Я тебя вижу - Клер Макинтош Страница 7

– Очень мило со стороны отца, – торопливо вмешиваюсь я. Привязанность к Джастину заставляет сказать что-нибудь – все что угодно – в его поддержку. – Может быть, однажды ты получишь лицензию таксиста.

– Мам, я не собираюсь всю оставшуюся жизнь водить такси.

Когда Джастин был маленьким, мы с ним были очень близки, но он так и не простил меня за развод с Мэттом. Думаю, будь сыну известна вся картина, он бы понял, но мне не хотелось, чтобы дети плохо думали о своем отце. Не хотелось, чтобы им стало так же больно, как мне.

Женщина, с которой спал Мэтт, была младше меня и старше Кэти. Четко между нами. Все-таки забавные мелочи застревают в памяти. Я никогда ее не видела, но мучительно представляла, как она выглядит, как руки моего мужа гладят ее молодое, лишенное растяжек двадцатитрехлетнее тело.

– Нищим выбирать не приходится, – говорит Саймон. – Это честная работа.

Я смотрю на него с удивлением. В прошлом он охотно критиковал Мэтта за отсутствие честолюбия. Неприятно слышать, что Саймон считает ту самую работу, которую называл «тупиком» – я же помню, – вполне подходящей для моего сына. Мэтт учился на инженера. Все изменилось, когда я поняла, что моя задержка может означать лишь одно. Мэтт бросил колледж и в тот же день устроился рабочим на местную стройку. Правда, платили там вполне достойно. Мы поженились, он получил лицензию таксиста, и его родители в качестве свадебного подарка дали денег на первую машину.

– Пока и кафе неплохо, – говорю я. – А подходящее дело еще подвернется, я уверена.

Джастин неопределенно хмыкает, выходит из комнаты и поднимается к себе. Я слышу скрип кровати – сын принял свою любимую позу: на спине, чуть приподняв голову, чтобы видеть экран ноутбука.

– Такими темпами он и в тридцать будет здесь жить.

– Я просто хочу, чтобы он был счастлив, вот и все.

– Он счастлив, – отвечает Саймон. – Счастлив тем, что сидит у тебя на шее.

Я проглатываю то, что хочу сказать. Это прозвучало бы несправедливо. Ведь сама решила, что Саймон не будет платить за жилье. Мы даже спорили об этом, но я не уступила. Мы делим расходы на еду и оплату счетов, Саймон балует меня походами в рестораны и путешествиями. И детей тоже. Он щедрый до крайности. У нас общий банковский счет, и мы никогда не беспокоились о том, кто за что платит.

Но дом принадлежит мне.

Когда мы с Мэттом поженились, с деньгами было туго: он работал по ночам, а я – с восьми до четырех в «Теско». Так и жили, пока Джастин не пошел в школу. К тому времени, как появилась Кэти, стало полегче. У Мэтта было столько работы, что он не успевал со всем справляться, постепенно мы даже стали позволять себе кое-какие излишества. Походы в кафе, летние отпуска.

Потом мы с Мэттом расстались, и мне пришлось все начинать сначала. Ни один из нас не мог позволить себе содержание дома. Прошли годы, прежде чем я скопила нужную для закладной сумму. И поклялась, что больше никогда не свяжу свою судьбу с мужчиной.

Заметьте, поклялась, что никогда не влюблюсь, и поглядите, что из этого вышло.

Саймон целует меня, его рука прихватывает мой подбородок, а затем скользит по затылку. Даже сейчас, в конце долгого дня, от Саймона пахнет чистотой – лосьоном и пеной для бритья. По моему телу разливается знакомое тепло, когда он наматывает на пальцы мои волосы и нежно тянет вниз, приподнимая подбородок и открывая шею для поцелуя.

– Ляжем пораньше? – шепчет он.

– Сейчас поднимусь.

Я собираю тарелки, отношу их на кухню и загружаю в посудомоечную машину. Бросаю в мусорное ведро прихваченную по пути «Лондон Газетт», женщина с объявления продолжает смотреть на меня и оттуда. Выключаю свет на кухне и качаю головой, удивляясь собственной глупости. Ну конечно, это не я. Что моей фотографии делать в газете?

Келли стянула с запястья резинку и собрала волосы в хвост. Тот вышел совсем коротеньким – печальные последствия двухнедельной жары в августе. Тогда идея избавиться от тяжелой копны казалась вполне разумной. А ведь у Келли со студенческих лет волосы были до пояса. Две темные прядки немедленно выбились из-под резинки.

На оформление Карла Бейлиса ушло в конечном итоге два часа – выяснилось, что его разыскивают не только за неявку в суд, но и за несколько обвинений в кражах.

Келли зевнула. Голода она почти уже не ощущала, но на всякий случай заглянула на кухню. Пусто. Как ни крути, стоило заскочить за тем кебабом. Келли поджарила несколько тостов и понесла их на первый этаж, в свою спальню – просторную квадратную комнату с высокими потолками и выкрашенными белой краской карнизами. Остальную часть стен Келли покрасила в бледно-серый цвет, а видавший виды ковролин прикрыла двумя огромными коврами, которые купила на аукционе. Прочая обстановка – кровать, письменный стол, красное кресло, в котором сейчас сидела хозяйка комнаты, – была сплошь из «Икеи». Современные линии контрастировали с изгибом эркера, в котором располагалась кровать.

Келли пролистала номер «Метро», прихваченный по пути домой. Многие ее коллеги никогда не заглядывали в местную прессу – «Этих подонков и на работе хватает», «Не хочу тащить их домой», – но любопытство Келли было просто ненасытным. На экране ее айфона без конца крутились сводки последних новостей, а когда она навещала родителей, которые, выйдя на пенсию, перебрались из Лондона в Кент, с удовольствием просматривала сельский вестник с его обращениями к членам попечительского совета и жалобами на мусор и собак. Она нашла то, что искала, на пятой странице. Статья занимала целый разворот и шла под заголовком «Взлет преступности в метро»:

«Рекордный рост числа сообщений о преступлениях сексуального характера, нападениях и кражах в транспорте вынудил городские власти приступить к расследованию подобных случаев».

В первом абзаце приводилась пугающая статистика. «После такого вообще перестанешь в метро ездить», – подумала Келли. Дальше авторы статьи переходили к примерам, которые иллюстрировали наиболее распространенные виды преступлений в оживленной транспортной сети Лондона. Келли скользнула взглядом по разделу о нападениях, где была фотография молодого парня с довольно приметным символом, выбритым на виске. Правый глаз подростка едва виднелся из-под черно-фиолетового синяка, обезобразившего его лицо.

«Нападение на Кайла Мэтьюза было жестоким и ничем не мотивированным», – гласила подпись. «Очень сомневаюсь», – подумала Келли. Она, разумеется, не была знакома с Кайлом, но узнала выбритый символ, а «немотивированное нападение» – не тот термин, который обычно ассоциируется с теми, кто его носит. И все же она считала, что и для этого парня существует презумпция невиновности.

Снимок в разделе о сексуальных домогательствах был затемнен, профиль женщины на нем едва угадывался. Подпись предупреждала, что фото стоковое, а все имена изменены.

Неожиданно у Келли в памяти всплыла другая статья: иной город, иная женщина и такой же заголовок.