Серенада для шефа - Наталья Александрова Страница 7

Надежда представила, как он лежит так каждую ночь совсем один в темноте и с тоской ждет и ждет, когда пройдет время, и под утро наконец засыпает, а потом надо вставать на работу, и длинный гнусный день, и на работе неприятности… с ума сойти можно! Она погладила его по голове, он повернулся на бок и прижался щекой к ее руке, как ребенок. На один миг ей захотелось обнять его, поцеловать, а там будь что будет, но усилием воли она отогнала от себя всю эту чушь.

«Спокойно, – сказала себе Надежда, – спокойно, он пришел сюда не за этим. Это он и в другом месте может получить, тем более что вопрос с крахмальными рубашками остается открытым. Он пришел к тебе за помощью, и он ее получит. И без дураков».

Он почувствовал ее настроение, отпустил руку.

– Спасибо, мне уже лучше.

– Сан Саныч, расскажите мне теперь подробно, о чем вас там на следствии спрашивали.

– Ну что, как я понял, родственники Марины пожаловались на того следователя, который дело вел, там у них какая-то внеочередная проверка, начальство устроило разгон, и дело передали в другое место, я там у них не разбираюсь. В общем, прихожу я, сидит в кабинете дама такая представительная, лет пятидесяти, серьги у нее большие зеленого цвета. Старший следователь Громова, говорит. А до этого она меня два часа в коридоре продержала, в интересах следствия наверно. Я, конечно, уже там, в коридоре разозлился, на работу ведь надо! И как взяла она меня в оборот! Показывает официальное заключение из консультации о том, что Марина была беременна, и спрашивает, что вы, я то есть, об этом думаете. Я говорю, ничего не думаю и ничего не знаю.

«А какие у вас были отношения с вашей лаборанткой?»

Я говорю, чисто служебные были отношения.

«А почему у вас с ней все время были конфликты? А может быть, вы к ней, так сказать, нерабочий интерес испытывали, а она вам не уступала?»

И смотрит на меня так, прищурясь, что вот, мол, козел старый, взял девочку молоденькую в лаборантки и вязался к ней в кабинете.

Я говорю, вы уж что-нибудь одно мне инкриминируйте: если она мне не уступала, то к беременности ее я никакого отношения не имею, а если она мне уступила, то зачем мне с ней тогда ругаться?

А она тогда тему меняет и спрашивает: а где вы были, гражданин Лебедев, шестого ноября с семи до одиннадцати вечера, прямо как у Райкина, только мне не до смеха.

Вышел с работы, говорю, в пять часов пятнадцать минут, как полагается, человек я одинокий, прошелся по магазинам и к девяти примерно дома был.

Это, говорит, мы у ваших домашних спросим, но даже если и были вы дома в девять часов, то где же вы без малого четыре часа пропадали?

Я говорю, в магазинах по очередям стоял, а потом домой пешком шел. Она не верит. И не могу я ей объяснить, что неохота мне с невесткой на кухне лишний раз сталкиваться, я жду, когда они поужинают и уйдут. Я поэтому и на работе все время задерживаюсь, а тут все опечатали. И от болезни будто молот в голове от ее слов стучит.

– Кошмар какой!

– Ну, в общем, отпустила она меня. Идите, говорит, гражданин Лебедев, и не волнуйтесь: мы с вами часто будем встречаться, и процент раскрываемости у меня оч-чень высокий. Вышел я на улицу, в голове гудит, руки трясутся, чувствую, что, если не поговорю с кем-нибудь, точно рехнусь. Ну и поехал к вам.

– Да-а, – протянула Надежда, – выражаясь юридическим языком, алиби у вас слабовато.

– А вы бы что подумали насчет того, что я четыре часа до дома добирался?

– Я бы подумала, что вы какую-то знакомую женщину навещали и теперь ее впутывать не хотите.

– Да нет у меня никаких знакомых женщин!

