Тайна раскроется в полночь - Марина Серова Страница 7

Герман перевел дыхание и на мгновение прикрыл глаза. Тут же открыв их, он бросил тревожный взгляд на часы и поторопился продолжить:

– Второе. Ольга – левша. Между тем пистолет лежал с правой стороны. Понимаю, это мелочь. А третье… В тот же день, к вечеру, вернувшись из клиники, я встретил свою сестру, которая, чтобы выбросить пару пакетов, собиралась идти к мусорным бакам, которые были расположены там же, в конце улицы. Я сказал ей, что вынесу их сам – признаться, у меня просто не было сил подниматься в нашу темную, пустую спальню. Так вот, когда я открыл мусорный бак, первое, что бросилось мне в глаза, – окровавленные резиновые перчатки, брошенные кем-то поверх всего мусора. Хотите верьте, хотите нет, но я готов поклясться, что это были перчатки неудавшегося убийцы: втиснув пистолет в руки Ольги и тут же бросив его на кровать, нарочно испачкав Ольгины руки в крови, он снял перчатки и сам остался чист.

– Вам следовало тут же вызвать полицию и потребовать провести экспертизу крови на перчатках.

Он горько усмехнулся:

– Наша доблестная полиция встретила меня на пороге клиники такими словами: «Ваша супруга совершила попытку самоубийства – делайте выводы!» Они сообщили мне, что рассматривают происшествие именно в этом ракурсе, а потому закрывают дело. Посоветовали мне больше внимания уделять своей женушке. Что ж, я могу понять их точку зрения, но не могу игнорировать и свои ощущения. А они таковы, что кто-то из дома хочет убить Ольгу, все списав на якобы ее сдвиг по части Златогорской и придав смерти мистический оттенок. Разумеется, мне очень не нравится вся сложившаяся ситуация, я не могу нормально жить под одной крышей с родными людьми и знать, что кто-то из них на полном серьезе желает убить мою Ольгу. Я хочу точно знать, кто это. Вы меня понимаете?

Чего уж тут было не понять? Я кивнула. Впрочем, тут имелся еще один неясный момент, и я поспешила его прояснить:

– Герман, а откуда взялось оружие?

Он тут же ударил себя ладонью по лбу, благодарно взглянув на меня.

– Именно! Чуть не забыл самое главное. Полиция практически сразу вернула мне пистолет, дав команду немедленно зарегистрировать оружие в соответствующем отделе…

Тут он наклонился и, достав из стола, положил прямо передо мной пакет, из которого достал и осторожно протянул мне темный пистолет с надписью на стволе: «Browning model Baby, Belgium, 1907».

– Прошу вас взять этот пистолет, возможно, он пригодится вам в расследовании. – Он потер лоб, словно вспоминая все то, что хотел мне сообщить. – Дело в том, что, как выяснила экспертиза, выстрел действительно был произведен из этого самого пистолета – можете прочесть сами, это «браунинг» тысяча девятьсот седьмого года выпуска под названием «Baby». Клянусь вам, у нас сроду не было в доме ничего подобного, а сама Ольга, повторюсь, всю жизнь панически боится даже кухонного ножа.

Между тем старинные часы гулко звякнули – на циферблате было ровно двенадцать тридцать. Герман тут же нахмурился и деловито поднялся.

– У нас с вами осталось несколько минут. Я хотел бы, если вы не против, позвать сейчас сюда все семейство и представить им вас, а вам – их. Как вы на это смотрите?

– Положительно. Познакомимся и будем знать друг друга в лицо.

Герман молча кивнул и поднял трубку домашнего внутреннего телефона. Его разговор был так же лаконичен:

– Ольга? Ты не могла бы собрать всех у меня в кабинете?.. Да, да, я хочу, чтобы вы все познакомились с Татьяной – да, той самой, которую ты называешь своим Учителем, но только умоляю тебя…

На этом их диалог внезапно оборвался. Мы с Германом переглянулись, и я приготовилась к очередному экзотическому явлению Ольги, наказав себе делить все надвое и не принимать слишком близко к сердцу.

На сборы всего семейства не потребовалось и пяти минут: уже через парочку они все стояли прямо передо мной, разглядывая с самыми различными эмоциями: от полного обожания (Ольга) до пренебрежительного недоверия (девяносто процентов взрослого женского населения дома).

– Дорогие мои родные, – нарочито хмурясь, проговорил Герман, исподлобья оглядывая своих близких, – довожу до вашего сведения, что намерен точно выяснить, кто и по какой причине дважды пытался убить мою супругу Ольгу. Для этого я пригласил частного детектива с отличной репутацией – прошу любить и жаловать, Татьяна Александровна Иванова, к которой вы можете обращаться просто по имени – Татьяна. Моя личная просьба к каждому из вас: отвечайте на все ее вопросы честно и откровенно. Вот и все. Кому-то что-то непонятно?

На мгновение в комнате наступила полная тишина, и тут же все загудели: народ задвигался, зашевелился, разворачиваясь друг к другу и бурно выражая свои эмоции – по большей части явно негативные.

– И что ж это ты хочешь сказать?! Что мы, твои родные, все – убийцы?! – гневно выкрикнула высокая полная женщина с пышной копной огненно-рыжих, с легкой сединой волос.

– Дорогой, я же тебе объясняла, что никто не желал меня убить, я просто иду по стопам своего Учителя…

Черноглазая Ольга, восторженно глядя на меня, мгновенно была заглушена яростным басом почти двухметрового старика:

– В семействе Кооп никогда не было убийц! Разбирайся сам со своей чокнутой женушкой…

– Тут же все ясно – твоя Ольга сама хотела себя убить, все ясно, какие такие убийцы! – тут же забормотала, словно курица на насесте, без конца повторяя одни и те же слова, мелкая быстроглазая женщина – точная копия рыжей великанши, за исключением роста, а стало быть, скорей всего, ее сестра.

– Татьяна Иванова – самый знаменитый детектив, я читала о ней классную статью в «Тарасовском Арбате»! – Тут на первый план вышел звонкий голос давешней девчонки Натальи, что встретила нас с Германом при входе в дом.

Наталью тут же перебила ее копия – девушка с теми же лицом и фигурой, но зеленоглазая, с волосами иссиня-черного цвета и эффектной стрижкой каре:

– А тебя никто не просил встревать, помолчи лучше!

– Сама молчи!

– Я тебе поогрызаюсь, малявка!

– Девочки, ведите себя прилично, перестаньте толкаться!

– Не понимаю, зачем я здесь трачу время, сынок?..

Герман, постепенно багровея, бросил на меня извиняющийся взгляд и попытался перекрыть весь тарарам:

– Потише, дорогие мои! Прошу вас, ведите себя достойно…

Его голос моментально потонул в общем гаме. Вот тогда он и гаркнул – единственный раз за все время нашего знакомства, так что этот яростный вопль я запомнила на всю оставшуюся жизнь:

– А ну, заткнитесь! Орете, как какое-нибудь сумасшедшее итальянское семейство! Имейте хотя бы минимум уважения ко мне, если не как к родственнику, то как к своему безвозмездному спонсору!

И вновь в комнате мгновенно повисла почти ледяная тишина.