Смерть ради смерти - Александра Маринина Страница 7

– О чем? – удивилась Настя.

– О том, что сказал Ольшанский. Я только в кабинете уВиктора Алексеевича в первый раз об этом услышал.

– Ох, Мишенька, простите меня, ради бога! –спохватилась Настя. Она и в самом деле до начала оперативки не успелапоговорить с Мишей, а теперь получалось, что она отстранила младшего товарищаот дела, ничего ему не объясняя. – Понимаете, свалить вину на покойника –дело некрасивое, но, к сожалению, весьма распространенное. Ольшанскийподозревает, что шантажист Лыков может говорить неправду и сведения обусыновлении он получил вовсе не от Галактионова. Проверить это очень трудно, ноОльшанский вцепился в это дело как собака в кость и хочет, чтобы мы повозможности ему помогли. Мы имеем с одной стороны мужа и жену Красниковых, а сдругой – Галактионова, якобы обладавшего информацией об их семейной тайне. И мыдолжны попробовать провести линию между ними. При этом мы договорились, чтоКонстантин Михайлович будет двигаться нам навстречу со стороны Красниковых и ихокружения, а мы, в свою очередь, еще раз проанализируем круг знакомыхГалактионова, на этот раз с точки зрения контактов с теми, кто соприкасался сКрасниковыми. Идея понятна?

– Вот теперь понятно, – облегченно улыбнулсяДоценко.

– Ну, раз понятно, тогда начнем. Несите мне все, что увас есть по Галактионову, я пока начну приводить это в систему, а вы, Мишенька,отправляйтесь к свидетельницам, которых допрашивал Лепешкин. Придумайтекакую-нибудь убедительную сказочку, заморочьте им голову, но постарайтесь ихразговорить. Ни один из тех, с кем мы беседовали, не сказал ни слова, изкоторого можно было бы догадаться, откуда у Галактионова сведения обусыновлении. Никто не упоминал ни о связях в органах загса, ни о роддомах, ни оСаратове, где родился и был усыновлен мальчик. Ну не во сне же ему этоприснилось, правда? Должен быть кто-то, кто сказал ему об этом. Вот этого«кого-то» мы с вами и должны вычислить.

Получив от Михаила все блокноты с записями по делуГалактионова, Анастасия Каменская заперлась в кабинете, сварила себе еще кофе,убрала со стола все лишнее и с головой погрузилась в изучение списка людей, скоторыми так или иначе был связан Александр Владимирович Галактионов.

Инна Литвинова, невысокая, широкоплечая, крепко сбитая,легко поднималась по лестнице, неся в одной руке объемистый портфель, в другой– тяжелую сумку с продуктами. Открыв дверь своей квартиры и войдя в прихожую,она сразу поняла, что Юля дома.

– Котенок! – радостно позвала она. – Япришла!

Ей никто не ответил. Инна быстро сбросила грязные сапоги и,даже не сняв короткую шубку, стремительно ворвалась в спальню. Юля лежала впостели с книжкой, ее длинные светло-рыжие волосы казались золотыми на фонеголубой наволочки, а выражение смазливого личика было недовольным и скучным.

– Котенок, ты чего не откликаешься? Ты плохо себячувствуешь? – заботливо спросила Инна.

– Нормально, – вяло протянула Юля.

– Сейчас я приготовлю ужин. Хочешь салат с крабами? Якупила…

– Да ну, – все так же вяло протянуладевушка. – Я хочу шампиньонов, я тебе еще вчера говорила. Курицу хочу сшампиньонами. И креветок в кляре.

– Я все купила, котеночек, не злись, я сейчас всесделаю, – засуетилась Инна.

– Да? – Юля заметно оживилась. Просто удивительно,откуда в этой юной девушке была такая непреодолимая страсть к изысканной кухне.Она ела немного, была очень стройной и изящной, но претензии по части кухни унее были поистине княжеские, и она знала, что Инна в своей слепой любви к нейготова на все, лишь бы доставить ей удовольствие.

Ужин Инна принесла ей в постель. Сидя рядом на краешкекровати, она с умилением наблюдала, как Юля с аппетитом ест крупные креветки вкляре, обмакивая их в специальный соус.

– Вкусно? – с надеждой спросила Инна.

– Нормально, – безразличным тоном ответиладевушка. – Ты мне обещала, что мы поедем на Средиземное море, где вресторанах подают устрицы, креветки и омаров. Когда мы поедем?

– Скоро, котеночек. Скоро у нас будет много денег,очень много. Я, может быть, не смогу с тобой поехать, но ты ведь и однасъездишь, правда?

Инне очень хотелось услышать в ответ сожаления по поводуневозможности поехать на Средиземное море вместе. Но она, как, впрочем, иожидала, услышала совсем другое.

– Ладно, я и одна не пропаду. Так даже лучше. Так когдая поеду?

– Я не могу сказать точно. Я думаю, что получу деньги втечение двух, самое большее – трех месяцев. Сейчас январь, значит, наверное, вмае ты уже сможешь ехать.

– Договорились, – повеселела Юля, – в мае яеду в Италию, на море, есть устрицы.

Инна тщательно перемыла на кухне всю посуду, протерла мокройтряпкой пол. Ей приходилось тщательно следить за чистотой в квартире, потомучто Юля обожала ходить босиком и по целым дням не снимала белых, нежно-голубыхили розовато-сиреневых пеньюаров, и не дай бог на кухонном столе останетсянепросохший след от чашки с кофе или от розетки с вареньем.

Закончив уборку, она отправилась в ванную. Сняв юбку итемную строгую блузку, она осталась в одном белье и по привычке окинула себявзглядом в зеркале. Прямые плечи, мощный торс, полное отсутствие талии и узкиесильные бедра. Лицо некрасивое, грубоватое. Коротко остриженные волосы с раннейсединой. Да, Инна Литвинова, до красавицы тебе далеко, но это не так уж иважно. Мужик и не должен быть красивым, вполне достаточно, если он чуть-чутьлучше обезьяны.

Стоя под душем, она с нежностью подумала о Юле, о ее золотыхволосах и молочно-белом теле на голубых простынях, и почувствовала, как внизуживота возникла приятная ноющая тяжесть. Юлечка… Юленька… Котеночек…

Дима Красников родился в 1979 году в Саратове. Его мать,Вера Борисовна Боброва, так и не вышла замуж, но, защитив диссертацию ипостроив себе кооперативную квартиру, в сорок три года решила, что нужнорожать. Родители ее были уже старенькими, и перспектива остаться совсем однойна этом свете Веру Борисовну ужасала.

Она поехала в южный санаторий «за беременностью», но впервый раз ей не повезло. На следующий год она повторила попытку, но снованеудачно. Ей хотелось родить ребенка от здорового непьющего мужчины, а такойнашелся лишь под самый конец ее пребывания в санатории, и хотя и удалосьзатащить его в постель, но забеременеть Вера снова не успела. Третья поездкаоказалась успешной, правда, врач предупредил, что первые роды в сорок пять лет– дело весьма опасное. Отец Веры к этому времени умер, оставалась мать, которойбыло уже за семьдесят и которая здоровьем похвастаться не могла. Перспективаполного одиночества была такой близкой, что Вера рискнула пренебречь советомврача, хотя тот очень и очень советовал ей подумать, показывал результатыанализов, кардиограмму и говорил о высокой вероятности неблагоприятного исхода.