Ангелы полуночи - Норма Бейшир Страница 7

Коллин шел через парк, не замечая ничего, кроме холода, – воротник плотного зимнего пальто поднят, серый кашемировый шарф наполовину закрывал лицо. Ледяной ветер обжигал щеки, вызывал резь в глазах, трепал волосы, все еще влажные после душа.

Подземный гараж располагался сразу за Зимним садом в западной стороне парка. Холод подгонял, дыхание облачком висело в морозном воздухе. Обойдя пруд, Коллин почти побежал и не замедлил шага, пока не добрался до гаража и своего серебристого «феррари». Торопливо стянул серые кожаные перчатки, достал из кармана пальто ключи и отпер дверцу. Уселся за руль, вставил ключ в замок зажигания, включил двигатель, и тот сразу же заработал. Несколько мгновений Коллин вслушивался в низкое гудение мощного, прекрасно отрегулированного мотора, потом дал задний ход и выехал со стоянки. Отметив, что гараж почти пуст, молодой человек взглянул на золотые часы: ого, позднее, чем ему казалось!

Выезжая из гаража на Арлингтон-стрит, он снова задумался о том, что привело отца в город. Дела, без сомнения. Жизнь Квентина Деверелла принадлежала исключительно «Интерконтинентал ойл» – корпорации, которую он основал и за тридцать лет сумел превратить в гигант мировой индустрии. Такой же абсолютной преданности делу Квентин Деверелл ожидал от своих служащих и от двух сыновей-близнецов – Коллина и Джастина. Идея отправить их в Гарвардскую высшую бизнес-школу принадлежала именно отцу. Заветной мечтой Квентина Деверелла было дожить до того дня, когда сыновья вместе с ним станут править семейной империей.

Что касается Джастина, проблем не предвиделось: в его жилах, как и у отца, текла кровь прирожденного руководителя. Он не мог дождаться того дня, когда займет место в совете директоров. Коллин, со своей стороны, никогда подобного энтузиазма не разделял. Точнее говоря, даже представить себе не мог, как целыми днями будет сиднем сидеть в офисе, зарывшись в бумаги, издавая приказы и заключая сделки. Ни малейшего желания стать бизнесменом у него не было. И согласился отправиться в Гарвардскую бизнес-школу лишь из уважения к отцу, для которого это так много значило. Ну и конечно, потому, что ему самому пока было не ясно, чем заняться в жизни.

Одно время он связывал свое будущее со спортом, а именно с фехтованием. Это была подлинная страсть, вспыхнувшая в душе в тот момент, когда в руках впервые оказалась рапира. Ему тогда только исполнилось четырнадцать – большинство профессиональных фехтовальщиков начинают всерьез тренироваться позднее. Сначала это было просто хобби, потом возникла мысль о возможной спортивной карьере. Его первый тренер, maitre d’armes [4]из Парижа, разглядев природные способности своего ученика, всячески разжигал в душе юноши мечты об олимпийском золоте. С годами страсть к фехтованию привела к тому, что планы отца в отношении будущего Коллина стали казаться молодому человеку все менее и менее привлекательными. Точнее говоря, они просто начали его тяготить. Разозленный этим, Квентин Деверелл решительно положил конец тренировкам сына. «Твое будущее связано с управленческим офисом, а не со спортивным залом», – все время повторял он.

Коллин, однако, легко не сдавался, и вскоре у него появился новый тренер. В прошлом – золотой медалист из Милана. Он тоже почувствовал большие потенциальные возможности своего подопечного и усиленно подогревал его амбиции. Такое отношение тренера и настойчивая работа привели к тому, что Коллин неуклонно повышал мастерство. Вскоре он перешел от местных турниров к национальным, а затем и к международным. У него выработался собственный стиль яркой, молниеносной, интеллектуальной борьбы. Коллин взял лучшее от обоих тренеров: элементы аналитического французского стиля в обороне и агрессивного итальянского в нападении. К восемнадцати годам на счету Коллина было уже несколько побед в очень крупных турнирах, включая чемпионат мира.

Он готовился к Панамериканским играм, когда у отца случился сердечный приступ. Понимая, как много для Квентина значит, чтобы они с Джастином полностью отдавались интересам семейного бизнеса, Коллин отложил в долгий ящик мечты об олимпийском золоте и погрузился в учебу. Он не хотел расстраивать отца и причинять ему новые беспокойства.

С тех пор прошло четыре года, но Коллин до сих пор все еще не решил, чем ему заниматься в жизни, хотя и расстаться со своей мечтой не смог. Область будущих интересов по-прежнему оставалась загадкой для него самого, и это начало даже вызывать раздражение. К чему-то я ведь должен прийти наконец, говорил он себе. Не вечно же пребывать в состоянии неопределенности!.. Может, было бы неплохо, если бы я больше походил на брата.

Коллин и Джастин были практически неразличимы внешне. И все же любой, проведя в их обществе хотя бы несколько минут, тут же обнаруживал бьющую в глаза разницу в поведении. Коллин был подвижный, яркий, дерзкий, склонный к насмешке, шутке, а его брат – серьезный, суховатый, ультраконсервативный. Хотя им исполнилось всего по двадцать три года, Коллин часто жаловался, что брат ведет себя как старик, а Джастин, в свою очередь, говорил, что Коллин ребячится. Сам Джастин шел к цели уверенно и настойчиво, ничуть не сомневаясь, что в один прекрасный день займет самое высокое положение в «Интерконтинентал ойл».

Коллину, напротив, по-прежнему не хотелось об этом думать. Стать администратором, пусть даже в отцовской компании? Нет, никогда! Судьба одарила его сердцем и духом истинного искателя приключений. Но вот что конкретно ему нужно? Четкого ответа на этот вопрос не было. Что-нибудь волнующее, требующее напряжения всех сил… В какой-то степени фехтование заполняло пустоту его существования – ни одно другое занятие не рождало у Коллина такого ощущения полноты жизни, не вносило в нее столько напряженности, не требовало так много сил. И пока мечты о получении высочайших наград в этом виде спорта имели под собой хоть какие-то основания, у него не хватало духа окончательно и бесповоротно расстаться с ними. Он продолжал тренироваться почти каждый день, всегда, когда удавалось найти желающего сразиться с ним. К несчастью, большинство гарвардских энтузиастов фехтования были всего лишь любителями и не могли всерьез соперничать со спортсменом мирового уровня.

Пересекая по дороге в Кембридж реку по Гарвардскому мосту, Коллин бросил мимолетный взгляд на серое, затянутое облаками небо. Похоже, на Бостон и впрямь вот-вот обрушится метель, которую синоптики предсказывали уже три дня. Молодой человек включил радио и нашел станцию, передающую местные новости.

– Проклятие! – пробормотал он, услышав, что к утру выпадет от пяти до восьми дюймов снега.

У Коллина были большие планы на этот уик-энд, и метель определенно могла помешать им. Он переключил радио на спортивный канал, подрегулировал громкость и ослабил намотанный вокруг шеи шарф, радуясь, что этот длинный день подходит к концу.

Машина въехала в темный туннель, ведущий в гараж под домом, и остановилась. Поднимаясь в лифте на свой этаж, Коллин взглянул на часы и решил сразу же позвонить отцу в «Ритц-Карлтон». Квентин Деверелл не любил ждать, даже если речь шла о его собственном сыне.