Агент в кринолине - Елена Хорватова Страница 7

— Я попросила бы вас, маркиз, не говорить об этой стране в таком неуважительном тоне, — ответила она. — Я не так уж хорошо знаю Россию, но в том, что я люблю ее, можете не сомневаться.

Губы маркиза тронула ухмылка, именно ухмылка, и весьма кривая, улыбкой назвать эту гримасу нельзя было даже с натяжкой.

— Вы любите Россию? М-да, в молодые годы люди выдумывают для себя весьма странные увлечения. Но смею надеяться, британские интересы для вас все же всегда будут важнее, чем интересы любимой России. Вы, как-никак, дочь офицера британской армии. Итак, к делу. Я предлагаю вам, мисс Мэлдон, в качестве моего личного секретаря и доверенного лица, выполняющего конфиденциальные поручения, отправиться со мной в деловой вояж, чтобы собрать кое-какие сведения о русской кампании на Балканах, а также о перспективах заключения императором Александром мирного договора с Турцией.

Взглянув в лицо Мэри, маркиз счел нужным добавить:

— Чтобы успокоить вашу тревогу, скажу лишь, что на эту поездку меня благословила ее величество королева Виктория. Я вчера имел счастье быть принятым у господина премьер-министра, где получил инструкции ее величества.

Маркиз избегал называть Дизраэли лордом даже в частных разговорах. Но мисс Мэлдон была не настолько сведуща в правительственных делах, чтобы обратить на это внимание. Ее заинтересовало совсем другое — то, что маркиз упомянул имя королевы Виктории.

Услышав о королеве, Мэри и вправду немного успокоилась — не может быть дурным дело, благословленное ее величеством. Если, конечно, маркиз не солгал…

А Транкомб продолжал излагать Мэри ее перспективы:

— Нам предстоит круиз на моей яхте, с заходом в Грецию, потом на охваченные войной земли и, наконец, в Константинополь, или, как его называют турки, Стамбул. Полагаю, вы не откажетесь украсить круизное общество своим присутствием?

Мэри поначалу оторопела — разговор с Транкомбом был полон неожиданных поворотов и странных сюрпризов. Последнее предложение показалось барышне, воспитанной в строгих традициях, совершенно неприемлемым.

— И вы предлагаете мне отправиться с вами в круиз даже без компаньонки? Я буду единственной женщиной на вашей яхте? — не удержавшись, воскликнула Мэри.

— Позвольте напомнить вам, мисс, что вы приглашаетесь не в качестве гостьи, а в качестве наемного персонала. У слуг компаньонок не бывает, — отрезал маркиз. — К тому же, лишние глаза и уши в этом круизе мне не нужны. Вы отправитесь в дорогу одна, и довольствоваться вам придется лишь моим обществом. Впрочем, нам надо будет встречаться с разными людьми. Иногда эти встречи будут тайными. Мы будем получать разнообразные сведения, документы, причем часть этих документов наверняка будет на русском. Возможны и некоторые неординарные ситуации, поэтому меня очень устраивает, что вы умеете неплохо стрелять…

«Да уж, маркиз успел узнать обо мне всю подноготную», — снова подумала Мэри и уточнила:

— Я действительно умею стрелять, милорд, но только не по живым людям.

— Смею вас заверить, что стрельба по мертвым людям лишена практического смысла и не доставляет никакого эстетического удовлетворения, — перебил ее маркиз. — Мисс Мэлдон, прошу вас усвоить одну простую вещь — я не спрашиваю вас, что вы умеете или не умеете делать. Я человек несентиментальный и тонкостями жизненных навыков молоденьких девушек интересуюсь только тогда, когда мне это выгодно. И все, что мне интересно было узнать о вас, я уже знаю. В настоящий момент я всего лишь информирую вас о том, что вы делать должны. И никакого выбора — подчиняться мне или нет, у вас не осталось. Выбор вам предоставляется исключительно в одном второстепенном вопросе — отправить ли брата под суд и впоследствии на каторгу, или нет. А если уж вы решились его спасти, от вашей воли больше ничего не зависит. Придется подчиниться мне, дитя. А если вы тревожитесь за свою репутацию, то позвольте напомнить — по милости вашего брата вы оказались у той черты, за которой от репутации семейства Мэлдон останется лишь пыль и тлен. К тому же полиция может заинтересоваться вашей причастностью к аферам братца и даже, о ужас, сделать неверные выводы…

— Что ж, вы правы. И если вы намерены отдавать мне распоряжения как служанке, я буду вынуждена их выполнять, — признала Мэри.

— Похвально, весьма похвально, что вы, мисс, умеете трезво оценивать ситуацию. И, кстати, хочу напомнить — вы не должны никому говорить о том, куда вы едете, зачем и с кем. Это одно из основных условий нашей сделки.

Домой Мэри вернулась в полном смятении. Ее жизнь принимала какой-то новый, странный стиль, и Мэри не могла понять — к добру ли это… Да и о каком добре вообще можно тут говорить? Внутренний голос подавал ей сигналы тревоги, и сколько бы она себя ни уговаривала, сигналы становились лишь громче и громче.

Ясно было, что ее против воли втягивают в какую-то опасную авантюру, причем выступать ей придется в качестве врага России, той страны, которую Мэри так любила и где видела столько добра…

Настоящего добра, о котором с благодарностью можно вспоминать всю свою жизнь!

Когда князь, нанявший матушку в гувернантки (всего лишь в гувернантки, почти в няньки!), узнал, что сын миссис Мэлдон, окончив школу, поступил в Англии в университет и ей отныне придется экономить каждый рубль своего жалованья, чтобы собрать необходимую для оплаты обучения сумму, он великодушно взял эту статью расходов на себя, не урезав плату гувернантке ни на копейку… Когда миссис Мэлдон кинулась его униженно благодарить, он даже застеснялся:

— Полноте, полноте, сударыня! Почему бы мне не помочь вдове офицера и его осиротевшим детям? Я сам служил и сам, случалось, рисковал жизнью… Мои дети тоже могли тогда остаться без отца. Но свет не без добрых людей, верю, что и им тоже кто-нибудь помог бы в случае беды…

А когда дочери князя Вере исполнилось шестнадцать и родители собирались дать большой бал, чтобы представить обществу юную дебютантку, княгиня вдруг заявила, что на балу будет не одна дебютантка, а две.

— Мэри ведь тоже недавно исполнилось шестнадцать, — напомнила она. — Ей тоже пора побывать на первом балу, как каждой девушке из хорошей семьи. Это огромное событие в жизни молодой девушки, по себе помню…

Княгиня заказала для юной англичанки очаровательное платье из тончайшего розового шелка, задрапированное волнами прозрачного белого газа и украшенное маленькими букетиками ландышей, и подарила нитку жемчуга, поскольку дамам, даже самым юным, на балу полагалось быть в драгоценностях. Платье удивительно шло ей, подчеркивая трогательную нежную красоту юной дебютантки.

Мать, увидев ее в бальном платье, всплакнула и потом несколько дней прятала глаза, постоянно бывшие на мокром месте.

День бала казался просто волшебным. Никакая Золушка, оказавшаяся на балу в королевском замке, не могла бы соперничать с Мэри в яркости собственных эмоций.

Представляли ее приглашенному обществу не как дочь наемной прислуги, а как равную: «Разрешите рекомендовать вам, господа, мисс Мэри Мэлдон, дочь майора британской армии, героически погибшего в восточных колониях. Она уже несколько лет живет в нашей семье, и мы любим ее как родную»… После этого отбоя от кавалеров в танцах у молоденькой англичанки не было.