Стилист - Александра Маринина Страница 7

– Договорились, – подхватил Андрей. – Послезавтрака повесим картину в вашем кабинете. А сейчас – сюрприз.

– Еще один? – удивился Соловьев.

– Поскольку уже половина двенадцатого, у нас с вамибудет не легкий завтрак, как обычно, а полноценный европейский ленч.

С этими словами помощник вытащил из духовки огромную пиццу иводрузил ее на стол. Подумать только, его любимая, «Quatro staggione» – «Четыревремени года». Как он угадал?

– Сначала итальянский салат «Цезарь» с помидорами исыром, потом пицца, потом кофе со струделем. И все это не спеша, с чувством.Растянем удовольствие не меньше чем на час.

– Согласен, – кивнул Соловьев, вдруг почувствовав,что у него действительно разыгрался аппетит.

Какой забавный мальчишка! Как точно угадал и его настроение,и его вкусы. Соловьев действительно любил итальянскую кухню, наверное, об этомАндрея предупредили заботливые издатели «Шерхана». Давно, еще когда ихсотрудничество только-только начиналось, они ездили в турпоездку по городамИталии. Соловьев был с женой Светланой, Кирилл Есипов – со своей девушкой,Гриша Автаев – с сыном. Как славно они тогда провели время! И как трогательно,что они позаботились о том, чтобы рассказать новому помощнику о нем как можнобольше. Все-таки хорошие они ребята. Умеют ценить высококвалифицированный труд.

Салат оказался приготовлен по всем правилам, что еще разприятно удивило его.

– Вы сами делали салат? – спросил он, накладываясебе вторую порцию.

– Конечно. По кулинарной книге. Что-нибудь не так?

– Нет-нет, все отлично. Превосходный салат. А пицца?

– Пицца из ресторана. Я с тестом не умею управляться.Владимир Александрович, утром звонил Есипов, спрашивал, в какое время вамудобно их принять. Я взял на себя смелость сказать, что после пяти – в любоевремя. Но если у вас есть возражения, я перезвоню им.

– Возражений нет. Пусть приезжают после пяти. Большеникто не звонил?

– Больше никто.

На мгновение Соловьеву стало грустно. Были времена, когда вдень его рождения телефон разрывался с самого утра. Звонили с поздравлениями,уточняли, к какому часу будет накрыт стол, спрашивали разрешения привести ссобой приятеля или подругу. А теперь…

Он отогнал грустные мысли. Все нормально, Соловей, не кисни,люди не любят горя, и нельзя их за это винить. Вспомни лучше, сам-то ты многимли позвонил за минувший год, чтобы поздравить? Ты же переехал, сменил телефон,и хотя в старой твоей квартире остался Игорь, на него надежда слабая, вряд лион возьмет на себя труд давать тем, кто тебе позвонит, твои новые координаты. Унего там перманентная тусовка, и трубку снимают все, кому не лень. Простоотвечают, что ты здесь больше не живешь, и все.

– Закончим завтрак и отправимся гулять, –решительно приказал он. – Погода отличная, грех дома сидеть.

* * *

Но во время прогулки настроение резко испортилось. И он самне смог бы сказать, отчего. Никто его не обидел и не расстроил, а все равностало тоскливо. Зря он затеял праздник, не получится у него ничего. Одинокийинвалид должен вести жизнь тихую и затворническую и не пытаться сравняться стеми, кто здоров и самостоятелен.

Андрей вез его в кресле по асфальтовой дорожке, опоясывающей«Мечту». Весенний воздух был теплым и вкусным, и Соловьев с удовольствиемвдыхал его полной грудью, но все равно ему захотелось вернуться домой, к своимпереводам. Только в работе он чувствовал себя самостоятельным и независимым, ноглавное – незаменимым.

Соловьев уже хотел было попросить Андрея повернуть домой, нопередумал. Незачем показывать мальчику, что настроение испортилось. Он такстарался, чтобы сделать этот день приятным и радостным, купил подарок,приготовил замечательный завтрак. Наверное, он расстроится, если поймет, чтоего усилия оказались напрасными. «Что это я, – одернул себя ВладимирАлександрович, – почему я думаю о том, расстроится он или нет? Он же мнене друг и не родственник, он работает у меня по найму. И его настроение меняникаким образом касаться не должно».

– Наверное, пора возвращаться, – сказал он какможно спокойнее, чтобы не выдать внезапно нахлынувшего раздражения. – Мненадо сегодня поработать.

– Конечно, Владимир Александрович, как скажете, –откликнулся Андрей, тут же разворачивая кресло в обратную сторону.

Дома Соловьев сразу же принялся за работу, и очень скоротоскливое раздражение отступило. Он с головой ушел в иероглифы, с легкостьюсчитывая их и преобразуя в изящные отточенные фразы на русском языке,одновременно отдавая должное мастерству, с которым автор закручивал интригу. Отперевода его отвлек шум затормозившей у дома машины, и он удивленно взглянул начасы. Неужели уже пять и он так увлекся, что не заметил, как пробежало время?Но на часах было только начало четвертого. В дверь позвонили, послышалисьторопливые шаги Андрея, щелкнул замок. До Соловьева донесся женский голос,показавшийся ему незнакомым. Наверное, кто-то приехал к соседям, но забыл номердома и зашел спросить, решил Владимир Александрович. Однако уже через минуту вкабинете появился помощник.

– Владимир Александрович, к вам гостья.

Соловьев выкатился на своем кресле в гостиную. Посредикомнаты стояла высокая светловолосая женщина в узких брюках, обтягивающихстройные бедра, и в свободном белом свитере. В первый момент он не узнал ее.Они не виделись много лет, и почти так же долго Соловьев не вспоминал о ней.Просто вычеркнул из памяти как что-то лишнее, ненужное.

– Здравствуй, Соловьев, – сказала онанегромко. – Поздравляю тебя с днем рождения.

У него язык присох к гортани. Теперь он вспомнил ее и узнал.

– Ты?

– Я, как видишь.

Они пили кофе в уютной гостиной, отослав Андрея наверх, вего комнату. Настя с любопытством смотрела на человека, которого не виделабольше десяти лет. Внешне он мало изменился, если не считать инвалиднойколяски. Все то же мужественное красивое лицо, все те же ласковые глаза,которые умели смотреть так тепло и проникновенно. Светло-каштановые волосыпо-прежнему густые, и даже седины почти нет.

– Как я должен понимать твой визит?

– Как женский каприз, – уклончиво ответила она.

– Это что-то новенькое, – скупо улыбнулсяСоловьев. – Насколько я помню, ты не была капризной.

– Я изменилась.

– Сильно?

– Очень. Ты даже представить себе не можешь, Володя,как сильно я изменилась.

– Но я все равно рад тебя видеть.

– Спасибо. Мне приятно это слышать.

– Так зачем ты все-таки пришла? С тех пор как мырасстались, ты никогда не поздравляла меня с днем рождения.