Игры оборотней - Эдогава Рампо Страница 7

С уходом полицейских волнение не улеглось.

— Никак не могу поверить в то, что Химэда по собственной воле покончил с собой, — задумчиво произнесла Юмико.

— Не хочешь ли ты этим сказать, что кто-то сбросил его в пропасть?

— Утверждать не могу, но… Вспомни, как он падал. По падению можно предположить и то, что его сбросили.

— Да, пожалуй… По характеру падения можно различить, сам человек бросился вниз или его кто-то сбросил. Но падение длилось какой-то миг, я не могу отчетливо восстановить его в памяти… Если исходить из того, что поводов для самоубийства у Химэды не было, то придется признать, что кто-то его убил таким образом.

— Полицейские говорили, что собираются первым делом внимательно обследовать край обрыва, а также побеседовать со служащими железнодорожной станции. Может, им удастся напасть на какой-нибудь след.

— Вряд ли. На месте происшествия никаких следов они не найдут. И беседы на станции бесполезны: сюда приезжает столько людей, разве всех упомнишь.

Такэхико слушал хозяев молча. Собственных суждений у него не было. Только как наваждение стояло перед глазами землистого цвета лицо Химэды.

Огавара весьма охотно откликнулся на просьбу полиции помочь в расследовании несчастного случая — и потому, что ценил Химэду как своего служащего, и потому, что был очень заинтригован этой таинственной историей.

Наутро после происшествия на вилле Огавары состоялась еще одна беседа с инспектором полиции города Атами.

Безусловным на этот момент было только одно — время происшествия. И звонивший в полицию секретарь Сёдзи, и сам Огавара зафиксировали время падения Химэды — приблизительно 17.10.

Инспектор сообщил, что его люди были в ближайшем от места происшествия кафе, беседовали с работниками, но результатов практически никаких. Кафе работает только до 17 часов, к тому же оттуда край обрыва не просматривается, не видна даже одинокая сосна, растущая в нескольких метрах от края. Кафе расположено у довольно оживленного шоссе. В сторону обрыва от него идет малозаметная тропинка, которая упирается в хилый забор с табличками «Проход воспрещен» и «Не торопись!».

— Эта узенькая тропа идет круто вниз; Химэду, если он и шел по ней, из кафе невозможно было заметить, — заключил инспектор.

— А что думают в полиции о мотивах самоубийства? Вроде бы ничто не толкало его свести сметы с жизнью. Не предполагаете ли вы факт убийства? Эти странные белые перья, которые он получал в конвертах дважды…

— Вы правы, сейчас главный вопрос — выяснить, что произошло: убийство или самоубийство. Но, мы полагаем, без помощи столичных коллег нам разобраться в этом не удастся. Непосредственных свидетелей происшествия нет, подозревать кого-либо конкретно у нас нет оснований. Самое разумное на этом этапе — просить полицию Токио изучить окружение пострадавшего. Пока же я вынужден побеспокоить вас. Приношу глубокие извинения за то, что отнимаю ваше время.

Огавара насколько мог подробно рассказал о Химэде, его сослуживцах, семье, друзьях. Инспектор тщательно записывал рассказ в блокнот.

— Кстати, труп мы уже обследовали, — сообщил он в заключение беседы. — В крови и желудке ничего аномального не обнаружили. По результатам экспертизы, смерть наступила от сильных черепно-мозговых травм, полученных при ударе о выступы скалы во время падения; вероятнее всего, он утонул уже мертвым.

Во второй половине дня Огавара со своим секретарем решили сами осмотреть место происшествия. По дороге заглянули в кафе, собираясь поговорить с официантками. У самой смышленой на вид девушки лет семнадцати осторожно попытались выведать подробности вчерашнего дня.

Разговор с ней вел Такэхико.

— Вчера между половиной пятого и половиной шестого к вам в кафе не заглядывали посетители, которые показались бы… ну, необычными? Попытайся вспомнить. Конечно, не из местных…

Девушка задумчиво поглядела вверх и, видимо вспомнив что-то, слегка оживилась:

— Да, были. Был один странный посетитель. Только пришел он не в половине пятого, а раньше, часа в четыре. Он был в фетровой шляпе, причем натянул ее на самые глаза, в очках, у него были маленькие усики… В сером пальто.

— Какого возраста?

— Лет тридцати. Высокий, стройный.

— Было в его поведении что-нибудь странное?

— М-м-м… Да, пожалуй. Выпил один за другим два фужера апельсинового сока — так сильно жажда мучила, что ли? Или волновался? Без конца смотрел на часы. Но к нему так никто и не подошел. Значит, время пережидал, что ли… Потому что в какой-то момент быстро сорвался с места и ушел. Причем пошел не в сторону города, а непонятно куда… И потом, странно, что он таскал с собой огромный саквояж. Дачник вряд ли ходил бы с ним.

— Саквояж? Какой саквояж?

— Ну, на чемодан похож. Сейчас модны такие — квадратный, кожаный, с замком.

— Не вспомнишь сейчас, он не казался тяжелым?

— Пожалуй, был тяжелым. Я еще тогда подумала: странно, прилично одетый человек с модным саквояжем, да еще тяжелым, — и без машины.

— Значит, он вышел из кафе и направился не в город, а куда-то в противоположную сторону. Может быть, побродив где-то, вернулся в город? Мимо вас не проходил?

— Не думаю. Не знаю, что было после закрытия кафе, но до пяти, пока мы открыты, он не возвращался. Если я не проглядела, конечно.

— Вы работаете до пяти? И вчера закрылись в пять?

— Нет, вчера посетители задержали нас минут на двадцать. Кстати, полицейский приходил сюда и спрашивал, не видел ли кто из нас, как в 17.10 с обрыва упал человек.

* * *

Возможно, мужчина, о котором говорила официантка, к происшествию не имеет никакого отношения, но пока следует принять во внимание ее рассказ, решили Огавара и Сёдзи.

Выйдя из кафе, они прошли квартал к югу и свернули на тропинку, о которой говорил инспектор полиции.

— Действительно, идеальное место для самоубийства; сюда можно идти в полной уверенности, что тебя никто не заметит, — сказал Огавара.

Подошли к одинокой сосне. Огавара вытащил бинокль, протер линзы и стал смотреть в сторону своей виллы.

— Вижу Юмико в комнате на втором этаже. Тоже смотрит сюда в бинокль и машет платком. Посмотри сам. — Огавара протянул бинокль Такэхико.

И в самом деле, хотя лицо Юмико невозможно было разглядеть, видно было по силуэту, что это действительно она.

Такэхико огляделся. Кроме верхней части виллы Огавары, никаких строений отсюда не видно. Если в этом происшествии замешан преступник, то он мог чувствовать себя здесь в полной безопасности.

— Идеальное место, — снова воскликнул Огавара. — Слишком идеальное для случайного происшествия! Так и чудится запах убийцы. Ты как-то говорил, Сёдзи-кун, что Химэда опасался каких-то тайных обществ… В таком месте невольно приходит мысль о том, что убийство талантливо сработано подобным обществом. Если, конечно, это убийство.