Непорядок вещей - Рут Ренделл Страница 7

Карен это не показалось смешным, ее лицо оставалось серьезным и строгим. Она с укором посмотрела на коллег — кое-кто из них подхалимски улыбался.

— Все это, конечно, ясно, сэр, — она не решилась сказать, что все это, конечно, очень смешно и что «сэр» не ответил на вопрос. — Но разве мы не должны разыскивать жертв этих преступлений? Я говорю о тех, кто готов любой ценой скрывать случившееся.

— Карен, для этого и создана программа «На страже боли», — сказал Вексфорд и перехватил взгляд Саутби, который услышал, что он обращается к подчиненной по имени. — Мы дали рекламу в «Курьере», напечатали листовки, которые будут разносить по домам. Представитель полиции — очевидно, кто-нибудь из нас — выступит с обращением в «Новостях Саут-Иста». Я пока не вижу, что еще мы можем сделать.

— Ясно. Благодарю, сэр. Просто число таких преступлений постоянно растет. Но, так или иначе, спасибо.

Целый час Вексфорд не отвлекался от собрания, и также остался равнодушен к шутке заместителя начальника полиции. Но когда все закончилось, его мысли опять вернулись к тайне Лиззи Кромвель: что это за парень, о котором она не признается ни родителям, ни подругам? Почему она даже сейчас не хочет о нем рассказать?

«Убежище» было, пожалуй, не худшим из кингсмаркэмских зданий. Башня Мюриэль Кэмпден и некоторые конторы явно превосходили его в архитектурном уродстве. Но среди особняков оно не имело конкурентов по части заурядности. Именно то, что человек не удостоит этот дом второго взгляда, а то и вообще не заметит, и побудило Гризельду Купер и Люси Анджелетти купить его под кризисный центр и приют для жертв домашнего насилия.

Они подыскивали именно такой дом: не привлекающий к себе лишнего внимания и в то же время не слишком на отшибе, хмурый, но не зловещий, и настолько серый, чтобы это не хотелось даже обсуждать. Когда-то на нем висела табличка «Кингсбрукский проезд, 12», потом ее сняли, а когда он стал называться «Убежищем», новой вывески так и не появилось. И в телефонном справочнике его номер отсутствовал. Все знали только номер телефона доверия по визиткам кризисного центра «Убежище», висевшим в каждой телефонной будке Кингсмаркэма, Стовертона, Помфрета и других окрестных деревень. Однако ни адрес центра, ни его цель, ни даже информация о том, для кого предназначено это убежище, на визитках не указывались.

Когда Сильвия только устроилась на эту работу, она чуть ли не в первую очередь поинтересовалась: «Чем вызвана такая секретность?» На что Гризельда Купер ответила: «В девяти из десяти случаев мужья, любовники, сожители, в общем, виновники происшествий пытаются разыскивать своих женщин. А так им будет сложнее искать. Не то чтобы невозможно, но сложнее».

— Значит, и сюда добираются?

— Да, кое-кому удается. Один как-то раз перемахнул через трехметровую стену с битым стеклом наверху. После этого пришлось провести колючую проволоку.

Рядом с особняком рос большой сад, огороженный со стороны владений 10 и 14 по Кингсбрукскому проезду высокой решеткой. За ним никто особенно не ухаживал, хотя лужайку периодически косили и кусты подрезали. В саду стояли качели и гимнастическая стенка, и Люси Анджелетти, координатор фонда «Убежище», пыталась найти средства для постройки нормальной детской площадки.

О ее планах стало известно соседям из 10-го и 14-го домов, а также 8-го и 16-го, и они решили ей воспрепятствовать. Жители Кингсбрукского проезда в целом неодобрительно относились к «Убежищу» и его обитательницам, усматривая в подобном соседстве угрозу своему покою и фактор роста преступности.

Особняк, возведенный в 1886 году отцом большого семейства, желавшим максимально сэкономить затраты на строительство, имел вид большого куба безо всяких крыльев, флигелей, фронтонов и веранд. Даже крыши не было видно с улицы, ее скрывала сплошная кирпичная стена, опоясывающая дом над окнами третьего этажа. Весь дом и был построен из обыкновенного красного кирпича, и единственным его украшением служили темно-желтые камни, обрамлявшие ничем не примечательные оконные рамы. Строение наполовину скрывали лавровые деревья и два остролиста, кладбищенских дерева, листва которых не опадала, а со временем все больше темнела и пылилась.

Изнутри дом выглядел совершенно иначе. Интерьер в пастельных тонах, уютные занавески, картины на стенах. Хотя скорее не картины, а постеры. Люси придумала вырезать из оберточной бумаги фрагменты с цветочными композициями, географическими картами и рисунками, как, например, «La Dame a la Licorne» [3]и вставлять их в рамки. Вся мебель была или подержанная или подаренная, паласы куплены в оптовом ковровом магазине на Стовертон-роуд, где по низким ценам продавали подпорченный при пожаре товар. Денег в «Убежище» всегда не хватало. Постоянные заботы, связанные с их добыванием, привели Люси к преждевременной седине, хотя, может, в ее роду все рано седеют.

Из-за нехватки денег работа Сильвии, Джил Льюис и Девины Кроу, отвечавших по телефону на звонки женщин, которые просили помощи, а иногда и убежища, не оплачивалась. В идеале службу телефона доверия следовало бы организовать в другом месте, но другого места попросту не было. Гризельда Купер жила в этом же здании, а Люси Анджелетти снимала в Стовертоне небольшую квартиру. В доме № 12 по Кингсбрукскому проезду не имелось других служебных помещений, кроме двух тесных подвальных комнатушек. Две телефонные линии, на которых дежурили Джил и Левина, иногда Гризельда и Люси, а теперь и Сильвия, занимали одну из верхних комнат «Убежища» рядом с миниатюрной квартирой Гризельды. В оставшихся двух комнатах этого этажа устроили спальни для пострадавших — в одной стояло две кровати, в другой — три взрослых и одна детская кроватка. Не лучший вариант, но в данных условиях идеальнее некуда.

Дом был без лифта, поэтому наверх Сильвия поднималась по лестнице. На первом этаже размещались холл, гостиные, комната с телевизором, детская, кухня и прачечная, а весь второй и третий этажи занимали спальни и ванные комнаты — ванных не хватало, но на них опять-таки нужны деньги. На лестнице обычно играли дети. Эти игры, а также съезжание по перилам, в планы не входили, но когда шел дождь, а в детской толпилось много народу, ничего другого не оставалось.

Сильвия дежурила в «Убежище» дважды в неделю, не всегда в одни и те же дни, с вечера до полуночи. За мальчиками тогда присматривал муж, а когда он не мог — ее родители. Эту работу она выбрала отчасти из чувства долга перед жертвами семейного насилия, а отчасти, чтобы иметь возможность уходить из дома. Оставаясь вдвоем с Нилом, они или молчали, или общались через детей, или ссорились. Хотя она не обсуждала проблемы своего брака с родителями, но с подругами делилась, и быстро подружилась с Гризельдой Купер.

С приходом Сильвии Гризельда заканчивала свое дежурство, но иной раз оставалась поболтать на полчаса или дольше. Она была на двенадцать лет старше Сильвии, не замужем, но с любовником, с которым они встречались по выходным и на зависть хорошо проводили время. Сильвия ей завидовала, несмотря на то, что детей у Гризельды нет и уже не будет. В один из вечеров она рассказала ей, как рано вышла замуж за Нила и как слишком поздно выяснилось, что они не самая подходящая пара.