновь заговорил Димка. – Надеюсь отыскать что-то стоящее. Пока времени не было.