Визитатор - Светлана Белова Страница 7

К концу следующего дня слух о приезде визитатора распространился по аббатству Святого Аполлинария, породив двоякие толки. С одной стороны, родство визитатора с епископом настораживало и популярности ему не добавляло, а с другой, история с насильственным пострижением вызвала живой интерес и обросла целым роем домыслов.

* * *

Солнце стояло высоко — самое время приступить к трапезе. Жакоб выложил на чистое полотенце белый хлеб, жареного каплуна, сыр и деревянную флягу, обтянутую дорогой красной кожей. На его аккуратно выстриженной тонзуре плясал солнечный зайчик, пробивавшийся через пожелтевшую, но все еще густую листву раскидистого дуба.

Поблескивая в косых солнечных лучах, в воздухе летала паутина, где-то совсем рядом трещала сорока, пахло увядающей листвой и созревшим терном.

— Вот, святой отец, все готово, — Жакоб довольно оглядел импровизированный стол.

Матье де Нель, викарий епископа Орлеанского, возблагодарил Господа в краткой молитве, и они принялись за еду.

— Эй, Буцефал! — позвал Жакоб осла, роясь в дорожном мешке. — Иди-ка, друг, я дам тебе твою любимую ржаную корочку.

Осел, щипавший травку на лесной опушке, не заставил просить себя дважды. Он подошел, вытянул влажные губы и взял с ладони хозяина протянутый кусочек хлеба. Матье де Нель едва заметно улыбнулся.

— Я давно хотел тебя спросить, Жакоб, почему ты дал своему ослу столь необычное имя?

— Ну как же, святой отец! Вы мне сами подали мысль, — последовал простодушный ответ.

— Неужели? — поперхнулся Матье де Нель и закашлялся.

Жакоб постучал его по спине, заодно сунул ослу вторую корочку и совершенно серьезно стал объяснять.

— Конечно, вы мне не прямо так подсказали, но все же ваши рассказы об Александре Великом и его верном Буцефале, накрепко засели в моей памяти. К тому же, мой осел так же, как и Буцефал древнего грека, поначалу боялся своей собственной тени.

— Да, но у Александра был конь, — заметил пораженный викарий, — поэтому, не кажется ли тебе, дорогой Жакоб, что дать это имя ослу, с твоей стороны было несколько претенциозно?

На лице Жакоба появилось плутовское выражение.

— Так и я ведь не царь эллинов.

Матье де Нель хмыкнул и отпил из фляги.

— Кстати, почему ты отказался от щедрого предложения Его Преосвященства и не выбрал себе мула из его конюшни?

— Ну, нет уж, я своего Буцефала не променяю даже на арабского скакуна, — Жакоб любовно почесал осла за ухом. Буцефал перестал жевать и с благодарностью посмотрел на хозяина карими влажными глазами.

— Отчего же?

— У нас с ним одна душа на двоих и мы понимаем друг друга с полувзгляда, — ответил Жакоб, скаля зубы. — А помните, святой отец, как он однажды хотел меня сбросить в реку?

— Отлично помню, и жаль, что это ему не удалось, — засмеялся викарий, допивая вино. — Ты прав, Жакоб, у вас с ослом и впрямь есть нечто общее. Должен признать, ты остался таким же прохвостом, каким был в то время, когда я подобрал тебя на парижской улице. Монашеский устав и тот не смог изменить тебя за эти годы.

— Не понимаю, святой отец, к чему это вы, — обиделся Жакоб. Он не любил — и викарию это было прекрасно известно — даже самых невинных упоминаний о Париже. Никакие сокровища на свете не смогут соблазнить его снова оказаться внутри городских стен, да что там стен, он не согласится приблизиться к Парижу даже на три лье.

— Ну, ладно-ладно, давай собираться в путь. До аббатства Святого Аполлинария осталось несколько часов неторопливой езды, — викарий поднялся. — Мы должны приехать туда засветло, в противном случае нам придется заночевать в лесу, а в этих краях полно волков.

— Не нравятся мне эти визитации, — проворчал Жакоб, укладывая остатки провизии в мешок.

— Вот как? Позволь узнать, почему?

— А то вы не знаете, святой отец, как монахи этого не любят. Живут себе тихо-мирно. Вдруг, нате вам, приезжаем мы — и конец спокойной жизни.

Матье де Нель, скрестив руки на груди, рислонился спиной к дереву, наблюдая за суетливыми сборами Жакоба.

— То есть, тебя беспокоит нелюбовь монахов к визитатору?

— А то! В Шампани, как я слышал, одного епископа забросали камнями монахи его же диоцеза [9]. Едва ноги унес бедняга.

— Паршивые овцы есть в любом стаде. Но, Жакоб, согласись, все-таки визитации служат благим целям.

— Благим целям? Ха! Это, каким же? — удивился Жакоб, отвязывая лошадь викария.

— Они помогают вовремя исправлять нарушения и очищать Церковь от скверны, м назидательно ответил Матье де Нель, прилагая немалые усилия, чтобы в голосе не было и тени иронии. Во-первых, викарий епископа не может себе позволить отзываться о Церкви в таком духе, тем более в разговоре с простым монахом; а во-вторых, природная язвительность однажды чуть не стоила ему головы — об этом он помнил очень хорошо.

— Всей жизни не хватит, чтоб ее очистить, — пробурчал себе под нос Жакоб, но так чтобы викарий слышал.

— Упомянутый же тобой случай, действительно имел место, однако он скорее прискорбное исключение, чем правило, м не удержавшись, весело закончил Матье де Нель, пропуская мимо ушей последнюю реплику Жакоба.

— Но Его Преосвященство вот уж третью визитацию поручает вам, — не унимался тот. — С чего бы это? Пусть сам бы и ездил.

Матье де Нель легко вскочил на коня.

— Мой дядя, как тебе известно, уже немолод и я готов оказать ему столь пустячную услугу. Но главное, каждое аббатство располагает немалой библиотекой, а книги — единственное утешение, оставшееся мне в жизни. Так что давай лучше поскорее тронемся в путь.

— Ха! — подпрыгнул Жакоб, ударяя себя по бокам. — Вот так бы сразу и сказали, мол, охота мне покопаться в пыльных манускриптах, оттого и ездим, а то придумали тоже: «очищать Церковь от скверны».

— Довольно, Жакоб, — строго прервал его викарий. — Тебе не мешало бы поразмышлять над такой христианской добродетелью как смирение.

— Как вам будет угодно, святой отец, — проворчал Жакоб, влезая на осла.

Слабый свет, от горевшего в изголовье светильника, просачивался сквозь опущенный шёлковый полог кровати.

Привилегия аббата ложиться спать при свете распространилась и на визитатора, а вот в братских кельях ночное освещение было строжайше запрещено. Но, как известно, всякий запрет лишь усиливает желание его нарушить, поэтому огрызки сальных свечей или плошки с плавающим в масле фитилем можно было обнаружить в любой келье.

Накануне Матье де Нель с Жакобом подъехали к аббатству Святого Аполлинария, когда солнце уже клонилось к западу. Опираясь на потемневшие от времени и грязи палки, с котомкой на тощем плече и флягой, в которой булькала вода, набранная этим утром в ближайшей реке, к монастырю стекались нищие. Они занимали места согласно только им известной иерархии, обустраивались на ночлег, чтобы завтра утром не пропустить час раздачи милостыни.