Третий должен уйти - Владимир Колычев Страница 7

Дорога жуткая, колдобистая, моя ходовая громко жаловалась на невыносимые условия эксплуатации, а «мерин» даже не думал останавливаться. И на попутные деревеньки ноль внимания. Люди в ужасе выпрыгивали из-под самых колес, кто-то даже запустил камень, но не в «Мерседес», а в мою машину, ведь я тоже был возмутителем спокойствия. Камень ударился в крышку багажника, и я чуть не взвыл от злости…

Дорога пошла в обход леса, снова на пути попался населенный пункт. Чуть позже — еще один… А потом как отрезало. Дорога продолжалась, а сел и деревень больше не было. Это указывало на скорый тупик, хотя дорога, как назло, стала шире и менее ухабистой.

И все же тупик приближался. Во всяком случае, личный тупик для отдельно взятого капитана полиции. Топливная стрелка уже лежала на «нуле», еще чуть-чуть, и я могу нервно петь песню о впустую затраченных усилиях. Какую именно, даже думать не придется. Эта песня сама вырвется из груди и вряд ли обойдется без мата…

Вдалеке показались очертания деревенских изб, слева от дороги пошла полоса темнохвойного леса. И в этот момент машина потеряла ход.

— А-а, козлина!

Это был вопль радости, а не отчаяния. Не мой «Форд» заглох, а «Мерседес».

Машина встала, открылась дверь, и я увидел мужчину в черном костюме, внешне похожего на господина Нефедова. Он растерянно глянул в мою сторону и рванул к лесу.

Я остановил машину, выскочил из нее и бросился в погоню.

— Стоять! Полиция! Стрелять буду!

Пистолет не подвел, и выстрел громко хлопнул в пустоту.

Нефедов не остановился, и я помчался за ним.

Только он и я — вот и все участники марафона по лесистой местности. А это был настоящий лес — с плотным нижним ярусом из кустарника, с поваленным сухостоем. Я бы не сказал, что Нефедов с легкостью брал препятствия, но пер он мощно, как бульдозер. Вернее, как лось, которому нипочем буераки, реки, раки…

Я занимался спортом, в армии на «отлично» преодолевал десятикилометровую дистанцию, но сейчас это не очень мне помогало. Оказывается, физически Нефедов подготовлен был не хуже моего.

Лес закончился, началась мягкая прошлогодняя пашня, в которой ноги увязали чуть ли не по щиколотку. Беглец замедлил шаг, но и я значительно потерял в скорости.

— Нефедов! Стой! — выкрикнул я и снова нажал на спусковой крючок. Но мой крик и выстрел ушли в пустоту. Нефедов продолжал движение…

Поле закончилось, снова начался лес. И там я его потерял. Слышал хруст веток впереди, но его самого не видел.

Я бежал на звук, пот застилал глаза, дыхалка отказывала, ноги подкашивались. Вдруг послышался шум воды, и в этот момент нога моя ушла куда-то в пустоту. Я подумал, что она подкосилась под тяжестью беспомощного тела, но, увы, ошибся. Я рухнул вниз с обрыва, который заметил слишком поздно.

Обрыв был невысоким, но внизу я напоролся ногой на камень, и острая боль прострелила меня от пятки до макушки.

Сознание от болевого шока я не потерял, но мне понадобилось время, чтобы прийти в себя.

Оглядевшись, я понял, что пришел к финишу последним. И не видно Нефедова, и не слышно, и в каком направлении он исчез, непонятно.

Боль утихла, но стоило мне только сделать шаг, как она дала знать о себе новым выстрелом. Более того, нога отказывалась держать вес тела, и я опустился на землю. Или вывих у меня, или даже перелом, а идти надо, иначе пропаду я здесь. Место безлюдное, рядом шумит река, комары уже начинают слетаться на мою кровь.

А ведь еще совсем недавно я собирался на реку, думая о сексе и комарах. Вот и приехал. Здравствуйте, девочки!..

Я осмотрелся в поисках какой-нибудь палки, которую можно было использовать как костыль, но ничего подходящего не нашел. Тогда попробовал передвигаться на одной ноге, но надолго меня не хватило. Да и отбитая нога разболелась.

— Ты так далеко не уйдешь, — услышал я чей-то мужской голос, инстинктивно потянулся к кобуре, но вместо пистолетной рукояти нащупал пустоту.

Я оглянулся и увидел Нефедова. Высокий мужчина, статный, черты лица грубоватые, но четкие, симметричные. Тридцать восемь лет ему, на эти годы он и выглядел. Здоровый цвет лица, гладкий, без морщин, лоб, в черных волосах ни единого седого проблеска, но все-таки чувствовалось, что молодость ушла безвозвратно. Только вряд ли он сейчас думал об этом. Ему сейчас нужно думать о будущих годах, которые он проведет в тюрьме.

Нефедов стоял метрах в пяти от меня, в опущенной руке он держал пистолет — возможно, мой.

А ведь я точно помнил, что сунул ствол в кобуру… То ли промазал, то ли пистолет вывалился, когда прыгал на одной ноге. Так или иначе, я оказался беспомощным перед вооруженным противником. Если и мог сейчас угрожать Нефедову, то лишь буквой закона. А это не страшно, когда прокурор — медведь, а закон — тайга.

— Мой ствол? — спросил я, с кислым видом глянув на ствол в его руке.

— Твой… Ты кто такой?

— Капитан Уланов.

— Ты с моей женой разговаривал?

— Я.

— Кого там убили, Чайкова?

— А ты не знаешь?

— Смутно помню… Какой-то человек лежал, кто-то взял мою руку, сжал ею что-то… Возможно, это был нож…

— Возможно?

— Давай глянем, что там у тебя.

Он осторожно приблизился ко мне, сел на корточки так, чтобы я не смог ударить его ногой.

— А ты соображаешь?

— Ну, в какой-то степени…

Он снял с меня ботинок, тщательно ощупал голеностоп. Я ожидал, что сейчас он дернет ступню, боль снова прострелит меня, но тут же отступит. Вывихнутый сустав встанет на место, и я смогу подняться на ноги.

Но Нефедов кости вправлять не стал.

— Похоже, у тебя перелом, капитан Уланов. В больницу тебе надо.

— Легко сказать.

— Позвони своим, пусть подъедут.

— Телефон сдох.

— Сдох? — недоверчиво переспросил он.

— Точно сдох… А ты чего боишься, Нефедов? Ты же никого не убивал? — усмехнулся я.

— Не убивал.

— А чего тогда убегал?

— А кто мне поверит? Меня же не просто так в эту проклятую квартиру заманили. Подстава это. — Он безотчетно провел рукой по затылку.

— Болит?

— Болит.

— Арматурным прутом саданули?

— Не знаю чем. Сзади ударили.

— Очнулся — гипс? — насмешливо спросил я.

— Очнулся — труп.

— Чайкова труп?

— Я не знаю, чей это был труп… Голова контуженая, перед глазами все плывет, ничего не соображаю… Может, там не только контузия была, может, хлороформа дали нюхнуть. Я практически был без сознания. Удивительно, что вообще что-то помню…