Мастер мокрых дел - Лев Пучков Страница 7

– Если б ты щас видел свою рожу, Пес! – ошеломленно пробормотал Соловей, пытаясь перерезать веревки на запястьях скальпелем из набора палача. – Ты ж его загрыз, бля…

– Во дворе – двое, – проигнорировал замечание Рудин. – Однако мы тут маленько шумели – почему они не заскочили? Соловей, бери автомат. Прыгаем во двор и мочим всех подряд, кто там есть. Что-то мы тут подзадержались…

…Улюм приблизился к калитке двора Димона, натянул на голову вязаную шапочку с дырами для глаз. Громко постучал и встал сбоку, держа наготове «ТТ» с глушителем. В затылок ему жарко дышал Буханка, с другой стороны застыл Болт, как всегда, монументально спокойный.

– Чего хачу? – Калитка распахнулась – показалась бритая башка с большим горбатым носом. Приставив глушитель к башке, Улюм нажал на спусковой крючок, перепрыгнул через падавшее назад тело и влетел во двор – «быки» не замедлили присоединиться, выстроившись за предводителем в колонну по одному.

У дома на лавке сидел еще один бритый с автоматом – но с нормальным носом, славянин. На вторжение отреагировал весьма медленно: не ожидал. Пока вставал, Улюмовы хлопцы успели несколько раз пальнуть: бритый, отброшенный выстрелами назад, испортил кровью беленную мелом стену и сполз под лавку.

– В баню! – прошипел Улюм, дернув за руку сунувшегося было на крыльцо Болта. – Вы в дверь – я к окну.

– Почему в баню? – удивился Болт.

– На дверь посмотри! – досадливо буркнул Улюм, мотнув головой в сторону входной двери дома, на которой красовался амбарный замок. – Нету там никого… Давай залетели – один сел на колено, второй стоя, чтоб в двух уровнях. Давай ломитесь! – а сам метнулся к небольшому оконцу в банной стене.

– Ложись!!! – в один голос заорали «быки», вваливаясь в баню и поводя стволами. – Кто стоит – мочим! – Болт для пущего эффекта пальнул в потолок, забыв, что глушитель на стволе: получился весьма неубедительный хлопок.

– А это что еще за пи…братия? – удивился Рудин, щелкнув предохранителем. – Ну давай, фимозы, – чьи пушки круче…

– Кто обернется – мочу, – раздался голос из оконца. – Всех не успею, но кому-то достанется. Давай – медленно положите стволы и – к стене. Лицом. Пес – ты у меня на мушке. Давай!

– Не мужское это дело – давать, – огорченно пробормотал Рудин, кладя автомат и становясь лицом к стене, соратники нехотя присоединились. – Что-то голосок знакомый… Это ты, Николай?

– Ага, – не стал отпираться Улюм. – Я тебя сильно люблю, но пристрелю моментом – только дернись. А ну, пацаны, соберите стволы.

Болт шустро забрал автоматы, прихватил лежавшие в углу три «ИЖа», «зубр» с инкрустацией и потащил во двор: Буханка, направив ствол на Рудина, контролировал пленников.

– Неудачный денек, Николай, – посетовал Рудин, наблюдая краем глаза, как Улюм входит в дверь. – Только мы освободились, собирались двигать отсюда – тут вы… А вы что к нам имеете?

– Ноги шире расставьте, пацаны, – распорядился Улюм. – Всем – шаг назад, упритесь руками в стену.

Пленники, полагая, что их собираются обыскивать, выполнили команду. Улюм поставил пистолет на предохранитель, приблизился к Рудину сзади и крепко пнул его между ног, целясь в промежность. Сергей скрючился и рухнул на пол, корчась от невыносимой боли. Улюм сделал шаг к Соловью, долбанул рукояткой пистолета в затылок, затем переместился к Маслу и его угостил подобным же образом – парни медленно сползли по стене и замерли без движения.

– Гад! – вымученно простонал Рудин. – Что ж ты делаешь, а?!

– А ты больно прыткий – я в курсе. Вон мужика загрыз – вся рожа в крови, – миролюбиво пояснил Улюм, доставая из куртки наручники и протягивая их Буханке. – Окольцуй его – только сзади. Он не бросится – занят.

Буханка надел Рудину наручники и отошел в сторону. Болт озадаченно рассматривал остатки веревок, которыми были связаны пленники, – капроновые обрывки явно не годились для использования.

– Во дворе бельевая веревка. – Улюм кивнул на валявшийся у стола нож. – Быстро.

Буханка схватил нож, метнулся во двор и спустя несколько секунд притащил веревку. На пару с Болтом они принялись пеленать конечности Маслу и Соловью, пребывавшим в бессознательном состоянии.

– У нас очень мало времени, – веско сообщил Улюм. – Есть два варианта. Первый: ты говоришь, где бабки, мы их забираем, забираем вас и сваливаем отсюда. Второй: если ты начинаешь думать, я жду полминуты – вот часы. Потом пристрелю одного из них. – Короткий тычок пистолетом в сторону лежавших на полу. – Потом жду еще полминуты – вот часы – и пристрелю второго. Тебя забираю с собой, везу в надежное место и там пытаю – где бабки. Ты с Сашей Рубцом знаком?

– Вот это мы попали… – потерянно пробормотал Рудин, приваливаясь спиной к стене и подтягивая колени к груди, – боль уходила медленными толчками, не желая сразу отпускать травмированный орган. – Вот это влипли… А может, у меня избирательная амнезия? Может, я какие-то фрагменты своего существования не помню?

– Хорошо – складно, – одобрил Улюм. – А Гриша, царствие небесное, говорил, что ты молчун – кроме мата, слова путного не скажешь.

– А что с Гришей? – уцепился Рудин. – Что?

– А это тебя надо спросить, козла кусок, – нахмурился бандитский вожак. – И – все, нету времени терпеть твои выкрутасы. Полминуты даю – думай, где бабки…

Присев на колено, Улюм направил ствол в голову лежавшего на полу Соловья и вывернул левую руку так, чтобы был виден циферблат часов.

Рудин пытливо уставился на большого бандита – пытался за короткий промежуток отведенного ему времени определить, насколько серьезны его намерения. Имелось острое желание назадавать кучу вопросов. Какие деньги? Чьи деньги? Сколько денег? И вообще, черт подери, каким боком он с парнями к этим проклятым деньгам?! Рациональное мышление цивилизованного человека настоятельно требовало ответа на вышеперечисленные вопросы: без этого дальнейший процесс общения утрачивал свой смысл и заходил в тупик. Но стрелка под хрустальным стеклом Улюмова «Ролекса» бежала удивительно быстро – Рудин со своего места хорошо ее видел, – а прочитать на непроницаемом лице бандита степень серьезности его намерений не представлялось возможным. Если все это не дурная шутка, Ваня будет мертв. И тогда уже не будет иметь значения, что Рудин не знал ответа на свои вопросы…

Стрелка быстро проскочила половину циферблата: Улюм начал медленно выдавливать слабину на спусковом крючке и инстинктивно прищурился.

– Сдаюсь, – выдохнул Рудин. – Бабки в промзоне.

– Уважаю, – сказал Улюм, облегченно вздыхая и опуская ствол. – Мужик. Братуха дороже бабок – уважаю. Я б тебя взял к себе в команду – отвечаю. Где конкретно?

– На сталелитейном, – не раздумывая назвал Рудин самую удаленную от трассы точку. – Ну, сам понимаешь – он большой, показывать надо…

– Покажешь, – согласился Улюм. – Ложись на пол – лицом вниз.