Снятие с креста - Пол Клеменс Страница 7

– Этот замок построен в пятнадцатом веке, – проинформировала Селин, открывая дверь машины. И усмехнулась, позволив некоторую вольность. – С чем вас, собственно, и поздравляю. Прекрасная головная боль. Пойдемте, месье, «гарнизон» уже построен, не считая Франсуа Винье, который должен прибыть с минуты на минуту. Надеюсь, с документами у вас все в порядке?

Он старался сохранять невозмутимость, озирая свои владения. Обширная «приусадебная» территория. Невзрачные легковушки под навесом. Сад, каменные дорожки, фруктовые деревья, цветочные клумбы, закрытые пленкой – до буйного цветения оставались еще два долгих месяца… Парадное крыльцо, аккуратно подметенное, но явно требующее сноса. Слева вторая дверь – в картинную галерею. Табличка читалась за версту: «Ferme». Музей был закрыт. Парадное крыльцо хранило следы напыщенности и помпезности. В глубину сужалась арка с разрисованными архивольтами – обрамлением арочного проема. Углубление украшал жутковатый барельеф: люди с ослиными ушами и хвостами змей, звериные морды. Мальтийский крест на остроконечном завершении фронтона – позднее дополнение к фасаду. Знакомство с «гарнизоном» состоялось как-то сумбурно. Управляющий имением Огюст Шавр – пухленький человечек в потертом смокинге (по совместительству дворецкий) припал к Анджею с такой страдальческой миной, словно уже принял муки за грехи всего человечества. Театрально-напыщенная речь – даже Селин поморщилась. Как прекрасно, что вы уже прибыли, мы ждали, мы вас уже любим, надеюсь, вам понравится эта скромная обитель (где изредка случаются незапланированные убийства)… Дворник Йозеф оказался здоровенным детиной лет пятидесяти, насилу выведенным из спящего режима. Такие фавны неплохо смотрятся в каменном виде, поддерживая балконы. Скромная femme de chambre – горничная Луиза Гурден – состояла из угловатостей (а может, намеренно играла неловкость), была подчеркнуто без косметики, без украшений в ушах (хоть уши и проколоты), волосы собраны в пучок и так натянуты, что кончики глаз вылезали на виски. Такая не бросится исполнять мужские фантазии, если они не связаны, конечно, с ликвидацией пыли или походом в прачечную. Два охранника – Жак и Жан, – учтивые, немногословные, в чьи обязанности входит оберегать от внешних воздействий музейную коллекцию и прочий замок…

– Охрана меняется через сутки, – объясняла Селин. – Картинная галерея – под сигнализацией. По договоренности с господином Фредериком Лежа и представителем прежнего владельца Аланом Дюпре у меня есть комната на первом этаже, в которой я могу находиться неограниченное время. Но, сами понимаете, я не всегда бываю в поместье, поскольку в мои инструкции входит лишь контроль над сотрудниками и проверка охранной системы. Возьмите ключи, месье, – она протянула увесистую связку. – От башни, чердака, подвала, ваших апартаментов в северном крыле второго этажа. От картинной галереи ключи отдельно, они хранятся на пульте. Если желаете…

– Спасибо, Селин, пока не надо, – покачал головой Анджей. – Снимите галерею с сигнализации и откройте. Я приду позднее. А пока, если не возражаете, хотелось бы в одиночку осмотреть замок.

– Удачи, месье, – Селин улыбнулась серыми глазами. – Горничная навела порядок в ваших помещениях. Если желаете отдохнуть с дороги или, скажем, поесть…

Она задумалась.

– Что-то не так? – насторожился Анджей.

