Табельный выстрел - Илья Рясной Страница 7

Остальные присосались к водке. И были намерены безжалостно ее уничтожить.

Вечер задался на славу…

Ночь была бессонная. Позавчера Поливанов через своего агента получил информацию на шайку-лейку, занимающуюся кражами текстиля и продуктов питания с железнодорожных складов. У воров был в распоряжении грузовик «ГАЗ-51» грузоподъемностью две с половиной тонны, на нем они свободно вывозили большие объемы наворованного добра, разбрасывая его по своим московским и подмосковным домишкам.

Одного жулика взяли по месту прописки в бараке около Астрадамского поселка у Тимирязевского леса на самой окраине столицы. Еще двоих в Подольске. Троих искали по всей Москве, но в итоге тоже задержали. Раскололись все быстро. И пришлось еще ночь потратить на обыски, описание и транспортировку вещественных доказательств, то есть похищенного, которого набралось на три машины. Поливанов вполне мог скинуть все заботы на подчиненных, но принципиально никогда себе такого не позволял.

Сейчас все воры в камере предварительного задержания. Сотрудники отдела по раскрытию особо тяжких преступлений и отдела по борьбе с кражами социалистической собственности выдавливают из них по капле другие эпизоды преступной деятельности. На сегодняшний момент этих эпизодов набралось двадцать четыре. Достойная цифра. С одной стороны, задержание такой активной группы — хороший результат работы оперативного подразделения. С другой — возникает резонный вопрос: как дали этой шайке действовать свободно три года? Куда смотрели компетентные органы?

Поливанов отоспался до двенадцати дня. Плюнул на то, что ему дали день отгула, и отправился на Петровку, 38. Там его привычно закрутила текучка. Созвонился со следователем прокуратуры. Провел совещание, на котором узнал у сотрудников результаты проведенных мероприятий по делам и наметил следующие. По убийству на Никитской — там надо резко активизироваться, такое простое с первого взгляда дело грозило зависнуть. Тяжкие телесные на шоссе Энтузиастов — уже раскрыто, но слабовато с доказательственной базой. Тоже надо подработать.

На совещании звучали адреса — Остоженка, Фили, Арбат. Для потомственного москвича это были как слова песни. Улицы огромного родного города, живущего своей насыщенной, правильной жизнью. И Поливанова всегда корежило от мысли, что ее портят какие-то поганцы. Они как кляксы на страницах доброй красивой книги. Давно он уже утратил былой юношеский максимализм и понимал, что не сможет уничтожить ни ту чернильницу, ни то чернильное перо, которое ставит эти кляксы, — преступность полностью ликвидировать если и удастся, то не в обозримом будущем. Но выводить эти кляксы и поддерживать чистоту страниц у него получается очень даже неплохо.

После совещания Поливанов пробежался глазами по сводкам происшествий. Ничего для себя интересного не обнаружил. За сутки ни убийств, ни тяжких телесных повреждений, ни изнасилований.

Пообедал в столовой в здании Управления, которую недавно, на радость сотрудникам, шерстил районный отдел БХСС, после чего готовка и ассортимент заметно улучшились.

После обеда его вызвали в бюро пропусков в правом крыле здания. Начальника отдела МУРа хотел видеть вор, которого два года назад пришлось отправить в места лишения свободы. Тот только освободился условно-досрочно за хорошее поведение. Был полон стремлениями забыть о преступном прошлом навсегда. Но не тут-то было — натолкнулся на преграду.

— Помогите устроиться, Виктор Семенович, — попросил раскаявшийся вор, опасливо озираясь на многочисленных людей в милицейской форме. — Брать не хотят на работу слесарем в таксопарк — говорят, ранее судимый, ненадежный, своих несунов хватает.

— Посмотрим, чем помочь вашей беде, — пообещал Поливанов.

Пришлось звонить в Третий таксомоторный парк на улице Вавилова. Напрямую директору, которого он знал по случаю.

— У него пятый разряд слесаря и руки золотые, — говорил в трубку Поливанов. — И желание жить по-человечески.

— А воровать начнет? — вздохнул директор.

— Тогда опять посадим. Но нельзя отбирать у человека надежду на лучшее.

— Хорошо, — со скрипом согласился директор. — Завтра пусть приходит в отдел кадров.

Уже под вечер у Поливанова освободилось время для работы с бумагами. Как всегда их накопилась пухлая папка. Запрос в исправительно-трудовую колонию строгого режима в Мордовии на установление связей фигуранта, разрабатываемого по разбойному нападению. Поставить подпись под ответом на запрос из Министерства охраны общественного порядка Армянской ССР. Два года назад было уничтожено союзное министерство и остались отдельные, не подчиняющиеся друг другу республиканские структуры. Отсутствие единого контролирующего органа вызывает определенную напряженность в переписке, общении и координации. Растет бюрократия, бумаги. Этот реформаторский шаг иначе как непродуманным, а то и более грубо, назвать было нельзя. Да и название какое-то нелепое — ООП. С самого начала оно заняло достойное место в байках и анекдотах. Типа — железнодорожный отдел охраны общественного порядка теперь называется ЖОООП. Да и помимо этого, такое в деле борьбы с уголовной преступностью накрутили — похлеще кукурузы вышло. Чего стоят хотя бы заявления высокопоставленных лиц, что в скором будущем милиция вообще не будет нужна, народ сам станет бороться с бандитами под победным знаменем добровольных народных дружин. Результат от всего этого шапкозакидательства и непродуманного реформаторства определенный был — Поливанов ощущал, что криминальное напряжение растет, преступность местами снова начинает поднимать голову. Пока ей по этой голове еще есть кому бить. Ну а завтра что будет, когда исчерпается запас прочности, заложенной еще старой правоохранительной системой?

Закончив с запросами, ответами, Поливанов ознакомился с агентурными записками. На одной написал: «Проверить срочно и доложить». На второй: «Проверить информацию, в случае подтверждения принять меры к возбуждению уголовного дела и задержанию».

После этого спрятал папку в массивный старорежимный сейф — завтра с утра раздаст бумаги исполнителям. Уселся в кресло, вытянув под столом ноги. Настенные часы показывали девятнадцать тридцать. Зевнул сладко. И понял, что делать больше нечего.

И в воздухе будто образовалась пустота.

Включил радио «Маяк», которое было создано в этом году и звучало теперь на втором канале абонентских радиоточек. Оно отличалось большей информативностью, оперативностью и меньшей зафор-мализованностью. Каждые полчаса там шли новости. Зазвучал торжественный голос диктора:

«Сегодня состоялся пуск первой очереди Асуанской плотины. На празднование этого события в Египет прибыл председатель Совета министров СССР Никита Хрущёв. На торжественном митинге Хрущёв зачитал указ о присвоении президенту Египта Насеру звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда». Ранее Никите Сергеевичу Хрущёву была вручена высшая награда ОАЭ. Это значительный этап в укреплении арабо-советской дружбы».

— Вот же твою ж мать, — вслух выругался обычно сдержанный Поливанов.