Шерлок Холмс в Америке - Ларри Миллетт Страница 7

Холмс рассказал о визите профессора Эмана и желании короля Оскара II разрешить вопрос о подлинности камня раз и навсегда.

– Вряд ли вы разрешите мне напечатать хоть что-то из этого в «Глоуб»? – с надеждой спросил Пайл, хотя я и понимал, что он знает ответ.

– Да, мистер Пайл, я не хотел бы, чтобы наше присутствие было каким-то образом предано огласке, – кивнул Холмс. – Король желает действовать максимально скрытно, как и я.

– Обидно, – вздохнул редактор газеты. – Это была бы невероятная история!

Тут вмешался Хилл, который, помимо прочего, владел и «Глоуб»:

– Джозеф, ты когда-нибудь перестанешь мечтать о сенсационной новости? Клянусь, у журналистов есть в крови нечто такое, что заставляет их пускать слюну, как голодных псов, почуяв жареное. Не беспокойтесь, мистер Холмс, мы не раскроем ваш секрет.

– Я в этом никогда и не сомневался, – ответил Холмс самым галантным образом.

– Отлично, – хлопнул в ладоши Хилл. – Думаю, вам с доктором Уотсоном не терпится заняться делом. Чем я могу помочь?

– Пока что мне ничего не требуется, кроме пары билетов на поезд до Холандберга, того городка, где нашли камень. Можно туда доехать на поезде вашей железнодорожной компании?

– Почти, – ответил Хилл. – Это примерно в десяти милях от более крупного города под названием Александрия, одной из наших основных станций в западной части штата.

– А далеко ли до Александрии? – уточнил я.

– Около ста двадцати миль, – сказал Хилл. – Если сядете на утренний поезд, то доберетесь всего за четыре часа, а в Александрии я организую экипаж, который отвезет вас в Холандберг. Полагаю, вы хотите встретиться с фермером… как его там? Вальгрен, что ли… С человеком, который якобы нашел рунический камень.

– Да, – подтвердил Холмс, – жду не дождусь истории мистера Вальгрена. Кроме того, хочется увидеть сам камень и то место, где его предположительно обнаружили. В какое время отправляется утренний поезд?

– Ровно в девять, – сказал Пайл.

– Тогда едем на нем, – решил Холмс. – Кстати, вы случайно не знаете, а Магнус Ларссон – по-видимому, основной защитник камня, – все еще в окрестностях Холандберга?

– Думаю, да. На самом деле, если я не ошибаюсь, его имя упоминалось в одной из последних статей, – сказал Пайл, принявшись рыться в папке с вырезками. – Ага, вот оно. По сообщению от двадцать четвертого мая в газете «Александрия Кларион», – это была та самая газета, откуда Эман почерпнул столько информации, – мистер Ларссон скорее всего в Александрии. В статье говорится, цитирую: «…мистер Магнус Ларссон, наш видный гость из Швеции, сказал в интервью „Кларион“ сегодня утром, что вскоре обнародует новые доказательства, которые окончательно подтвердят подлинность рунического камня. „Злопыхателям придется подавиться своими словами, – заявил он, – поскольку благодаря руническому камню Александрию в один прекрасный день назовут колыбелью Америки“».

Пайл протянул статью Холмсу, который прочел ее целиком, а потом заметил:

– Мистер Ларссон не похож на человека, который стесняется гипербол.

– Несомненно, – согласился Пайл с улыбкой.

Прозвонил звонок к обеду, и мы прошли в столовую, где к нам присоединились супруга Хилла и его многочисленное семейство. Дети, особенно младшие, наперебой задавали Холмсу вопросы, и он щедро потчевал их историями о множестве приключений, так что из-за стола мы вышли уже около девяти часов. Хотя Холмс не проявлял признаков усталости, я тут же отправился в постель, понимая, что завтрашний день будет долгим и утомительным.

Когда я встал рано утром, то обнаружил Хилла и Холмса за столом, накрытым к завтраку. Они обсуждали породы быков и способы их разведения. Весьма приземленные детали не смущали Хилла, которого тема явно интересовала. Он с восторгом описывал репродуктивные способности своего любимца, джерсейского быка по кличке Беркли Герцог Оксфордский, причем в таких образных выражениях, что одна из служанок пулей вылетела из комнаты.

– Скажите, доктор Уотсон, вы когда-нибудь видели, как спариваются быки и коровы? – поинтересовался Хилл, пока я накладывал на тарелку блинчики, ломтик бекона и жареную картошку.

– Не могу сказать, что наблюдал лично, – ответил я, – но мне кажется, я вполне осведомлен, как именно это происходит.

– Боже милостивый, замечательный ответ, мой дорогой Уотсон! – воскликнул Холмс, которого эта беседа, по-видимому, очень развлекала.

Я нашел его воодушевление очень странным, поскольку никогда не замечал за Холмсом интереса к животноводству, и мне стало любопытно, как подобная тема вообще всплыла в разговоре. Ответ не заставил себя ждать – через пару реплик Холмс сказал:

– Я слышал, мистер Хилл, что у вас ферма в Ред-Ривер, к северу отсюда. Возможно, вам доводилось общаться с одной дамой, миссис Комсток, которая, насколько я понимаю, владеет большим ранчо в том же районе, предположительно вместе с мужем.

– С леди я не знаком, а вот с этим Фрэнком Комстоком – очень даже, – буркнул Хилл. Тон его наглядно свидетельствовал, какого мнения он об этом человеке. – Он был обычным спекулянтом, одним из тех парней, для которых фермерское хозяйство служило лишь хобби, в то время как разбогатеть они пытались на чикагской торговой бирже, покупая и продавая всякую всячину. Как и все люди такого сорта, Комсток не возлагал особых надежд на северо-запад.

– Раз вы говорите о нем в прошедшем времени, уместно ли предположить, что мистер Комсток покинул сей мир?

– Да, могу рассказать о его кончине в подробностях, поскольку его вдова пыталась вчинить иск нашей компании, – проворчал Хилл, и его печально известный нрав начал проявлять себя. – Понимаете, Фрэнк Комсток, скорее всего пьяный, вывалился из одного из наших поездов и умудрился убиться. Это случилось в прошлом году, собственно говоря, неподалеку от Александрии. Как я уже сказал, я не знаком с его женой, но эта дамочка быстро нашла адвоката и попыталась предъявить нам иск. Приплела обвинение в халатности и всякую подобную чушь. Наши юристы положили этому конец. Вдовушка не получила ни пенни, но она ничего и не заслуживала! Пассажирам надо быть осторожными в поездах, а если они сами виноваты, то пусть и последствия расхлебывают.

Определенно тема тяжб раздражала Хилла. Помнится, он произносит аналогичную речь, когда мы занимались делом Красного Дьявола, и сейчас Холмсу хватило мудрости не вмешиваться, пока этот сильный человек выпускал пар, будто один из его локомотивов. Только когда Хилл успокоился, Холмс продолжил расспросы о миссис Комсток.

– Ну, в любом случае, – заметил он, – полагаю, дама все еще владеет фермой, которая сама по себе представляет ценность.

– Да, – кивнул Хилл. – Комсток построил одну из самых крупных бонанц в долине Ред-Ривер. Полагаю, у него около двадцати тысяч акров пахотных земель, и все под пшеницу. – Обратившись ко мне, Хилл добавил: – Вполне вероятно, доктор Уотсон, что зерно, из которого сделали муку для блинчиков, коими вы наслаждаетесь, выращено на ферме Комстока. Здешние бонанцы – крупнейшие поставщики пшеницы для мельников Миннесоты.