Homeland: Родина Кэрри - Эндрю Каплан Страница 7

Верджил уставился на Кэрри. В абайе и хиджабе она явно смотрелась донельзя странно.

— Ты правда хочешь знать?

— Да, очень.

Верджил кивнул.

— Никому не говори, но ты здесь самая умная. Да и смотреть на тебя чертовски приятно. Ничего удивительного, что Филдинг тебя на дух не переносит. Окажешь мне услугу?

— Все, что угодно.

Верджил ехал по узкой улочке, что поднималась вверх по холму. На обочине у кальянной сидели парни с «АК-47» и, покуривая, следили, как они медленно проезжают мимо. Кэрри еще ниже опустила вуаль.

— Безумие какое-то, — пробормотал Верджил, оглядываясь.

— Я должна это сделать, она доверяет мне одной. Не могу просто взять и бросить ее.

— Ты, главное, не зарывайся. Быстренько все обстряпай, и я отвезу тебя в аэропорт.

— Хорошо, так и сделаю.

— Очень на это надеюсь, — заметил Верджил, въезжая на улицу с мечетью песочного цвета за баррикадой из мешков с песком. — Тут не поймешь, когда хозяева тебе рады, а когда нет, — предупредил он, оглядываясь по сторонам.

Кэрри кивнула. Она все понимала, но шанс упустить не могла. Из всех информаторов Фатима Али под кодовым именем «Джулия» стала Кэрри ближе остальных. Первый раз они встретились в кинотеатре, и после фильма Фатима призналась, что обожает американские картины (особенно с Джулией Робертс). Под абайей и хиджабом скрывалась симпатичная и невероятно остроумная темноволосая женщина.

Муж Аббас постоянно гнобил ее за то, что она не могла зачать из-за болезненного эндометриоза. Изо дня в день он поколачивал Джулию, обзывал sharmuta [4]и бесплодным куском khara [5]. Однажды избил ее монтировкой, наградив шестью переломами, трещиной в черепе и разбив челюсть. Потом взял вторую жену — щербатую девку, которая скоро понесла от него. Тогда Аббас сделал ее старшей и позволил бить Джулию за любую провинность.

Джулия не могла бросить Аббаса, ведь он был командиром бригады «Харакат аль-Махнум» — «Движения притесненных», что относилась к «Хезболле». Беглую жену он выследил бы и казнил, поэтому от тягот жизни Джулия сбегала в мир кино. Чтобы завербовать ее, Кэрри достаточно было выслушать несчастную женщину. Правда, теперь она бросала Джулию без поддержки и могла лишь предупредить бедняжку с глазу на глаз.

Верджил остановился на немощеной парковке позади маленького супермаркета. Когда Кэрри выбралась из машины, он протянул ей «зиг-зауэр» и предупредил:

— Одна нога здесь, другая — там. Начнется стрельба — прикрыть не смогу.

Кэрри кивнула. Когда она подходила к супермаркету, из динамика на минарете раздался призыв к полуденной молитве. Кэрри внезапно — и неожиданно для себя — поняла, что будет скучать по Бейруту.

Взяв корзину, она прошла в отдел сухих завтраков. Там Джулия — тоже в абайе и вуали — изучала коробку «Поппинс», популярных местных хлопьев. Кэрри и себе в корзину положила «Поппинсов».

— Рада тебя видеть, — сказала по-арабски Кэрри. — Как твои муж, семья?

— Alhamdulillah [6], все хорошо, — ответила Фатима, отводя Кэрри в сторону и стреляя по сторонам глазами. — В чем дело? — прошептала она.

Под урной на мусульманском кладбище близ бульвара Байхума Кэрри оставила послание из одного слова: «Ya’ut», что по-арабски значит «рубин» (зашифрованный вызов на срочную встречу). Аббас проверял почту Джулии и прослушивал звонки по телефону. Тайник был единственным средством связи.

— Меня отсылают из Бейрута. Новое назначение, — прошептала Кэрри, когда они шли мимо прилавков.

— Почему?

— Не могу сказать. — Она взяла Джулию за руку, и они пошли рядом, как дети. — Буду тосковать по тебе. Жаль, не могу забрать тебя отсюда.

— И мне, — отвернулась Фатима. — Ты уедешь в настоящую Америку, а для меня она так и останется вымышленным местом из фильмов.

— Клянусь, я еще приеду.

— А что будет со мной?

— Тебя припишут к кому-нибудь другому. — Джулия покачала головой и утерла рукавом слезы. — Тебя не обидят, обещаю.

— Пустое. Я больше ни с кем не буду работать. Пусть вернут тебя.

— Послушай, — сказала Кэрри. — Сейчас меня отсылают.

— Тогда, inshallah [7], от меня они не услышат ни слова.

— В крайнем случае иди на кладбище, — шепотом сказала Кэрри. — Я оставлю кого-нибудь следить за тайником.

— Я должна тебе кое-что сказать. — Джулия огляделась и притянула Кэрри к себе. — Против Америки готовят теракт. Очень крупный.

— Откуда ты знаешь?

Фатима огляделась затравленным зверем. Отойдя в сторонку, она поманила Кэрри. Глянула в проход за угол — убедиться, что никого рядом нет.

— Я подслушала, как Аббас разговаривал с кем-то по служебному сотовому телефону, которым пользуется только для важных звонков.

— С кем он говорил?

— Не знаю. Судя по тону и по осанке — с кем-то главным.

— Что за теракт? — прошептала Кэрри. — Детали тебе неизвестны? Время? Место? Способ?

— Вряд ли Аббаса в них посвятили и вряд ли ему звонили из «Хезболлы». Но теракт будет скоро.

— Когда именно?

— Не знаю, муж сказал просто: «khaliban zhada». Понимаешь?

— Да, — ответила Кэрри. По-арабски это значило «очень скоро». Кэрри прошептала Фатиме на ухо: — Есть предположения, где состоится теракт? И насколько большой?

Фатима покачала головой.

— Аббас только ответил: «Аллаху акбар». — «Господь велик», машинально перевела про себя Кэрри. — Мы, конечно, постоянно так говорим, — пожала плечами Фатима, — но дело в том, каким тоном Аббас это произнес. Было в его голосе что-то… жуткое. Жаль, не могу помочь. Затевается нечто очень страшное.

— Ты уже помогла. Правда. С тобой все хорошо?

— Нет. — Фатима вновь огляделась. — Мне надо идти, пока нас не заметили вместе.

— Да, знаю. Shokran, — поблагодарила Фатиму Кэрри и пожала ей руку. — Мне тоже пора. Береги себя.

— Кэрри, — окликнула ее Фатима. — Ты мой единственный друг. Помни обо мне, иначе я пропаду навеки.

Снаружи раздался автомобильный сигнал. Верджил. Кэрри приложила ладонь Фатимы к своей щеке.

— И я без тебя пропаду, — сказала она.

После нескольких лет в Бейруте и в Ираке было непривычно проехать по дороге через лес и как ни в чем не бывало предъявить взятый из депозитной ячейки в банке пропуск охраннику на КПП. Войдя в Разведывательный центр имени Джорджа Буша, Кэрри поразилась обилию незнакомых лиц. В лифте на нее никто не обратил внимания.