Я навсегда тобою ранен... - Андрей Орлов Страница 7

– Удалось что-нибудь выяснить? – Прокурор неодобрительно покосился на молодого.

Я перехватил недоумевающий взгляд Лиходеева. А этому, дескать, с какого перепуга?

– Рановато делать выводы, Игорь Витальевич, – осторожно сказал я. – Дождемся результатов вскрытия – тогда и сделаем. Если хотите, можете ознакомиться с протоколом допроса хозяйки дома Завьяловой.

– Знакомился уже, – пробормотал Каморин. – Странное это убийство... – Он как-то отрешенно уставился в окно. – Не помню, когда у нас последний раз убивали приезжих... Причем таких приезжих, о которых никто не знает.

Прокурор поправил форменный галстук, пожал плечами и убыл из кабинета оперативного отдела. Мы дружно посмотрели друг на друга и тоже пожали плечами.

– Крюгер, ты вылитый китаец, – рассмеялся Венька. – Расслабься. Кстати, вы знаете, мужики, что китайское правительство решило больше не помещать фотографии в паспортах своих граждан?

– Почему? – не понял Крюгер.

– А зачем?

– Это был анекдот, – на всякий случай пояснил я. До Крюгера сегодня могло и не дойти.

– Да понял я... – отмахнулся Крюгер.

– А теперь докладывайте, что нарыли, – перешел я к делу. – И молодцы, что не стали говорить при Каморине. Пусть нервничают. Уж больно зацепило их это дело – ума не приложу почему...

– Этот тип действительно объявился в городе в прошлый понедельник, – начал Крюгер. – Приехал из Абахи на маршрутном такси. Примерно в полдень. Шофер его запомнил – мужчина неместный, явно городской. Джинсовый костюм, черная сумка с вещами килограммов на пять. При расчете выложил стольник, отказался от сдачи. Хохотнул еще: а где тут у вас район ста баксов? Водитель не понял – да нет, говорит, такого района. А тот совсем развеселился: ну как же, говорит, мне еще сказали, девочки тут у вас хорошие, в районе ста баксов... Анекдот, словом. А потом спросил у водителя, где можно снять приличное жилье. Шоферюга, собственно, и отправил его на Комсомольскую – к Завьяловой Валентине Васильевне – она его двоюродная тетка.

– Во как? – удивился Венька.

– Прямо так и отправил? – поразился я. – Не зная, что за человек, с какими планами, какую сумму готов заплатить?

– Про сумму разговор был, – напряг извилины Крюгер. – А что такого? Приличный мужчина, а у тетки жилплощадь – хоть эскадрон на постой ставь, и с деньгами как раз не очень.

– И это все? – на всякий случай уточнил я.

– Все, – скорбно кивнул Крюгер.

Могло быть и больше. Хотя могло быть и меньше. На автостанции Крюгер и раздобыл дешевого «мерзавчика», ароматом которого мы сейчас наслаждались. Несчастное творение – наш Александр Рудольфович. Не всегда он был таким распущенным. Четыре года назад его любимая жена угодила в лапы сексуальному маньяку, которого ловили по всему району. Крюгер тоже ловил. И в июльский вечер заработался допоздна. У маньяка была привычка – перед изнасилованием завязывать женщинам глаза. Такой и нашли ее в кустах у дома – голова обмотана скотчем, без сознания, дыхание чуть-чуть. В больнице разыгрался приступ стенокардии, до рассвета не дожила. Через год он опять женился – на симпатичной разведенке. Дом у Крюгера отменный, просторный. С женой вот только не повезло – изменяла ему Нинель во все стороны, о чем старший лейтенант, будучи неплохим ментом, прекрасно знал, но ни разу не принял меры, находя утешение в другой сфере удовольствий...

– У тебя что? – кивнул я Лиходееву.

– Кое-что есть, – небрежно отозвался Венька, хотя по физиономии было видно, что парня распирает от желания похвастаться. – Кроме паспорта с кемеровской пропиской, никаких документов при трупе не было. Я связался с паспортным столом города Кемерова – отфутболили в районный стол. Действительно, имеется такой – Гарбус Аркадий Константинович, приметы совпадают. «Private detective. Investigations».

– Чего-чего?

– Частный детектив, тундра.

– К тому и шло, – фыркнул Крюгер.

– Ловко ты его раскрутил, Венька, – похвалил я парня. – Сыскное бюро?

– Не совсем. Одиночка. Нет, имеется, конечно, название: «Сыскное агентство «Плутон», но весь штат – Гарбус и секретарша. Возможны приходящие помощники, бухгалтер, но о них история умалчивает. Мне удалось дозвониться до агентства, поговорить с секретаршей. Я не стал ходить вокруг да около, бухнул как есть. Баба в слезы – то есть отношения там, похоже, складывались не всегда рабочие.

– Сообщила что-нибудь?

– О цели поездки Гарбус секретаршу в известность не ставил. Сказал, что обещал клиенту хранить тайну. Имени клиента она не знает, зачем подался шеф в Саяны – тоже. С работодателем в конторе не встречался. Обычное деликатное дело, в которых Аркадий Константинович – дока. Но сумма, как поведал по секрету женщине, впечатляющая и достойная, чтобы развеяться на природе недельку-другую. Это все, Артем Николаевич.

Несколько минут мы осмысливали сказанное, потом зазвонил телефон, и добродушный Павел Валерьянович с растяжкой отчитался:

– А ведь действительно умертвили твоего покойника, Артем. Сильный яд. Письменное заключение позднее, и с названием заразы – пока проблема. Но это не рицин, не К-2, не дигитоксин и не радиоактивный таллий. А также не их производные и первообразные. Мощный яд растительного происхождения. Мгновенный паралич дыхательных путей. Огромная концентрация, распасться в организме не успел. Так что, извини, прикончили вашего красавчика.

– Ты уверен, что он не мог принять яд случайно?

– В продуктах, присутствующих на столе, в холодильнике и вообще в доме ничего такого не было, – пояснил эксперт с убивающей простотой. – Яд исчез. Его унесли. Впрочем, не буду отнимать ваш хлеб, решайте сами.

– Спасибо, Павел Валерьянович, – поблагодарил я и повесил трубку. Обвел глазами подчиненных. Они молчали. Тоскливо как-то становилось на душе.

Не скажу, что, подобно Крюгеру, я погряз в пьянстве, но не смог бы в этот вечер рассуждать здраво и трезво одновременно. Из райотдела я ушел в восьмом часу, выгнал со стоянки «шестерку» 90-го года, которую за бесценок приобрел у местного автослесаря на второй день провинциальной жизни. Трясся переулками до Тальниковой, за квартал до хибары завернул в гастроном – купить пропитания. Тоскливо бродил вдоль витрин, пробивая цены. Сплошные рыбные «деликатесы» и бульонный кубизм. Насыщаемость прилавков в этой стране прямо пропорциональна уровню зарплаты в том районе, где находится прилавок. Доходы населения в хакасской глуши – достойны реквиема. А с тех пор как прокатилась волна курино-гусиного геноцида, брать вообще стало нечего. Я приобрел бутылку белого вина, ржаной хлеб, селедку в майонезе (к белому вину). Продавщица – симпатичная хакаска – стрельнула глазками: приходи, мол, как стемнеет. Я изобразил, до какой степени я сегодня импотент, поволок приобретения в машину. Помучился с разболтанной дверцей (в российских автомобилях есть три положения двери: «открыто», «закрыто» и «не закрыто»), добрался до ворот своего белокаменного особняка...