Черные волки, или Важняк под прицелом - Фридрих Незнанский Страница 7

— А страшно, блин, — сказал Мельник, поглядывая вокруг, и передернул плечами. — Хорошо еще, что дождя нет. Иначе вааще жопа была бы.

— У-у! — крикнул за его спиной Штырь.

Луч фонарика пугливо метнулся по черным деревьям, окружающим тропу. Штырь загоготал. Мельник направил луч на Штыря.

— Ну, ты и сучара, Штырь, — досадливо сказал он. — Я чуть не обосрался от страха.

— Штаны проверь.

— Еще раз так сделаешь — хлебало начищу, — пообещал Мельник.

— А чистилки не обломаются?

— Нарываешься?

— Эй, вы там! Кончай базар! — прикрикнул на парней Боровой. — Как дети, в натуре. — Боровой повернулся к Кержнеру. — Видал, Серый? Шуты гороховые. Вот так и ходи с ними на серьезное дело.

— Пускай резвятся, — весело сказал Кержнер. — Главное, чтобы штаны не обгадили. Нам с ними еще обратно в машине ехать.

— Да, Боров, пусть повеселятся, — прозвучал из темноты голос Апостола, который шел последним и замыкал шеренгу. — Затем и приехали.

— Ты сам-то как? — окликнул его Боровой. — Копыта не отваливаются?

— Были бы — отвалились бы, — посмеиваясь, ответил Апостол.

— Главное, протезы не поцарапай, — посоветовал Кержнер. — Больших денег, поди, стоят.

— Да уж немалых.

Пройдя еще метров сто, Мельник вдруг остановился. А за ним и вся цепочка.

— Слышь, Боров, — обернулся Мельник, — давай бутылки с коктейлем Молотова проверим. А то чего-то бензинчиком потянуло. По-моему, Серый их грохнул об пень.

— Сам ты пень, — огрызнулся Кержнер. Боровой положил ему руку на плечо.

— А ты проверь, Серый. Там уже некогда будет.

— Да все в порядке с бутылками. Чего ты паришься?

— Проверь, сказал. В натуре, чего тебе, сложно, что ли?

Кержнер фыркнул.

— Вот пристал, а! Ладно, если тебя это успокоит… Он поставил сумку с бутылками на землю и нагнулся над ней.

Пока Кержнер звенел бутылками, проверяя содержимое сумки, Апостол подошел к нему сзади. Холодный ствол карабина ткнулся Кержнеру в затылок.

— Обернись! — громко приказал Апостол. Кержнер медленно обернулся.

— Ты это чего? — удивленно спросил он. — Ты это…

Огненный всполох озарил лица парней. Грохот выстрела заставил их отшатнуться. Кержнер упал на траву. На месте его лица темнело что-то страшное и мокрое.

Апостол поднял взгляд на парней.

— Теперь остальные, — коротко сказал он. Парни беспомощно посмотрели на Борового.

Никто из них не сдвинулся с места.

— Делайте как договаривались, — сухо сказал тот. Штырь, Мельник и еще трое парней подошли к распростертому на траве Кержнеру, достали из карманов ножи, но вновь остановились.

— Бейте! — приказал Боровой. — Давайте, слабаки!

— А, сука пархатая, получи! — крикнул Мельник и ударил лежащего Кержнера ножом. Хотел ударить еще раз, но Боровой схватил его за руку.

— Ну, хватит. Теперь остальные.

Парни по очереди ткнули ножами в бездыханное тело Кержнера. Все были бледны и молчаливы. Только Штырь тихо прошептал:

— Не надо было в лицо… Когда дело было закончено, Боровой приказал:

— А теперь к машине. Живо!

— Валим отсюда! — крикнул Мельник и первым побежал по тропе обратно. Сноп света метался из стороны в сторону. Парни, ни слова ни говоря, устремились за Мельником. Возле трупа остались только Боров и Апостол.

Апостол медленно повернулся и хотел уже идти, но Боровой удержал его за рукав.

— Постой!

— Что еще? — глухо и неприязненно спросил Апостол.

— Зачем ты сказал ему обернуться?

Апостол криво ухмыльнулся.

— Хотел, чтобы он понял, что ему конец.

— Зачем? — повторил вопрос Боровой. Апостол пожал пухлыми плечами:

— Просто проявил к нему уважение. Человек должен осознать свой последний миг на земле. Он ведь не корова, которую привели на убой. Если ты когда-нибудь решишь меня завалить, сделай так же, хорошо?

— Можешь быть уверен, — с ледяной усмешкой проговорил Боровой.

Август, 2006 г.

Антон Плетнев сладко зевнул и огляделся.

— А неплохое кафе, — сказал он. — Люблю, когда народу немного.

— Немного? — Турецкий усмехнулся. — Если ты не заметил, кроме нас здесь вообще никого нет.

— Вот я и говорю, — ничуть не смутился Плетнев. — Этим и приятны ночные часы в кофейнях. Никого нет. Тишь да гладь.

— Угу, — Турецкий кивнул. — Сонный официант, которому так тяжело подниматься со стула, что он готов убить тебя за каждую чашку кофе. Не знаю, как ты, а я предпочитаю проводить ночи дома, в постели, с женой под боком. — Александр Борисович стряхнул с сигареты пепел и насмешливо посмотрел на Плетнева. — Слушай, Антоша, сколько в тебе уже кофе?

— Не знаю. Чашки четыре.

— Руки еще не трясутся? Плетнев покачал коротко стриженной головой:

— Да нет.

— Силен. Что, и бессонница мучить не будет?

— До сих пор не мучила, — в тон Турецкому ответил Плетнев. — Вы будете смеяться, но раньше я вообще без чашки кофе уснуть не мог. Такой вот странный организм.

— Везет тебе. А я на ночь полчашки выпью — до утра ворочаюсь. — Турецкий поднял руку и посмотрел на часы. — Е-мое, уже пять минут третьего. Где этого Щеткина черти носят?

— Не знаю, но он просил дождаться.

— И мобильник вне зоны, — недовольно проговорил Турецкий. — Ты сам-то никуда не торопишься?

Бывший спецназовец покачал головой:

— Не-а. Мне и здесь хорошо. — Плетнев повернулся к официантке. — Девушка, будьте добры, еще один капучино!

— Сейчас она бросит в тебя чашкой, — предупредил Турецкий.

Плетнев улыбнулся:

— Пускай бросает. Будет повод поближе познакомиться.

Через минуту официантка, невысокая блондинка аппетитной полноты, поставила перед Плетневым чашку кофе. Она уже повернулась уходить, когда Плетнев ее окликнул:

— Девушка, простите мне мое любопытство… Никак не могу понять: что такая красавица, как вы, делает в ночном кафе?

— А где я, по-вашему, должна быть? — бросила она через плечо.

— На подиуме. Или на обложке модного журнала. У вас внешность фотомодели.

— Хороший комплимент, — сказала официантка и устало улыбнулась. — И главное, оригинальный. За сегодняшний вечер мне его говорили всего пять раз. Еще что-нибудь будете заказывать?