Настоящая жизнь - Наталья Александрова Страница 7

— А как же мы ее повезем — голую? — ненаглядныйкак-то странно пустил петуха.

Я взглянула на него пристальнее и увидела, что в глазах унего стоят слезы. Этого только не хватало! Рыдать положено женщине, а плачущиймужчина смешон, не его это амплуа. Хоть и пишут в книжках, что даже самыесильные мужчины способны рыдать от переживаний и горя, я в это не верю. Иплачущий мужчина вызывает у меня только отрицательные эмоции, потому что отецраза два в году напивается и плачет потом пьяными слезами о своей погубленнойжизни.

— Немедленно прекрати! — проскрежетала я. —Не смей распускаться, у нас еще столько дел!

— Я не могу. — Он все-таки разревелся.

Второпях я сунула ему платок из косметички Каролины, этовызвало новый приступ плача. Бормоча ругательства, я бросилась на кухню ипринесла ему мокрое полотенце. Вытирать слезы, смешанные с потом, мне пришлосьсамой — он уже и руки не мог поднять.

— Слушай, возьми себя в руки! — пыталась я егоувещевать.

— Извини. Со мной никогда такого раньше не случалось.

— М-нда. Я тоже раньше никогда не прятала трупы.

Пока он приходил в себя, я прошлась по квартире ипосмотрела, не упустила ли чего. Я забрала вещи Каролины, моих в квартире небыло. В коридоре на гвоздике висели запасные ключи от машины ненаглядного. Самане знаю почему, но я прихватила их, оглянувшись на дверь. Ненаглядный был втаком состоянии, что ничего не заметил.

— Ну что ж, приступим, — решительно сказала я иоткинула закрывавшую труп Каролины простыню. — Скатерть тащи!

— Ка… какую скатерть? — заплетающимся языкомспросил ненаглядный, в ужасе косясь на труп своей случайной подружки.

— Какую-какую, — передразнила я его, — самуюбольшую, какую найдешь! Надеюсь, скатерти у тетки были?

— Сейчас…

Он полез на антресоли — довольно уверенно, надосказать, — и вытащил оттуда большую красивую скатерть в ирисах, вышитыхгладью.

— Сокровище! — воскликнула я с невыразимой мукой вголосе. — Неужели нет ничего попроще?

Он послушно достал скомканную невзрачную скатерть в бежевуюклетку.

Мы разложили скатерть на полу возле дивана, и я осторожновзялась за труп, чтобы стащить его на пол. Ненаглядный смотрел на тело в ужасеи не мог к нему прикоснуться. Надо сказать, мне это тоже не доставляло большогоудовольствия, но я виду не показала и прикрикнула:

— Сейчас ты к ней боишься прикоснуться? Раньше надобыло бояться, тогда бы и не случилось ничего! Все из-за тебя! Ну, посадил бы вмашину, подвез куда надо, — извините, мол, девушка, больше ничего не могудля вас сделать, меня любовница ждет… А ну, берись!

Он выполнил команду, быстро и не раздумывая, как в армии.

— Молодец!

Мы благополучно скатили ее на пол и завернули в скатерть.Теперь, когда тела не было видно, стало не так страшно — сверток как сверток!

Ненаглядный опять застыл в ожидании приказа. Сам он, похоже,соображать совершенно не мог.

— Что стоишь? Выходи, заводи машину и подгоняй к самомуподъезду.

Он мгновенно кинулся к дверям — видно, очень уж страшно емубыло оставаться в этой квартире. Я еле успела его перехватить:

— Чучело! Ты хоть куртку-то надень, холодно на улице!

К счастью, пока мы несли свою поклажу по лестнице иукладывали в багажник «копейки», нам не попался никто из соседей — толькоободранная черная кошка проводила нас заинтересованным взглядом, но я решила несчитаться с приметами: все плохое сегодня, по-моему, уже случилось.

Закрыв багажник, я вытерла пот со лба и вздохнула соблегчением.

— Садись за руль, сокровище! Права-то не забыл? Поезжайне спеша, соблюдай все правила — нам только не хватает, чтобы гаишникостановил…

— Куда? — растерянно спросил ненаглядный.

— Куда? — повторила я и ненадолгозадумалась. — Пока к Выборгскому шоссе.

Я вспомнила одно местечко недалеко от города, куда ездила одинраз за грибами.

Мы проехали по проспекту Науки, по Тихорецкому. На углупроспектов Культуры и Луначарского скучал одинокий гаишник. Увидев на пустойночной улице нашу машину, он махнул рукой. Только этого нам не хватало!

Скосив глаза на ненаглядного, я увидела, что лицо у негоблестит от пота, щека подергивается, и шестым чувством поняла, что онсобирается нажать на газ.

— Стой, кретин! — злобно зашипела я. —Тормози! Подъезжай к сержанту и улыбайся! Улыбайся, черт бы тебя побрал!

— Сержант Трясогузкин! — представился гаишник,подходя к нам неторопливой вальяжной походкой. — Попрошу ваши права!

Мой ненаглядный трясущимися руками перебирал пачкудокументов. Похоже, он совсем перестал соображать. Я выдернула у него из рукпластиковый квадратик, перегнулась через этого идиота и высунулась вводительское окно с самой чарующей улыбкой, откуда только что взялось:

— Трясогузкин? Какая у вас милая фамилия. А вы всегдадежурите на этом перекрестке? Я вас раньше никогда не замечала, а как можно незаметить такого интересного мужчину?! Вот наши права! А что, разве мычто-нибудь нарушили?

— У вас не горит левый габаритный фонарь, —пробасил Трясогузкин, растерявшийся от моей болтовни.

Он хотел продолжить, но я затараторила:

— У этого ужасного человека, — кивок в сторонуненаглядного, — руки растут не из того места. Он так запустил машину! Этопросто кошмар! Но вы не беспокойтесь, товарищ сержант, я возьму этот вопрос подсвой личный контроль. Левый габаритный фонарь, вы говорите? Я заставлю его всесделать! Прямо с утра! И левый габаритный, и правый габаритный… Мы сейчас оченьторопимся, потому что у нас собака не гуляна, но все равно я ему говорю:«Герман, поезжай аккуратно, не превышай скорость, соблюдай все правила…Матильда подождет…»

— Какая Матильда?! — спросил слегка обалдевшийсержант Трясогузкин.

— Как — какая Матильда?! — переспросила я судивлением. — Наша собака, ризеншнауцер! Та, которая не гуляна! Но я всеравно сказала: «Герман, не превышай скорость!» Мы ведь не превышали скорость?

Не… не превышали, — нервно ответил вконец запутавшийсясержант, — поезжайте… к Матильде. — И он торопливо сунул ненаглядномуправа, окинув его при этом жалостливым и сочувственным взглядом: терпи, мол,мужик, раз уж женился на такой, сам дурака свалял…

Только отъехав на безопасное расстояние от перекрестка,ненаглядный скосил на меня глаза:

— Ну, ты даешь!

— А ты как думал? — гордо ответила я. — Чтобы ты без меня делал? Не отвлекайся! За дорогой следи!

— А если бы он попросил багажник открыть? — неунимался ненаглядный.