Злые боги Нью-Йорка - Линдси Фэй Страница 7

– Пожар! – заревел он низким голосом, приложив ладони к резко очерченным губам. – Пожар на Нью-стрит!

Целую минуту я стоял, замерев в темноте, с багровыми отсветами над головой, и толку от меня было примерно столько же, как от инспектора сломанных газовых ламп. И та же тошнота, которую всегда вызывало у меня слово «пожар».

Взрыв слышали во Флашинге, где его приняли за толчок при землетрясении. Зола падала на Стейтен-Айленд и на несколько миль в глубь Нью-Джерси. В полдень дым закрывал солнце.

«Нью-Йорк Геральд», июль 1845 года

Третий этаж магазина напротив выглядел так, будто в нем упрятали янтарное солнце. Яростные желтые языки пожирали фасадные окна, огонь уже сделал заявку на обширное внутреннее помещение, должно быть, склад. Пожары в этой части города такие же привычные, как беспорядки, и такие же опасные, но этот бушевал у всех на виду, и никто до сих пор не поднял тревогу. Что бы там ни случилось, огонь полыхнул жутко быстро – может, забыли лампу рядом с тюком ваты или бросили окурок сигары в мусорное ведро. Какая-нибудь маленькая, дурацкая, роковая оплошность. Склад напротив «Погребка Ника» был огромным, он занимал большую часть маленького квартала, и у меня во второй раз екнуло сердце: до меня дошло, что если пламя такое яркое, огонь уже охватил весь этаж и сейчас бушует у стен соседних домов.

Секунду спустя мы с Джулиусом помчались к пламени. Когда вы видите в Нью-Йорке еще никем не замеченный пожар, вы бежите к нему, а не от него, и предлагаете свою помощь, пока на место происшествия не прибудут добровольные пожарные дружины. Люди сгорают заживо, если некому протянуть им руку. Я оглянулся, страстно желая услышать звон пожарного колокола, хотя терпеть не мог этот звук.

– Почему его до сих пор никто не заметил? – выдохнул я.

– Бессмыслица какая-то, – ответил Джулиус.

Он приостановился, вновь крикнул «Пожар!» и помчался следом за мной.

Жители окрестных домов выбирались на улицу, под угольно-черное небо, и пялились с ужасом и восхищением зеваки-горожанина на широкие языки пламени, вырывающиеся из верхнего этажа. Сзади наконец-то сотряс звоном воздух ближайший пожарный колокол – отдельные удары, призывающие помощь из Первого округа. Через секунду ответный звон донесся от купола мэрии, за парком.

– Погоди, – сказал я, резко дернув Джулиуса за плечо.

Оставшиеся окна склада засияли, как горсть подожженных спичек – искры явно летели на все этажи, огонь пожирал внутренность огромного здания, будто оно было бумажным. Стекла лопались с резким звуком револьверного выстрела, и я не мог понять, почему.

Потом я понял, и мне стало совсем нехорошо.

– Это же магазин Макса Хендриксона, – прошептал я.

Карие глаза Джулиуса широко распахнулись.

– Господи, помилуй, – произнес он. – Если огонь дойдет до склада китового жира…

Мимо нас мелькнула красная фланель – из-за угла Биржи выскочил доброволец-пожарный: подтяжки болтаются, смешной кожаный шлем съехал на лицо. «Торопится заявить ближайший гидрант для своей дружины, – с привычным легким презрением подумал я. – Тогда им достанется вся слава». Тем временем до меня дошло, что мое собственное будущее становится сомнительным.

– Беги, хватай свои вещи, – распорядился Джулиус, не успел я и рот открыть. – И молись, чтобы через час у тебя все еще был дом.

Я жил на Стоун-стрит, в двух кварталах от южного края Нью-стрит, дальше по Бродвею, и помчался прочь от обреченного здания. В моей голове не осталось ничего, кроме Мерси, моего дома и четырех сотен серебряных долларов, спрятанных под матрацем. Я доберусь до денег, если не погибну. Фасады магазинов, мимо которых я проходил тысячи раз, пролетали в мгновение ока – стулья ручной работы, книги в кожаных переплетах, рулоны ткани, едва различимые в темных витринах. Я мчался, едва касаясь ногами потертой мостовой, будто за мной гнался весь ад.

Это была моя первая ошибка. Ад разверзся впереди, в квартале от пожара на Нью-стрит.

Едва моя нога коснулась Броад, 38-й дом по Броад-стрит взорвался, как вулкан, и вокруг меня посыпались камни – гранитные снаряды размером со взрослого мужчину. Я резко остановился, и в эту секунду дом выстрелил в здание напротив грудой камня, которого хватило бы на хорошую каменоломню.

Первой у меня мелькнула мысль: «Господи Иисусе, кто-то заложил бомбу прямо в центре города». Но тут, остатками своих ослепленных адским пламенем мозгов, когда гигантский склад в 38-м по Броад промелькнул перед моим мысленным взором, я вспомнил – сейчас это хранилище селитры. Предназначенной для поставок пороха. Склад принадлежал всеми любимой паре торговцев, Крокеру и Уоррену. Которые, по правде говоря, были позором для Нью-Йорка. Когда грохот едва не разорвал мне барабанные перепонки, я подумал: «Вот ведь не повезло». Должно быть, в открытое окно залетела искра от пожара на Нью-стрит, и ветер погнал ее в глубь здания, в комнату с пороховыми бочками. В воздухе, высоко над мостовой, неподвижно висели узоры из пепла. Возможно, с моей стороны было тупо задуматься в такой момент о роли везения, но взрывы складов с селитрой, похоже, плохо сказывались на моих мозгах.

Я запоздало повернулся, чтобы бежать. Я успел сделать два шага, когда увидел летящую мимо меня женщину – рот открыт, на лице застыло удивление, волосы выгнулись дугой за спиной. С одной ноги слетела туфля, а на самой ноге виднелась кровь. Именно в эту секунду мне начали видеться всякие занятные штуки, как раз когда я осознал, что тоже лечу. Потом я услышал – нет, почувствовал, поскольку мир был нем, – как вся земля порвалась на куски, будто старая тряпка.

Когда я вновь открыл глаза, мир перевернулся. И по-прежнему взрывался.

Моя голова опиралась на дверь, все еще в раме, но ведь двери не должны лежать горизонтально. Интересно, почему эта лежит? И почему вокруг меня валяются здоровенные куски камня?

Крошечный язычок пламени лизнул женскую туфлю из красной кожи, всего в шести дюймах от моей руки. Эта одинокая искорка ужасно возмутила меня – подкрадывается так хитро, так самодовольно. Мне хотелось спасти туфлю, вернуть ее летающей женщине, но я не мог пошевелить рукой. Указательный палец на правой слабо дернулся, будто одурманенный, безмозглый зверек. Сквозь щель я увидел небо и удивился, как же так быстро рассвело.

– Тим! Тимоти!

Я узнал голос. От потрясения меня накрыла волна раздражения и дурацкого страха. Ну разумеется, уж он-то не лежит, залившись опиумом по уши. Конечно, нет. Слишком просто для него. Он шагает в самый центр бури, а вокруг сыплются осколки и сера. Как это на него похоже.

– Тим, отзовись! Где ты? Ради Бога, Тим, откликнись!

Мой язык прилип к зубам. Я не хотел, чтобы он видел меня развалившимся в позе китайской танцовщицы, не в силах поднять одну туфлю. Я не хотел слышать его голос рядом со складом, который изображает самую большую в мире пушку. Но я мог только отметить это ватное нежелание.