– Нет? А кто же рубашки вам стирает так чисто?

– Да сам я стираю себе рубашки! И белье! И носки!

– Сан Саныч, да вы же уникум! Конечно, я понимаю, жизнь заставляет, но чтобы так чисто, да еще и крахмалить! Да так же не каждая женщина сумеет. У меня с моей бывшей свекровью из-за белья вечно трения были! И постельное белье тоже сами?

– Постельное белье машина стирает, а я сам полощу и подсиниваю.

– Уму непостижимо!

– Да будет вам шутить, Надежда Николаевна, у меня ведь неприятности большие.

– Не расстраивайтесь, Сан Саныч, милый, давайте я скажу, что вы шестого у меня весь вечер были, а хоть бы и всю ночь. Я женщина свободная, кто мне что скажет? И пусть ваша дама в серьгах попробует доказать, что это не так!

– Спасибо, конечно, но это уж в самом крайнем случае.

Надежда стала серьезной.

– Ну, вот что. Насчет того, что вы с Мариной ну… это, так следователь никогда не докажет. Никто вас вне работы вместе не видел, после рабочего дня никогда вы с ней не задерживались, так что тут даже Полякова ничего придумать не сможет. И потом, даже если допустить, – он сделал протестующий жест, – я сказала: допустить, что она от вас беременна, так зачем вам ее убивать? Человек вы свободный, живете самостоятельно, жены у вас нет, что вам мешает? Ну был бы скандал, ну сняли бы вас с начальников в крайнем случае, подумаешь, карьера – начальник сектора! Есть из-за чего убивать! А может, и без скандала, женились бы на ней по-тихому, вот и все.

– Ой не надо!

– Это было во-первых, а во-вторых, не знаю, как вам, а мне самой интересно разобраться, что же все-таки с бедной Маринкой произошло.

– Еще бы мне не интересно, когда это напрямую меня касается!

– Тогда давайте думать.

– Сейчас, в четыре утра?

– А что, раз вы все равно не спите. Только я замерзла босиком. А если я оттуда, из кресла, буду кричать, то мы всех соседей перебудим. Слышимость в нашем доме потрясающая.

Она схватила одеяло, завернулась и присела на диван у него в ногах. Пока она возилась и устраивалась поудобнее, он, отвернувшись, тихонько улыбался. Ситуация-то двусмысленная, а она ведет себя совершенно естественно. Да, не соскучишься с ней!

– Так вот. Значит, что мы имеем? Пока не будем думать, убийство это или самоубийство, а если убийство, то кто ее убил. Поговорим вот о чем. Девушка найдена мертвой с беременностью примерно шесть недель. Значит, есть человек, который, простите, ей этого ребенка сделал. Девушка из довольно приличной семьи, стало быть, маловероятно, что это была случайная встреча в компании, там, или на даче. Скорее всего, у нее был постоянный друг, правильнее сказать, любовник, с которым она встречалась. Ее близкая подруга рассказала мне, что Марина встречалась с кем-то на работе. Скорее всего, это так, потому что, если бы это был кто-нибудь из друзей, многие знали бы, а на улице со случайным человеком Марина знакомиться не стала бы. Значит, будем искать на работе. В институте три тысячи человек, допустим, мужчин подходящего возраста человек пятьсот, да, неслабо получается. Попробуем другим путем. Работала у нас Марина несколько месяцев, около полугода, в командировки не ездила, по профсоюзным путевкам не отдыхала, значит, там ни с кем из института познакомиться не могла. Далее, из молодежи многие ошиваются при комитете комсомола, или уже бывшем, как он теперь называется? И это не Маринкина компания: там они вечно ходят гурьбой, все со всеми у них спят, и никто ничего не скрывает. А у нас на пятом этаже всего два отдела, да мастерские, на дверях кодовый замок, так что посторонние к нам не очень-то ходят, только по делу. Молодых людей у нас достаточно, и вот с ними Марина общалась.