Крутые парни - Чарли Стелла Страница 7

Манджино перешел дорогу, чтобы не столкнуться с человеком, выгуливающим собаку. Поднял голову, оглядел окна дома, завернул в аллейку и направился к двери нелегальной квартиры. Перед тем как позвонить, еще раз огляделся по сторонам. Изнутри слышалась музыка.

Он позвонил в дверь, и она открылась. На пороге показался молодой красавец блондин в голубой рубашке поло и белых шортах. Он лукаво улыбнулся Манджино, оглядывая его с ног до головы.

– Привет, – сказал блондин.

Манджино улыбнулся в ответ.

– Ты Брайан? – спросил он.

Блондин облизнулся и снова оглядел Манджино с головы до ног.

– Зависит от того, что тебе нужно. Кто ты такой, большой мальчик?

– Я большой, – ответил Манджино, с силой толкая блондина внутрь.

Он осторожно прикрыл дверь и запер ее на ключ, а потом выхватил из-за пояса пистолет. Брайан, упавший на пол, пытался встать, но Манджино вытянул руку и выстрелил в него четыре раза. Блондин умер еще до того, как Манджино еще два раза выстрелил ему в лоб.

Манджино опустился на одно колено, расстегнул пояс на шортах убитого. Потом расстегнул «молнию» и спустил шорты до колен. Увидев пенис покойника, он прищурился и пробормотал:

– Надо же, мать твою!

Роберт Даунс, комиссар полиции Нью-Йорка, не сводил взгляда с телеэкрана, сжимая в правой руке пульт дистанционного управления. Майкл Макдоналд, глава полицейского профсоюза и представитель благотворительной ассоциации в поддержку полицейских, сидел с блокнотом на коленях и тоже смотрел телевизор. Они находились в пустом конференц-зале здания полицейского управления Нью-Йорка. Макдоналд смотрел на свои записи и беспокойно вертел в руке ручку.

Экран осветился, и в кадре появились двое мужчин, снятые издали. Один из них, высокий и широкоплечий, размеренно молотил в живот второго, окровавленного. Тот вжался в угол и все больше оседал на пол с каждым новым ударом. Когда он почти совсем сел на пол, здоровяк рывком поднял его на ноги и продолжил избиение.

– Почему детектив Павлик до сих пор не в тюрьме? – спросил комиссар Даунс.

– Повезло, – ответил Макдоналд. – Ну и еще из чувства справедливости. Видишь, кого избивает Павлик? Тимоти Уоллера. Ты помнишь, что сделал Тимоти Уоллер. Кстати, он еще жив. От побоев он не умер.

Даунс щелкнул кнопкой на пульте, остановил запись и повернулся к Макдоналду:

– По-твоему, журналистов такие объяснения устроят?

– Именно поэтому прессе ничего не известно о существовании этой записи, – объяснил Макдоналд. – По данному вопросу мы договорились и с представителями ФБР, и с криминальным кланом Виньери.

Даунс только отмахнулся:

– ФБР и Виньери? Ох, бога ради!

– А ты вдумайся, – продолжал Макдоналд. – Тимоти Уоллер находится за решеткой; он обвиняется в совершении особо тяжких преступлений. Мы передали дело ФБР, потому что такие дела в их компетенции. Зато всем заинтересованным лицам, включая и журналистов, известно, что маньяка-педофила арестовал обычный нью-йоркский коп, который тогда даже не был на работе. Он выполнил свой долг. Вот за что его наградили, комиссар. Да, после ареста Уоллера мы – то есть мы все – получили свое. Из-за выходки Павлика пришлось согласиться на закрытый процесс. Но главное – весь мир теперь знает, что детектив Павлик герой. Не понимаю, зачем нам пятнать его светлый образ. Зато получился равноценный обмен. Речь зашла о фильмах со сценами насилия и убийства и о детской порнографии. Благодаря Интернету, Си-эн-эн и местным средствам массовой информации они получили особенно широкое распространение. Даже мафия больше не хочет иметь дело с этой мерзостью. Втихую, за закрытыми дверями они, конечно, получают деньги с производителей таких фильмов, но их боссы не желают, чтобы их имена связывали с производителями порнографии – особенно с участием детей. Как только в дело вмешались федералы, мафия быстро навела порядок в своих рядах. На следующее же утро в Канарси нашли три трупа главных любителей клубнички. Криминальная семья избавилась от них, не дожидаясь, пока это за них сделают другие.

Даунс чистил ногти колпачком от ручки.

– А если какой-нибудь другой бандит предаст огласке свою сделку с ФБР, в результате которой ему позволили заниматься футбольным тотализатором в провинции? – спросил он. – Что тогда?

Макдоналд пожал плечами.

– Зелен виноград, – сказал он. – И потом, о выходке Павлика известно немногим. И если даже какой-нибудь мафиози намекнет, что знает или слышал о том, как сотрудник убойного отдела нью-йоркской полиции отделал Тимоти Уоллера, кому какое будет дело? Тимоти Уоллер, конечно, помалкивает. Мафия может дотянуться до Уоллера даже за решеткой. Он все равно что мертвец.

Даунс, пыхтя, потянулся за чашкой кофе.

– Если мы посадим Павлика за его срыв, мы потеряем отличного детектива, – рассуждал Макдоналд. – Кроме того, мы опозорим честь мундира, которую он только что с таким блеском восстановил. А главное, чего ради? – Макдоналд ткнул пальцем в черный экран. – Посмотрим правде в глаза. Тимоти Уоллер получил то, что заслужил! Он мучил и убивал детей и снимал свои художества на видео, а потом продавал записи богатым психам, которым некуда девать деньги. Пять или десять минут Тимоти Уоллер получал то, что ему причиталось по справедливости.

– А откуда нам знать, не пострадаем ли мы еще больше от своей снисходительности? Что, если детектив Павлик снова выйдет из себя? – не сдавался Даунс. – Я выслужился из низов, поэтому я прекрасно понимаю, какие мысли в голове у моих подчиненных. Я с первого взгляда могу отличить хорошего полицейского. Но сразу вижу и опасные признаки. Да, детективы считают, что они имеют моральное право творить правосудие. Но вершить суд и расправу они не могут!

– Ясно, – кивнул Макдоналд. – Мы переведем его в отдел по борьбе с организованной преступностью.

Даунс включил настольную лампу и прищурился от света.

– С организованной преступностью, – повторил он, кивая.

– Там Павлику самое место, – продолжал Макдоналд. – Последние несколько дней он изучает родословные древа мафиозных кланов. Заочно знакомится с бандитами, за которыми будет следить. В новом отделе ему никакие неприятности не грозят. Тамошние сотрудники в основном ничего не делают, только сидят по ресторанам и следят за тем, как мафиози едят и пьют.

Даунс выключил лампу.

– Значит, ничего не делают?

– В основном – да. Мы дадим ему в напарники детектива, который до сих пор работал один. Джона Денафриа.

Даунс ошеломленно взглянул на своего собеседника:

– Истерн-Парквей, Джон Денафриа?! Тот самый, что застрелил чернокожего парнишку у банкомата?

– Самооборона, – остудил собеседника Макдоналд. – Все подтверждено записями скрытой камеры.

– Из-за него взбунтовалось все чернокожее население города! – воскликнул Даунс. – Боже мой, неужели не помнишь? – Он почесал в затылке. – Ну, если ты не помнишь, то я помню отлично, – продолжал он. – И могу почти дословно воспроизвести слова одного уважаемого чернокожего священника: «Иисус Христос был гордым чернокожим, а вы, белые детективы, убили одного из его благословенных детей».