Лига охотников за вампирами - Антон Леонтьев Страница 7

«Правая рука» только слабо улыбнулся:

– Тогда бы, господин Желдыбин, кресло никогда не освобождалось, что, вне всяких сомнений, привело бы к самоликвидации нашего Ордена.

Потребовалось время (то самое время, которого ни у Бориса Борисовича, ни у Дашеньки не было!), чтобы узнать: Орден не использует свои возможности не по каким-то этическим причинам, а из-за того, что этими возможностями в реальности-то не располагает! Потому что члены Ордена очень хотели задействовать древний секрет, хранителями которого являлись, но им были прекрасно известны связанные с его применением недостатки и неудобства.

Имелись еще и они. «Те-Чье-Имя-Называть-Нельзя». Да и имен у них было великое множество: каждый народ называл их по-своему. Но суть – одна. Правда, с ними очень сложно договориться. Конечно, за деньги, а также за некоторые иные материи они готовы приобщить страждущего к своей вековечной тайне, сделать его членом своего древнего полуночного братства.

Но Борис Борисович не хотел, чтобы его дочка становилась членом их братства. Потому что существование «Тех-Чье-Имя-Называть-Нельзя» строго регламентировано, подчинено незыблемым правилам и, что хуже всего, не менее опасно, чем жизнь больного медуллобластомой задней черепной ямки. Однако Желдыбин понимал: если не найдется другой вариант, он будет вынужден использовать эту возможность.

Правда, в таком случае Дашенька перестанет быть Дашенькой. Она превратится в... Во что она превратится, Борис Борисович предпочитал не думать. Ведь такое существование ничуть не лучше смерти!

Хотя имелась и третья возможность. Воплотить ее в жизнь – или в смерть, как вернее сказать? – и стремились члены Ордена. Есть старинное предание, основывающееся на древней легенде. Но даже в сумрачных кругах мало кто верил в правдивость мифа.

А Борис Борисович тотчас понял, что именно это спасет Дашеньку. Это не просто избавит ее раз и навсегда от ужасной болезни и от всех других болезней в будущем заодно, но и позволит Дашеньке оставаться Дашенькой. В конце концов, Желдыбин подумывал и о том, чтобы и самому подвергнуться ритуалу. Тогда он будет со своей дочкой всегда. Вечно! И отнюдь не в переносном смысле!

Однако существовали определенные трудности.

Во-первых, некоторые из «Тех-Чье-Имя-Называть-Нельзя», кто верит в легенду, стремились заполучить артефакт. Ибо без него ритуал не может иметь места.

Во-вторых, «рубиновое звено», и именно оно – самая большая проблема. Потому что без «рубинового звена» артефакт всего лишь ненужный, хоть и очень дорогой предмет, не более того. Так же, как и без артефакта «рубиновое звено» – обыкновенный человечишка. Да, «рубиновое звено» было живым существом. И чтобы могла жить Дашенька, кто-то должен умереть.

Однако для Бориса Борисовича это как раз не являлось проблемой. Что ж, все люди смертны. Во всяком случае, те, кто не подвергся ритуалу. Даже «Те-Чье-Имя-Называть-Нельзя» смертны, хотя средняя продолжительность их жизни (если по отношению к ним можно вообще вести речь о жизни!) намного больше средней продолжительности жизни современных долгожителей – японцев или шведов. И все потому, что они уже давно перестали быть только монстрами (пусть многие из них до сих пор и предпочитали добывать себе пищу по старинке), но и перешли в разряд добычи. Поэтому, стань Дашенька одной из «Тех-Чье-Имя-Называть-Нельзя», она подверглась бы опасности через какое-то время стать жертвой. Какой смысл, сбежав от Сциллы, оказаться во власти Харибды? Бизнес-баланс такой сделки явно отрицательный.

Значит, требовалось найти «рубиновое звено». А оно, как знал Борис Борисович, существовало. Плохо только, что интерес Желдыбина к данной тематике, а также его встречи с членами Ордена и с некоторыми из «Тех-Чье-Имя-Называть-Нельзя» получили ненужную огласку. Теперь не только он один хотел заполучить артефакт и «рубиновое звено», но и все, кто знал их наверняка, стремились первыми прийти к финишу и заграбастать главный приз. А главный приз – это бессмертие.

Желдыбин знал, что конкуренты чрезвычайно опасны, причем никто из них не остановится перед самым мерзким преступлением, дабы подвергнуться ритуалу. Однако опасность только подстегивала Бориса Борисовича. И он был твердо уверен, что выиграет. Потому что речь шла не о нем, а о Дашеньке. Даже если ему придется заплатить своей жизнью – Дашенька выздоровеет. И не только...

В-третьих, имелся этот странный некий, «поборник справедливости». Борис Борисович в шутку именовал его «перебежчиком», эдаким подлунным Олегом Гордиевским, решившимся на предательство по отношению к собственной касте. До добра его положение не доведет, «поборник справедливости» уже давно вне закона, однако умудряется до сих пор существовать. Собственно, пусть идет к черту, главное, чтобы не путался под ногами, стараясь заполучить артефакт и «рубиновое звено». Однако сей субъект был наименьшей проблемой Бориса Борисовича.

В-четвертых, имелись еще охотники. Но этих клоунов, вечно размахивающих мечами, Борис Борисович всерьез не воспринимал...

Завершив разговор с гостем, олигарх поднялся на третий этаж виллы. Около золоченых дверей дежурили два охранника. Желдыбин прошел в апартаменты дочери. Медсестра, тихо поздоровавшись, сообщила, что все показатели в норме, и вышла, оставив его с дочерью наедине.

Борис Борисович оказался в спальне Дашеньки. Его дочка – в розовой пижаме, с книжкой в руках – лежала на кровати.

– Привет, пап! – произнесла она, не отрываясь от страниц.

Борис Борисович поцеловал девочку и погладил ее по темным волнистым кудрям, под которыми скрывалась центральная проблема – опухоль. Где-то там, в черепной коробке девочки, прятались раковые клетки, которые делились, подпитывая опухоль, не давая болезни исчезнуть.

– Пап, ты обещал, что позволишь мне самой управлять яхтой! Ты обещал, пап! – воскликнула Дашенька.

– А раз обещал, значит, так и будет, – кивнул олигарх и посмотрел на часы. – А теперь время для...

– Знаю, пап.

Дашенька, отложила книгу в сторону, закатала рукав и откинулась на подушки.

– Пап, а где Мистер Квак? – спросила она с беспокойством, и отец протянул ей сидевшего на стуле в углу комнаты большого плюшевого лягушонка по прозвищу Мистер Квак.

Мистер Квак в смешном фраке и с крошечным цилиндром на приплюснутой зеленой голове был любимой игрушкой Дашеньки. Вообще-то девочка не признавала игрушек, а если раньше и играла, то в машинки, а не в куклы. Мистер Квак, которого она увидела в небольшом антикварном магазинчике в Париже, стал для нее другом, товарищем, членом семьи. Дашенька ложилась спать, прижимая его к себе, и подкладывала под голову, когда наставало время очередной инъекции. Желдыбин знал, что Мистер Квак помогает Дашеньке держаться. Ведь девочке было известно, что она больна и что ее ожидает.

Дашенька прижала к себе Мистера Квака, а Борис Борисович отвернулся, увидев покрытую точками следов от инъекций худую ручку дочери. Вернулась приветливая медсестра. Борис Борисович поцеловал дочку и вышел из спальни. Он не мог смотреть на то, как в руку Дашеньки впивается игла.