Третье откровение - Ральф Макинерни Страница 7

Наконец Брендан не выдержал.

— Почему вы стали шпионом? — спросил он.

— Тогда все было проще, — после долгой паузы ответил Трэгер. — Мы играли в игры для джентльменов.

— Ну а сейчас?

— Это уже давно не игра.

Вопреки смутной надежде Брендан не испытал облегчения, поделившись кое-чем с Джоном Берком. Когда молодой священник начал увязывать недавние убийства с явлениями в Фатиме, Брендан предложил выпить пива в баре на первом этаже. В Штатах есть фанаты Гражданской войны, в Ирландии — страстно увлеченные Тревожными годами, [8]но интерес к событиям в Фатиме выходил за пределы национальных границ.

«Гиннес» в банках Брендан воспринял как святотатство и заявил, что лучше уж пить итальянское пиво.

— Моя сестра прилетела в Рим, — проговорил Джон. — Мы встречаемся завтра. Я рассказывал вам об Игнатии Ханнане.

— С удовольствием снова послушаю о твоем земляке-плутократе, — усмехнулся Кроу.

«Есть ли на свете место прекраснее?..» — спросила себя Лора Берк, выйдя из внутреннего дворика гостиницы «Колумбус» на оживленную виа делла Кончилияционе.

Только она сошла с тротуара, ее едва не сбила машина.

«…и водители безумнее?»

Лора с трудом подавила сильное и совершенно не свойственное ей желание показать вслед умчавшемуся автомобилю непристойный жест. Ей, возможно, и стало бы от этого легче, но что толку? И это было бы совершенно не в ее стиле.

Они с Реем сидели во внутреннем дворике гостиницы у фонтана, читая «Геральд трибьюн», когда Лора посмотрела на часы и встала.

— Знаешь, Рей, пожалуй, мне пора.

— Точно не захватишь меня с собой?

Она положила руку ему на плечо.

— Лучше не надо.

Подумав, Рей кивнул.

— Не забудь спросить его.

Лора не сразу поняла, что он имеет в виду.

— О картинах, — уточнил Рей.

— Конечно.

Суета оживленной улицы и жара резко контрастировали с прохладой и спокойствием гостиничного патио. Такси, туристические автобусы и сотни пешеходов спешили к площади Святого Петра и обратно. Пилигримы стекались со всех концов света, чтобы посетить церкви и помолиться, приблизившись к Богу здесь, где наместник Христа на земле жил в крохотном городе-государстве, знакомом каждому телезрителю мира.

Лора направилась к площади, заключенной в объятия массивной колоннадой Бернини и огромным собором. При виде его колоссального купола Лора невольно остановилась, ощутив, как ее словно отрывает от земли. Ее толкали паломники, и она вдруг почувствовала себя среди них лицемеркой. Она только что рассталась со своим любовником и теперь спешила на встречу с братом, Джоном Берком. Они условились пообедать в доме Святой Марфы, расположенном в стенах Ватикана. Что бы подумал Джон, католический священник от пяток до макушки, о жизни, которую ведет его сестра?

Гадать незачем. В минуты раздумья Лора сама судила себя строго.

И нисколько не помогало то, что она называла это любовью.

Теперь весь ее мир переменился. Долго, очень долго Лора полностью отдавалась работе.

Игнатий Ханнан, ее босс, сделал миллиарды на компьютерах. Совокупную стоимость его империи едва ли можно было подсчитать, даже с помощью одной из тех супермашин, которые лежали у ее истоков. Лора именовалась «помощником-администратором» Ханнана. О такой должности можно было только мечтать — если человеку нравились ненормированный трудовой день, невероятные нагрузки, немыслимые требования и необходимость быть готовым явиться по первому зову двадцать четыре часа в сутки. Но Лора всегда считала, что, если имеешь дело с настоящим гением, можно и потерпеть.

Рей Синклер, правая рука Ханнана, занимал важное место в жизни Лоры, сперва как коллега, затем и как возлюбленный. На работу эта метаморфоза никак не повлияла. Но зато она изменила Лору.

Ханнан ни на минуту не задумывался о крепнущих отношениях своих ближайших соратников. У него были другие интересы. Большие интересы. И ни Лора, ни Рей не могли подтолкнуть его к мысли о чем-либо другом.

Ханнан бросил Бостонский колледж после второго курса. К тому времени уже вовсю проявились его компьютерный гений и умение превращать в золото все, к чему он прикасался. Когда Ханнану исполнилось двадцать пять, он нанял Рея, своего бывшего однокурсника, чтобы тот контролировал деятельность фирмы, не позволяя сотрудникам обкрадывать босса. Сам Ханнан безжалостно расправлялся с конкурентами. Лора организовывала его рабочий день, следила за тем, чтобы в аэропорту Манчестера в штате Нью-Гемпшир всегда стоял личный самолет, готовый в любой момент подняться в воздух, — по сути дела, была его доверенным слугой. Стремительный ритм бизнеса оторвал всех троих от религии, в которой их воспитали.

И вот теперь, в свои тридцать с небольшим, баснословно богатый, Игнатий Ханнан вернулся к вере. Он вернулся к католицизму юности, однако теперь уже с одержимой сосредоточенностью. Стал, как говорили его враги, яростным католиком. Он даже решил сменить название своей компании с «Эмпедокла» на «Sedes Sapientiae».

Правление заупрямилось.

— Что оно означает? — спросили Ханнана.

— «Престол мудрости».

Бизнесмены за столом недоуменно переглянулись. Они понятия не имели, что это за выражение и уж тем более почему Ханнан хочет его использовать.

— Это один из эпитетов благословенной Богородицы, — объяснила Лора.

Какое-то время потрясенное правление молчало. Затем все заговорили разом. Когда невнятный гул наконец утих, слово получил голос разума.

— Нат, это вызовет множество проблем, — сказал Рей.

Он начал их перечислять: потеря узнаваемости бренда, затраты на кампанию по созданию нового образа, трудности, связанные с изменением всего — от логотипа до фирменных бланков. Задолго до того как Рей закончил, Ханнан поднял руку.

— Ну хорошо, хорошо.

Он отказался от мысли о смене названия, остановившись на решении возвести перед административным зданием копию грота в Лурде. [9]

Как-то Рей сказал, что Нат стал евнухом ради царства мамоны; его аскетический, стремительный образ жизни ведет его от одного финансового триумфа к другому. Кажется, он даже не подозревает, что в мире есть такая штука, как женщины.

— Профессиональный риск, — заметила Лора.