– Да нет, месье, все в порядке. Управляющий вызвал кухарку. Просто вы приехали так внезапно… Дело в том, что, пока в Гвадалоне не было хозяина, никто не устраивал застолий. Прислуга питалась привезенным из дома, охрану подкармливали. Но вы, наверное, не очень голодны? Лейтенант Дюссон сообщила, что вы поели в Шантуа…

В холле под сумрачными сводами царила густая тишина. Он опасливо озирался. Настенная роспись, в нишах статуи в струящихся каменных одеждах – то ли библейские цари, то ли французские монархи. Гранитную лестницу на второй этаж окутывала полумгла – две закрученные спирали, заключенные в восьмигранник столбов. Он шел медленно, как сапер, которого лучше не обгонять. Обходная галерея вдоль восточной стены упиралась на северной стороне во вторую лестницу – скромную, деревянную, со скрипящими ступенями. Он повернул обратно, миновал галерею, заглядывая в комнаты. Небольшие закутки – для горничной, дворника, кухарки, примитивная мебель и отделка. Переносной телевизор, DVD со стопкой дисков. Коллекция метл, скребки, грабли, мешки с удобрениями. На западной стороне холла – более просторные помещения. С мебелью напряженно, но это неплохо, можно оборудовать по собственному усмотрению. В одной из комнат сделать бильярдную, в другой реанимировать камин, открыть гостиную, «кабинет благоуханий», «домик удовольствий», в котором коротать часы тоскливыми зимними вечерами…

Короткий коридор завершался массивной железной дверью с табличкой «Ferme». Еще один вход в картинную галерею – для внутреннего пользования. Он подавил желание припасть к сокровенному. Услышал гулкие шаги, встал за винтовую лестницу. Вошли Селин и охранник. Скрылись в нише. Сработал тумблер. Бряцали ключи, скрежетала стальная дверь – выполнялось распоряжение Анджея об открытии выставки. Селин что-то тихо произнесла. Охранник ответил. Оба сдержанно засмеялись. Вышли из ниши и направились к выходу. Анджей дождался, пока они удалятся из здания, оторвался от лестницы, посмотрел наверх, куда уводила спираль. Возникло скользкое чувство, что он совершает что-то постыдное, недозволенное…

Планировка первого этажа не отличалась симметрией, но там все было понятно. На втором он чуть не заблудился. Клубок коридоров, голый потолок, такой же пол. Стены кое-где облицевали плиткой с изразцами, но особо не преуспели. Сухая штукатурка со шрамами от мастерка, голая проводка, лепешки разводных коробок. Становилось понятно, что имел в виду Гергерт, сообщая, что отдельным местам в замке не повредит ремонт. Он стоял посреди плетения коридоров, слушал звенящую тишину. В душу вкрадывалось что-то тяжелое. Он тронулся в северном направлении, вышел на галерею, где и обнаружил запертую дверь в собственные апартаменты. Один из ключей легко вошел в бронзовую скважину…

Это был не люкс, но для начала неплохо. Просторный зал выходил стрельчатыми окнами на пролив и запущенный сад в северной части поместья. Огромная кровать с «правильным» расположением изголовья – на восток. Ковер, хрустальная люстра, старомодные платяные шкафы, комоды, пустая птичья клетка. Отдельная дверь в санузел с ванной. На стене напротив кровати – увесистая картина, писанная темперой. Не такой уж шедевр, если в спальне, а не на выставке. Величественный замок-остров возносился шпилем к небу…

В шкафы он не полез, побоявшись, что оттуда посыплются скелеты. «Это что за скелет, Бэрримор? Его кто-нибудь уберет?» – «Это скелет уборщицы, сэр. Его некому убрать». Он притворил за собой дверь, прошелся по залу, глянул в санузел. Неплохое место для оргий. Особенно тронул бронзовый Христос, укоризненно взирающий на дно белоснежного джакузи. Какие-то баночки, флакончики, гели, муссы для умывания с освежающим эффектом, одеколон со странным названием «Ъ». В комнате было не лучше. Он опасливо выдвигал ящики комода. Целая свалка бесполезных в хозяйстве предметов. Почему их не выбросили? Потрепанные игральные карты, выполненные в старомодной гламурной манере, сломанный увлажнитель воздуха, фигурка слона из слоновой же кости, позолоченный набалдашник трости, хромированный портсигар, тренога для телескопа, ножны для охотничьего ножа, полевой бинокль с восьмикратным увеличением. Блестяще. Не хватало подшивки «Трибуна люду» за 74-й год… Только бинокль представлял прикладной интерес. Он повертел находку, приложил к глазам, проверил на всякий случай с обратной стороны и подошел к картине.