Дом одиноких сердец - Елена Михалкова Страница 7

И человек знал, что он действительно успеет. В первый разбыло сложно – приходилось все тщательно продумывать, выстраивать, готовиться…Да, а еще терпеть, терпеть долгое время, терпеть мучительно, хотя вообще-тотерпения у него было в избытке. Ему припомнилось, как он стоял, затаив дыхание,на лестничной клетке и ждал, когда выйдет жертва. И как двумя минутами позже онприслушивался к отчаянному, дикому крику того, другого, раскачивающегося надразбитым, изуродованным от удара телом.

Но миг его торжества был не тогда, вовсе нет. Миг еготоржества настал в тот момент, когда, сидя на жестком стуле в зале суда и глядяна такое знакомое лицо, он услышал слова: «Это я ее убил. Я».

Сейчас не будет такого торжества – но не будет и такойподготовки. Она не понадобится, поскольку жертва пришла сама. «И останется здесь», –сказал голос. Правда, человек не разобрал, который именно. В конце концов,неважно. Главное, что голос был прав.

– А кто там, у окна? – покосилась Даша в сторонупансионата. – Там какой-то мужчина стоит и смотрит, по-моему, на нас.Может быть, ему не нравится, что чужие на территории?

– Нет-нет, Дарья Андреевна, – успокоил ееБоровицкий. – Это, должно быть, местный врач… Вот с именем его у менявсегда случается дурацкая оказия: я его путаю.

– Оно сложное?

– Наоборот, слишком простое, – раздраженно махнулрукой Петр Васильевич. – Зовут его то ли Денис Борисов, то ли БорисДенисов. По-моему, первое, но я могу и ошибаться. И понимаете, какое дело – они сам весь такой… как валет в колоде: хоть вверх ногами его переверни, хотьвниз – все одно валет. Бывает, скажет что-нибудь, и очень то, что он произнес,ему подходит. Назавтра говорит ну просто совершенно другое, допротивоположности, но точно так же и оно ему подходит. Хотя, как ни верти его,человек он, по совести говоря, неприятный.

При последних словах его голос зазвучал с каким-тонапряжением, и Даша с тревогой взглянула Боровицкому в лицо. Старик побледнел,на лбу у него выступили капельки пота.

– Петр Васильевич, что с вами? – испугаласьДаша. – Вам плохо?

Боровицкий молча остановился и оперся на ее руку.

– Господи, я сейчас врача позову… – выдохнула она,но морщинистая рука крепко сжала ей пальцы.

Старик еле-еле качнул головой, и, повинуясь его настойчивомувзгляду, Даша довела своего знакомого до скамейки, усадила в тени. Боровицкийослабил узел галстука на шее, расстегнул верхние пуговицы взмокшей рубашки, иДаша заметила, что пальцы у него чуть дрожат.

– Петр Васильевич, – взмолилась она, –давайте я до врача добегу!

– Ерунда, – тихо, но твердо проговорилстарик. – Ничего страшного, просто жарко… Да чего уж там – старческое это,Дарья Андреевна, старческое. И никакой врач тут не поможет. Посидим вот паруминут, отдохнем и дальше пойдем.

– Перестаньте геройствовать! – вдруг рассердиласьДаша. – Никуда мы с вами не пойдем через пару минут. Будете сидеть здесь,пока окончательно в себя не придете, а потом я вас домой отвезу.

– Ишь вы какая, – усмехнулся Боровицкий. – Ина чем же вы меня отвезете? На Проше вашем, что ли?

– Такси вызову и с вами доеду, – отрезалаДаша. – Давайте не будем проблему на пустом месте создавать.

– Давайте, – согласился старик. – Тогда лучшевсего будет, если вы со мной дойдете до корпуса, потому что у меня там внутрисвой уголок имеется.

– Какой уголок? – подозрительно спросила Даша.

– Ма-аленький такой закуточек, – протянул ПетрВасильевич. – Управляющая пансионатом, добрейшей души женщина, разрешиламне его для своих нужд приспособить. Там, во-первых, прохладно, а во-вторых,можно полежать.

Даша нехотя согласилась. Медленно, останавливаясь у каждойклумбы, они пошли к дверям пансионата. Солнце поднялось высоко, и Даша сопаской поглядывала на Боровицкого, но тот шел как ни в чем не бывало.

– Кстати, а вот и еще один любопытнейшийчеловек, – обронил старик, наклоняясь над крупными пахучими цветами. –Ради него нам с вами стоит подойти к пруду.

– А далеко идти? – насторожилась Даша.

– Да мы уже почти около него. Вон, смотрите…

Приглядевшись, она заметила ровный круг воды невдалеке.Подошли поближе, и Даша разглядела крохотный искусственный прудик, обложенныйпо периметру крупной галькой. В прудике плавали маленькие разноцветные рыбешки,а на поверхности колыхались белые цветы.

– Настоящий японский сад! – восхитиласьДаша. – Кто за ним ухаживает, интересно?

– Я и ухаживаю, – раздалось из кустов, растущих сдругой стороны водоема.

От неожиданности Даша вздрогнула, а Боровицкий довольноухмыльнулся в усы.

– Добрый день, Виконт, – поздоровался он. –Вы все совершенствуетесь?

– Да уж приходится…

Раздалось кряхтение, и из кустов вылез худой высокий стариклет семидесяти. Вид у него был, по мнению Даши, исключительный: зеленаяотглаженная рубашка с короткими рукавами, щегольские светлые брюки,лакированные ботинки… Он отряхнулся, провел рукой по чуть смявшимся брюкам ислегка поклонился Даше.

– Иван Сергеевич, – прогудел старик. –Яковлев. Для друзей и близких – Виконт.

– Дарья Андреевна, – пробормотала Даша, стараясьне думать о том, что Иван Сергеевич делал в кустах.

– Иван Сергеевич, – повернулся к нейБоровицкий, – изучает поведение рыбок. А они, как вы можете заметить,очень пугливы.

– Пока пугливы, – поправил его Виконт. –Просто их недавно привезли, и они еще не успели к нам привыкнуть.

Действительно, при появлении людей рыбки молниеносно исчезлина дне пруда. Даша попыталась понять, что интересного может быть в том, чтобынаблюдать за рыбками, но промолчала. Пока она рассматривала пруд, Яковлев иБоровицкий обсуждали какую-то статью, написанную, как она поняла, известнымжурналистом в соавторстве с Петром Васильевичем. Прислушиваясь к их разговору,Даша подумала, что они похожи – те же выражения, та же легкость инепринужденность общения, не имеющая ничего общего с фамильярностью, тот женалет времени, придававший старикам сходство с ценными антикварными предметами,а не с рухлядью, у которой давно вышел срок службы.

– В другой раз, друг мой, в другой раз, –прозвучал у нее над ухом голос Боровицкого, и они распрощались с Яковлевым,который тут же полез обратно в кусты.

– Как вы его нашли? – поинтересовался Боровицкий,когда они почти дошли до дверей в здание пансионата.

– Со странностями, – честно призналасьДаша. – Но держится с таким достоинством, что просто завидно. А он кто?

– Бывший ректор политеха. Кстати сказать, блестящийматематик. Если вы подумали, что он сидит в кустах для своего развлечения, тоошиблись – он записывает траекторию движения рыбок, а затем выводит какие-тозакономерности и что-то там доказывает на их основании. Причем ему нужно, чтобытраектория была свободна от воздействия посторонних объектов. Он мне объяснял, ноя, признаюсь откровенно, не математик, и способностей моих не хватает на то,чтобы осмыслить его идеи.